Полководец. Война генерала Петрова - Владимир Васильевич Карпов

я даю штрихи к портретам гитлеровских генералов, то тем более следует хотя бы коротко описать наших «доморощенных» врагов.

Генерал Краснов Петр Николаевич родился в семье казачьего генерала в 1869 году. Окончил Павловское военное училище. Участник Первой мировой войны, в конце ее командовал конным корпусом, был генерал-лейтенантом. В дни Октябрьской революции по приказу А.Ф. Керенского повел несколько соединений с фронта на Петроград для подавления революции. Однако войска его были распропагандированы большевиками и разбиты Красной гвардией. Сам Краснов был взят в плен, но отпущен под честное слово, что никогда больше не будет бороться с Советской властью. Данное слово белый генерал не сдержал, уехал на Дон, где в мае 1918 года был избран атаманом Войска Донского. Опираясь на помощь Германии, сформировал казачью армию и пытался несколько раз наступать с целью ликвидации молодой Советской республики, но был разбит в боях. В 1919 году участвовал в боях под командованием Деникина, с которым вскоре разругался, подал в отставку и уехал в Германию, где продолжал антисоветскую борьбу. На Северный Кавказ в тылы группы армий «А» в 1942 году Краснов приехал уже в форме генерала гитлеровской армии. Вот что он сам говорил позднее, давая показания на суде:

«Эмигрантские круги за границей, в том числе и лично я, встретили нападение гитлеровской Германии на Советский Союз довольно восторженно. Тогда господствовало среди нас мнение: хоть с чертом, но против большевиков… Еще с первых дней прихода к власти Гитлера я сделал ставку на национал-социалистическую Германию и надеялся, что Гитлер обрушится на Советский Союз и коммунизм будет сокрушен. Летом 1941 года сбылось то, о чем я мечтал на протяжении десятилетий. С первых же дней нападения Германии я принял активное участие совместно с немцами в мобилизации реакционных сил на борьбу против большевиков».

Мечтая об уничтожении социализма, атаман Краснов пошел на службу к германскому фашизму и развил энергичную деятельность по сколачиванию белоказачьих и иных антисоветских сил, он был «идейным отцом» борьбы белоказаков. Краснов установил тесную связь с гитлеровским военным командованием и фашистской разведкой, деятельно участвовал в работе казачьего отдела министерства восточных областей Германии, возглавлявшегося Розенбергом.

«Знаток казака и его души», Краснов консультировал сотрудников министерства и немецкую разведку по всем вопросам антисоветской деятельности среди казачества. Его доклад об истории казачества слушали сотрудники СД, а затем с ним знакомились высшие германские военные круги. Он написал послание так называемому Донскому казачьему комитету в Новочеркасске, состоявшему из белоэмигрантов и изменников, сотрудничавших с немецкими оккупационными властями. В этом послании он советовал «своим любимым донским казакам» поднимать восстания против Советской власти, чтобы «вместе с германскими вооруженными силами разделить счастье борьбы за честь и свободу Тихого Дона».

По предложению германской разведки Краснов выпустил воззвание, в котором призывал казаков вместе с немцами участвовать в вооруженной борьбе против Советского Союза. Это воззвание сыграло немалую роль в объединении реакционно настроенных казаков и белоэмигрантов и создании антисоветских казачьих формирований именно в те дни битвы за Кавказ, о которых я рассказываю в этой книге.

Другой, не менее известный, в годы Гражданской войны белогвардейский генерал-лейтенант, Шкуро Андрей Григорьевич, 1887 года рождения, происходил из семьи казачьего офицера, в 1907 году окончил Николаевское кавалерийское училище. Первую мировую войну завершил в чине полковника. В 1918 году сформировал контрреволюционный отряд и действовал как раз в этих местах, куда его привезли теперь фашисты, — Ставрополь, Ессентуки, Кисловодск. Затем командовал казачьей бригадой, конным корпусом в армии Деникина. Шкуро всегда отличался садистской жестокостью и недисциплинированностью, что вызывало к нему антипатию даже среди белогвардейского командования. Соратник по боям Первой мировой войны и многолетней борьбе с Советской страной «черный барон» Врангель был о нем нелестного мнения. Вот его слова:

«Шкуро я знаю по работе его в лесистых Карпатах… Отряд есаула Шкуро во главе со своим начальником, действуя в районе 18-го корпуса, в состав которого входила моя уссурийская дивизия, большей частью находился в тылу, пьянствовал и грабил и наконец по настоянию командира корпуса генерала Крылова был с участка корпуса снят».

А вот англичанам Шкуро импонировал, и глава английской миссии при штабе Деникина генерал Хольман вручил Шкуро орден — королевскую награду. В эмиграции Шкуро постоянно участвовал во всех авантюристических замыслах контрреволюционеров. Жил небогато, вдохновлялся лютой злобой к большевикам и надеждами на войну. Вот короткая сценка из воспоминаний певца А. Вертинского, характеризующая образ жизни Шкуро между войнами:

«Однажды в Ницце во время съемки ко мне подошел невысокого роста человек, одетый в турецкий костюм и чалму (снималась картина “Тысяча и одна ночь”).

— Узнаете меня? — спросил он.

Если бы это был даже мой родной брат, то, конечно, в таком наряде и гриме я бы все равно его не узнал.

— Нет!.

— Я — Шкуро. Генерал Шкуро.

В одну секунду в памяти всплыл Екатеринодар. Белые армии отступают к Крыму. Концерт, один из последних концертов на родине. Он уже окончен. Я разгримировываюсь, сидя перед зеркалом. В дверях появляются два офицера в белых черкесках.

— Его превосходительство генерал Шкуро просит вас пожаловать к нему откушать после концерта!

Отказываться нельзя. Я прошу обождать. У подъезда штабная машина. Через пять минут вхожу в освещенный зал.

За большими накрытыми столами — офицеры. Трубачи играют встречу. Из-за стола поднимается невысокий человек с красным лицом и серыми глазами.

— Господа офицеры! Внимание! Александр Вертинский!

Меня сажают за стол генерала. Начинается разговор. О песнях, о “том, что я должен сказать”, о красных, о белых…

Какая даль! Какое прошлое!

Много крови пролил этот маленький человек. Понял ли он это хоть теперь? Как спится ему? Как можется?..

Я молчал. Экзотический грим восточного вельможи скрывал выражение моего лица. Но все же Шкуро почувствовал мое настроение и нахмурился.

— Надо уметь проигрывать тоже, — точно оправдываясь, протянул он, глядя куда-то в пространство.

Свисток режиссера прервал наш разговор. Я резко повернулся и пошел на “плато”. Белым мертвым светом вспыхнули осветительные лампы, почти не видные при свете солнца. Смуглые рабы уже несли меня на носилках. Шкуро тоже позвали. Он быстро шел к своей лошади, на ходу затягивая кушак. Всадники строились в ряды…

“Из премьеров — в статисты, — подумал я. — Из грозных генералов — в бутафорские солдатики кино. Воистину — “судьба играет человеком..”».

Не только в кино, но и в жизни Шкуро играл низкие и подлые роли. Причем не