Роза из клана коршуна - Тианна Беллер

- Как замечательно! Как великолепно! - вскрикнула девушка, кружа в виртуозном танце с лёгкостью и грацией солнечного блика.

Свет переливался, проникая под кожу и обдавая уставшее тело волнами горячей дрожи. Он путался в пёстрых волосах, вырывая в них яркие, чарующие блики. Он прижимался к шее горячим прерывистым дыханием. Никогда ещё Каринка не ощущала такого счастья, холодного, призрачного и при этом всеобъемлющего.

- Постойте-ка, я же не умею так танцевать!

Каринаррия возмущённо остановилась, не желая идти на поводу у своего нежданного партнёра, и на матушкин манер требовательно топнула ногой, тут же по колено проваливаясь в ледяную жижу.

От неожиданности девушка не удержалась на поверхности и с тихим всплеском ушла под воду, чувствуя, как липкий ил засасывает руки по локоть. Каринка попыталась вскрикнуть, но тут же едва не захлебнулась чёрной мутной кашей заброшенной сажалки. Грязь и темнота быстро сложились в её воображении в перекошенную морду зелёного сумеречника. Промелькнула крамольная мысль потерять сознание и настолько удивила девушку, что та перестала барахтаться и ушла на дно. Услужливо вспыхнули перед глазами странные светляки, маня в тёплый радостный мир сладостных иллюзий по другую сторону жизни....

Ужас привёл Каринаррию в себя и вместе с услужливой водой быстро поставил её на ноги. Девушка, не до конца осознавая случившееся, обвела взглядом серо-бурый горизонт оставленных после войны с подгорным народов хозяйственных построек. Широкий прямоугольник воды, слабые очертания прогнившего сруба, группка одичавших деревьев, высокие кусты и тонкая полоска бледного незатейливого месяца, не оставляющая даже приличных бликов на листьях. "Это уже даже не забавно", - только и успела подумать Каринка прежде, чем нечто тяжёлое нашло точку приложения всей своей силы на затылке хрупкой девушки.

... дура, - заунывно повторял голос, но на этот раз в нём слышались странные нотки облегчения после пережитого смертельного ужаса. - Куда ты пёрлась? Что ты возомнила о себе? У тебя нет времени, у тебя больше нет выбора! Впусти меня, пока не стало слишком поздно! Ты же понимаешь, что приближается...

Сознание вернулось удивительно быстро, что вполне могло быть объяснено резким понижением температуры. Голова отчаянно раскалывалась, и тоненькие струны боли прорывались через ужасную какофонию воплей противного голоса и прочего неожиданно возникшего шума, но возможность осознавать собственное наличие в мире живых и относительно здоровых окружными путями догоняла уставшее тело. Каринка даже исподволь порадовалась столь разительному укреплению собственного болезненного организма. Только радость поспешила уступить место раздражению и сопровождавшей его подозрительности, потому что на простую потерю сознания боль в затылке совершенно не походила. Благоприобретённая и вполне оправдавшая себя на практике подозрительность к малознакомым озёрам подсказала открыть глаза только после окончательного установления собственного состояния. А оно было не столь уж радостным. Если не считать ноющей головы и побаливающей после падения во сне спины, поводов для обоснованной и многочасовой истерики благородной дамы было предостаточно, начиная с отмёрзших и расцарапанных о подводные коряги ступней и мелких, но от того более противных ушибов, до тупой, непривычной боли под рёбрами. "Били..." - запоздало сообразила девушка и похолодела: в один миг её представления о мировом устройстве сломались в одном из ключевых моментов - неприкосновенности беззащитной девушки в состоянии заложницы. Ей понадобилось некоторое время, чтобы совладать с эмоциями и не броситься вопить о благородстве, хороших манерах и попрании достоинства поданной Императора и Повелителя вурлоков в одном лице. Промолчала не из-за изменения мировоззрения, а скорее по взрослому предположению о возможности повторного избиения, ещё менее приятного. Смирение далось послушной тихой девушке нелегко, запрятанная в глубины безукоризненной выдержки бесстрастной наставницы трепетная и ранимая душа юной героини все ещё оставалась верной морали любимых романов и кодексов чести. Только ночной холод весьма предостерегающе пробегал по коже без особых препятствий проникая через тонкое нижнее платье. Нижнее платье. Именно это лучше всяких доводов рассудка, возросшего жизненного опыта и появившегося цинизма повлияло на её праведный гнев. Каринаррия мысленно представила дальнейшее развитие событий и нервно икнула.

- Очухалась? - с лёгким удивлением и более выраженной неприязнью раздался густой женский голос.

Каринка быстро отбросила нарастающую панику развитой на гроллинских дневниках фантазии с её картинами жестоких пыток и истязаний, подавила в зародыше усиливающуюся икоту, гневно открыла глаза и постаралась взглядом передать непреклонность, подобающую благородной особе блестящих талантов. Феррбену это выражение нисколько не смутило - телохранительница продолжала меланхолично скручивать девушке запястья тонкой слегка светящейся лентой-косицей. Чудесная, переливающаяся, полупрозрачная субстанция как нельзя лучше подходила на роль магических оков из древних сказок про злобных колдунов, похищенных принцесс и бесстрашных героев. Каринка даже в порыве любопытства подтянула руки к глазам, чтобы лучше определить состав странной материи, холодящей кожу и вызывающей слабое онемение рук, и тут же скривилась от резкой боли в вывернутых запястьях, отдающей при движении в голову.

- Вам никто не говорил, что у Вас тяжёлая рука? - максимально вежливо в сложившейся ситуации уточнила девушка, продолжая с интересом рассматривать свои путы, вид женщины её порядком смутил и практически испугал, а испуганная наследница генерала Корсача начинала проявлять отцовские замашки. - При всём уважении, позвольте заметить, что человека моей комплекции стоило бить слабее. Слишком активное проявление эмоций может создать ненужный эффект.

Каринаррия открыто посмотрела на нападавшую и очень проникновенно кивнула в подтверждение своих знаний. Как бы себя не вела внучка придворного советника и что бы ни замышляла, в ней не обнаруживалось задатков ни тадо, ни ведуна, а это, несомненно, успокаивало. Напряжение в мышцах, вызванное испугом постепенно сходило, и Каринка больше не была так уверенна, что хочет и может отбиться от этой вурлачки и притопить её подальше от лагеря, как советовал инстинкт самосохранения.

- Да как ты, ..., вообще меня видишь! - скрипнула зубами разом переменившаяся в лице Феррбена.

Юная Корсач с удивлением заметила в больших красных глазах несвойственное холоднокровным вурлокам выражение глубокой и практически обжигающей ненависти. Тонкие божественные черты утончённой женщины были безобразно перекошены: ноздри раздуты и словно растянуты к высоким скулам, губы болезненно посинели, подбородок подрагивал в каком-то странном ритме. Девушка даже не подозревала, что такое красивое лицо можно настолько изуродовать неблагопристойными эмоциями, и впервые поверила в досужие разглагольствования обделённых внешними добродетелями женщин о "красоте души". Ранее варианты столь радикального диссонанса внешнего и внутреннего содержания Каринкой не рассматривались.