Дыши (ЛП) - Эшли Кристен

Но Джеремайя был изгнан несколько месяцев назад после того, как Энид, не понятно почему, объявила его еще более нечестивым, чем он уже был, и, следовательно, он не мог находиться рядом с сестрой.

Его изгнали, но он вернулся, чтобы попытаться освободить сестру. Во время каждого возвращения его ловили, избивали, иногда связывали, а затем снова избивали и изгоняли.

Он продолжал возвращаться.

За сестрой.

В последний раз, когда он был полон решимости заполучить ее, потому что знал, что Чейз и Фэй позаботятся о ней так же, как и о нем, все обернулось наихудшим образом — Энид сломала ему руку, а возвращаясь обратно в сарай, он угодил в капкан.

Когда Малахия увидел Энид на городском собрании, а Энид, как предположил Чейз, и была тем человеком, который, как думала Мэри, поддержит ее козни против библиотеки, он увидел в этом возможность освободить сестру и воспользовался этим.

Попутно он объяснил причину своей неадекватной реакции на телевизор, радио и телефоны: не потому что он никогда их не видел раньше, а потому что Энид регулярно читала лекции о том, что эти вещи — дело рук дьявола. Энид неоднократно говорила детям, что эти вещи использовали для распространения сплетен и проповеди греха, не разрешала к ним доступ и страшила детей, что они попадут в ад, если когда-либо воспользуются ими.

Он также поделился тем, что Энид неоднократно повторяла им, что во взрослых мужчинах таится зло. Они были злыми, существовали только для того, чтобы совращать женщин и детей, и их всегда следует избегать. Вот почему он поначалу боялся и шарахался от мужчин.

Кроме того, он сказал им, что Энид назвала его Малахией и отказывалась обращаться к нему по имени Джеремайя. Джеремайя этого не понимал и не мог объяснить, почему Энид дала ему другое имя, и, учитывая нелегкую историю, которой он делился, Чейз не стал настаивать.

Однако Бекки действительно звали Ребекка, но Энид не позволяла ему называть ее по прозвищу, и он делал это только наедине с сестрой. Бекки была слишком маленькой, чтобы понять смену имени брата, и никогда не называла его иначе, как по прозвищу «Майя», из-за чего попадала в неприятности, но, насколько Чейз мог понять из сбивчивого объяснения Джеремайи, за это приходилось расплачиваться мальчику.

Наконец, Джеремайя признался, что ему не девять лет, а одиннадцать. Его рост, вероятно, замедлился из-за недоедания или, возможно, родители у них были невысокого роста. Тем не менее, он солгал не для того, чтобы сбить их с пути. Его сбивчивый рассказ создавал впечатление, что он сказал неправду, чтобы скрыть свое смущение из-за отсутствия образования, о котором он ожидал, что взрослые догадаются, но учитывая его действительный возраст, они и понятия не имели, насколько все плохо.

Другими словами, эта сука была не просто чокнутой. Она была е*нутой на всю голову чокнутой.

Больше рассказывать от него никто не требовал. Джеремайя беспокоился о своей сестре, и той информации, что он им уже предоставил, на данный момент было достаточно.

Чейз доложил, что выяснил, в полицию и не потребовалось много времени, чтобы связать «Энид» с Энид Эглунд, жившей в этом районе, примерно в пяти минутах езды от дома Тейта Джексона.

К тому времени, как подразделения добрались до ее дома, она обнаружила, что Бекки нет, запаниковала, поняла, что ее время на исходе и сбежала. Ее объявили в розыск, и один из парней Мика Шонесси из Гно Бон задержал ее и вернул в Карнэл.

Обследование Бекки показало, что девочка недоедала до такой степени, что ее хрупкое тельце означало, что Чейз недооценил ее возраст. Ей было не пять или шесть, а восемь лет. Ее ноги были в царапинах, но в остальном она была в порядке. Несмотря на это, ее оставили в больнице до завтра для наблюдения и психологической оценки.

Оставив Фэй с отцом и матерью в больнице, Чейз отправился в участок и смотрел из комнаты наблюдения, полной мужчин, как Фрэнк допрашивал Энид Эглунд. Это заняло некоторое время, но полученная от нее информация заставила офицеров покинуть комнату для допросов, чтобы усесться за компьютеры.

