Аластор-2262. (Сборник) - Джек Вэнс

— … и его честь Канцлер Пританеона Клод Имиш… хорошо откормленный седоватый старец.

Вэйлок сделал необходимые формальности. Джакинт, ощущая внутреннее напряжение Вэйлока, сказала ему:

— Мы говорим о последней экспедиции Сэма. Он подводный археолог. Разве это не увлекательно, Гэвин Вэйлок, увидеть разрушенные города под водой?

— Очень увлекательно! — воскликнул канцлер Имиш.

— А что это за город? — спросила Джакинт.

Сэм покачал головой. — Кто знает? Только дальнейшие исследования могут ответить на это.

— А вам досаждали пираты?

— До некоторой степени. Но мы научили их остерегаться нас.

Вэйлок больше не мог сдерживать нетерпение, он обратился к Джакинт. — Могу я поговорить с тобой?

— Конечно. — Она извинилась перед собеседниками и они отошли в сторону.

— Ну, Гэвин Вэйлок, чо ты хочешь?

— Почему ты хотела, чтобы я явился сюда?

Она изобразила удивление. — Разве ты не хотел встретиться со мной?

— Я тебе уже сказал: если ты будешь вмешиваться в мою жизнь, я буду вмешиваться в твою.

— Это звучит как угроза, Гэвин.

— Нет. Я не угрожаю тебе в присутствии этого…— он указал на круглую кнопку, передающее устройство, с помощью которого вся информация о жизни амаранта поступает к его суррогатам.

— Если бы я имела это в Карневале, — вздохнула она. Тогда бы не было всего, что произошло. — Она посмотрела мимо Вэйлока и глаза ее сузились от возбуждения. — А вот и тот, с кем тебе нужно встретиться. Очередной любовник Анастазии… один из них…

Вэйлок повернулся. Абель Мандевиль!!! Они смотрели друг на друга.

— Грэйвен Варлок! — воскликнул Абель.

Вэйлок холодно ответил:

— Мое имя Гэвин Вэйлок.

— Гэвин заявил, что он реликт Грейвена, — сказала Джакинт.

— Тогдя я извиняюсь, — глаза Абеля сузились. — Реликт? Не суррогат?

— Реликт.

Абель внимательно смотрел на Вэйлока, изучая его движения. — Возможно, возможно. Но ты не реликт. Ты Грэйвен, каким-то образом избежавший уничтожения. — Он повернулся к Джакинт.

— Что можно сделать с монстром, чтобы привести его в руки правосудия?

— Не знаю, — задумчиво ответила Джакинт.

— Почему ты общаешься с ним?

— Должна признать, он интересует меня. И, может быть, он суррогат…

Абель махнул большой красной рукой:

— Где-то произошла ошибка. Когда убийцы хватают человека, они должны уничтожать все, даже память о нем.

— Абель, — сказала Джакинт, глядя на Вэйлока. — К чему вспоминать о прошлых ошибках, когда полно новых?

Абель хрипло прорычал:

— Монстеризм становится респектабельным занятием. — Он повернулся и ушел.

Джакинт и Вэйлок смотрели ему вслед. — Он сегодня более желчен, чем обычно, — сказала Джакинт. — Это из-за Анастазии. Ревность грызет его.

— Ты пригласила меня сюда для встречи с ним?

— Ты слишком чувствителен. Да, я хотела быть свидетелем этой встречи. Меня интересует, каковы были твои мотивы для моего уничтожения. И я уверена, что ты Грэйвен Варлок.

— Но мое имя Гэвин Вэйлок.

Она отмахнулась от этих слов. — Я не уверена в этом. Прежняя Джакинт не могла бы заинтересоваться тобой. Причина всему — дело Варлока-Мандевиля.

— Даже если это и так, почему я должен был убивать тебя?

— Когда я увидела тебя в Карневале, еще не прошло семь лет. Ты боялся, что я передам тебя убийцам?

— Предположим, что это так. Ты сообщила бы обо мне убийцам?

— Обязательно. Ты повинен в ужасном преступлении и повторил его в Карневале.

— Ты очень странная. Чтение мыслей доказало, что я ничего не знаю, а ты не хочешь поверить в это.

— Я не дурочка, Гэвин Вэйлок.

— Даже если я виновен… а я никогда этого не признаю… в чем состав преступления? Ни ты, ни Абель не испытали ничего, кроме маленького неудобства.

— Преступление, — мягко сказала Джакинт, — состоит в твоей готовности отобрать чужую жизнь.

Вэйлок беспокойно осмотрелся. Мужчины, женщины… они разговаривали, смеялись, рассматривали экспонаты… Его беседа с Джакинт казалась чем-то нереальным.

— Сейчас вряд ли подходящее время спорить об этом, — сказал он. — Однако я должен сказать, что, если лишение жизни — преступление, то преступники все, кроме гларков.

Джакинт прошептала в притворном ужасе:

— Расскажи, в чем заключается мое преступление. Вэйлок кивнул. — Один амарант на две тысячи человек, такова разрешенная пропорция. Когда ты стала амарантом, информацию об этом ввели в Актуриан. Две тысячи черных автомобилей выехали по приказу Актуриана. Две тысячи дверей отворились, две тысячи несчастных покинули свои дома, поднялись на три ступеньки, две тысячи…

Голос Джакинт зазвучал как расстроенная скрипка:

— Но я тут ни при чем…

— Да, — ответил Вэйлок. — Это борьба за существование, вечная борьба, но самая жестокая и безжалостная за всю историю человечества. И ты сочиняешь фальшивые теории, обманываешь себя, ослепляешь… Если бы ты честно смотрела в лицо действительности, в паллиатории было бы меньше пациентов.

— Браво! — воскликнул канцлер Имсиш, подошедший сзади. Неортодоксальный взгляд на вещи, высказанный с большой искренностью.

Вэйлок поклонился. — Благодарю. — Он поклонился Джакинт и пошел через толпу.

Вэйлок сел в тихом углу. Значит, Джакинт заманила его сюда, чтобы установить его личность. Если не с помощью Абеля Мандевиля, то по телевекторным диаграммам, которые, по требованию Анастазии, достал ее поклонник.

Вэйлок достал пленки, стал рассматривать их. Телевекторные диаграммы Гэвина Вэйлока и Грэйвена Варлока совпадали полностью. Вэйлок улыбнулся и разорвал их. На диаграмме Анастазии изображение было расплывчатым. Как будто два изображения наложились одно на другое. Даже красный крест — знак совмещения — и тот был двойным. Один четкий и яркий, другой бледный и расплывчатый. Почему же такая нечеткость, двойное изображение? Вряд ли это неполадки в машине. Впечатление такое, как будто наложились диаграммы двух человек. Но это же невозможно. Альфа-диаграммы каждого мозга уникальны…

И вдруг у Вэйлока вспыхнула мысль, с первого взгляда абсурдная, но… Но если это так…

Возбуждение охватило его. В его мозгу созрел подробный план действий.

Но вот звуки труб разорвали течение его мыслей. Голоса затихли, свет стал меркнуть.

Часть стены отошла в сторону и открыла сцену с черным занавесом. На сцене появился молодой человек.

— Друзья искусства! Перед нами согласилась выступить самая замечательная актриса. Я, конечно, имею в виду несравненную Анастазию де Фанкур. Она поведет нас за кулисы кажущегося и скинет вуаль с действительности. Выступление будет коротким и она просила меня извиниться за некоторую схематичность представления. Но я не хочу этого делать. Помогать Анастазии будет музыкант-любитель, иными словами — я.