Все сошлось. Три года назад Энид Эглунд поехала в Вайоминг на религиозную сходку. Будучи е*нутой на всю голову, она увидела молодую женщину с двумя маленькими детьми и без мужчины. Очевидно, что-то в этом заставило женщину, живущую на грани сумасшествия, сорваться. Она вынесла свои предположения, проследила за женщиной до ее дома, убила ее во сне, похитила двоих ее детей, вернулась с ними в Карнэл и удерживала в плену.

Она была затворницей, в город приезжала только за продуктами и на церковные службы, жила в доме, унаследованном от родителей, и имела скудный доход, продавая дома по телефону. На самом деле, никто ее не знал, кроме родной сестры, и, судя по речам Мэри Эглунд, даже эта старая дева не очень хорошо знала свою сестру-затворницу, потому что в течение трех лет понятия не имела, что Энид прячет у себя двоих детей. Она также не знала и не признавалась себе в степени безумия своей сестры.

Совершая многочисленные преступления не только против законов штата Колорадо, но и против Слова Божьего, Энид была убеждена, что выполняет волю Божью по спасению детей от падшей женщины и наказания их за предполагаемые грехи их матери.

Убийство и двойное похищение в Вайоминге, очевидно, не были раскрыты. Дело успело запылиться, но такие дела никогда не забывались, если оставался тот, кто любил пропавших без вести, а пропавшие, если не были найдены, не удалялись из баз данных. Поэтому Чейз не понимал, почему стажеры не наткнулись в своих поисках на пропавших детей, но завтра обязательно это выяснит.

Однако, связавшись с властями Вайоминга, было обнаружено, что мать Джеремайи и Ребекки не была незамужней матерью-одиночкой, полной греха, как предполагала Энид, а была вдовой, чей муж погиб в автокатастрофе за два месяца до того, как Энид Эглунд ее убила. У нее и ее мужа остались родители, которые все еще надеялись, что их внуки живы.

Скоро они получат охренительно хорошие новости.

Теперь же Чейзу, сворачивающему на больничную парковку, предстояло сообщить очень плохие новости. О том, что случилось с Джеремайей, и о том, что вскоре Джеремайю с сестрой заберут у них и вернут к родным бабушке и дедушке.

Он глубоко вздохнул, припарковался и распахнул дверцу.

Фэй раньше сообщила ему, что персонал больницы согласился, чтобы Джеремайя находился с Бекки. Значит, Фэй и ее родители все еще были там.

Он прошел через больницу к палате, номер которой сообщила ему Фэй, но остановился в дверном проеме.

Сайлас спал в кресле. Сондра читала в другом кресле. Бекки спала, выглядя совсем крошечной на огромной больничной койке, а рядом стояла еще одна койка, на которой, свернувшись калачиком, спала Фэй, прижимая к себе Джеремайю.

Чейз застыл, уставившись на свою женщину с ее мальчиком, так что слегка вздрогнул, когда Сондра накрыла ладонью его руку.

Он повернул к ней голову.

— Выйдем, — прошептала она, он кивнул и вышел за дверь, которую она плотно закрыла за собой.

Она подняла к нему голову, чтобы поймать его взгляд.

— Насколько все плохо? — тихо спросила она.

— Стоит приготовиться, — мягко прошептал он, и она закрыла глаза.

Когда она их открыла, он все ей рассказал. Даже, несмотря на то, что у нее выступили слезы, а губы дрожали, он не остановился, потому что знал, что она может выдержать. Она воспитала Фэй, она не сломается.

Чейз не ошибся. Она не сломалась.

Когда он закончил, она просто тихо сказала:

— Бабушки и дедушки.

— Ее оформят, позвонят местным властям Вайоминга, и те ребята либо отправятся с новостями сегодня вечером, либо подождут до утра. Прошли годы, Энид Эглунд — больная женщина, чья история бессвязна и трудна для понимания, поэтому, вероятно, детям сделают анализ ДНК, чтобы убедиться, что Джеремайя и Ребекка — те, кем они себя считают, а для проведения тестов потребуется пара дней. Тем не менее, у нас есть фотографии, и хотя спустя годы они выросли, нельзя отрицать, что это те же дети. Думаю, любые бабушки и дедушки, чьи дети умерли, а внуки пропадали без вести в течение многих лет, скоро будут здесь.