Вторжение - Джулиан Мэй

Однако, подходя к концу первого тома своих мемуаров, я все больше склоняюсь к тому, чтобы пересмотреть эту скромную самооценку. А вдруг в том, что я держусь на отшибе великого балета, есть высшее мое предназначение? Должно быть, я вношу в повествование свежий, нестандартный взгляд, иначе меня бы не заставили писать мемуары.

Лето 1992 года выдалось на редкость дождливым не только в Новой Англии, но во всем северном полушарии, как будто само небо разделяло всеобщую скорбь нового Армагеддона. Это была подлинная человеческая трагедия: полмиллиона убитых, более двух миллионов бездомных, бессчетное число искалеченных. А ко всему этому – потеря священной для иудеев, христиан и мусульман земли, утрата, имеющая не только материальное, но символическое значение.

Установки, взорванные исламскими террористами в Тель-Авиве и Димоне, весили около десяти килотонн каждая. От взрыва мгновенно вспыхнули склады израильского ядерного оружия, и радиоактивное облако распространилось к северу, охватив территорию Израиля и соседней Иордании общей площадью сорок тысяч квадратных километров. Таким образом, земли, включающие Иерусалим и Амман, сделались непригодными для обитания.

Размеры бедствия настолько потрясли планету, что событие (во всяком случае, на первых порах) начисто лишилось политической окраски. Люди всех племен и верований скорбели вместе, формировались многонациональные партии добровольной помощи, колокола христианских церквей непрерывно звонили за упокой. Мечети принимали под свой кров обездоленных мусульман, а евреи во всех странах оплакивали не только погибших собратьев и утерянный Иерусалим, но и свои разбитые мечты о мире.

– Мы не можем за всем уследить, – оправдывались адепты ВЭ. – Нас слишком мало, а удар был нанесен внезапно.

Что правда, то правда, однако люди не могли избавиться от ощущения, будто их предали. Метапсихический «хэппи-энд» обернулся жестокой насмешкой. Операнты не только не сумели предотвратить катастрофу, но и даже в поисках виновных ничем не помогли. Прошло больше года, прежде чем обычные эксперты ООН в сотрудничестве с Интерполом выследили заложивших бомбы членов иранской террористической клики и привлекли их к суду. Чокнутый техник-пакистанец, что за большие деньги раздобыл для них плутоний, сам погиб в катастрофе.

Через шесть недель дожди вымыли радиоактивные скопления в воздухе. Однако губительные изотопы проникли глубоко в почву и опустились на дно морей. Большая часть планеты оживала, как после Хиросимы и Нагасаки, но Священную Землю уже нельзя было спасти. Посевы и скот погибли на зараженных смертельной радиацией полях, уцелевшее сельское население наводнило несколько незатронутых городов, отчего возникли острая нехватка продовольствия и массовые беспорядки. Правительство Иордании было вынуждено подать в отставку. Израильские власти перевели столицу в Хайфу и заверили народ в том, что они полностью контролируют ситуацию. Но уже в августе экспертная комиссия заявила, что и без того шаткая экономика еврейского государства понесла сокрушительный урон. Начался массовый исход в Соединенные Штаты, Канаду, Южную Африку. Евреи восточного происхождения и христиане-арабы перебрались в Марокко. Из мусульман легко нашли себе пристанище лишь те, кто имели банковские счета на западе, а основной массе мусульманского населения податься было некуда. Человеческих жертв насчитывалось гораздо больше среди евреев, зато подавляющее большинство мусульман осталось без крова. Христианские страны не желали предоставить им убежище, связывая беженцев с террористами, которые своим призывом к эскалации Армагеддона в полномасштабный джихад усугубили положение невинных собратьев по вере. Откликаясь на гнев общественности, политики Европы, обеих Америк и Тихоокеанского бассейна единодушно устранились от такой экономической и социальной обузы, как прием беженцев. Организация «Исламский конгресс» гордо заявила, что сама позаботится о своих несчастных сыновьях и дочерях. Однако время речей прошло, и на поверку оказалось, что один только Иран готов открыть двери значительному количеству иммигрантов. Другие исламские страны испугались экономических и политических последствий такой акции.

Но согнанные с родных мест мусульмане-сунниты не торопились отдаться на милость фантастического шиитского режима в Иране. Их привели в ужас уверения аятоллы в том, что Армагеддон оправдан шариатом. Беженцы не без оснований подозревали, что от них потребуют присяги на верность приютившему их государству и пошлют на вечную войну с Ираком. Потому лишь несколько сотен отчаянных откликнулись на приглашение аятоллы. А полтора миллиона мужчин, женщин и детей разместилось в лагерях для беженцев на Аравийском и Синайском полуострове и существовало на случайные подачки, пока Китай не изъявил готовность расселить их в провинции Синьцзянь. В начале сентября началась массовая воздушная переброска людей, а к концу года последние семьи перекочевали в «землю обетованную». Следившие за перемещением работники Красного Креста и Красного Полумесяца отмечали, что беженцев на новом месте встретили очень тепло. В тех отдаленных краях издавна жили их собратья по вере: уйгуры, киргизы, узбеки, таджики, казахи; сообща трудились, орошали пустыни, превращая их в оазисы, и все было бы прекрасно, не разразись гражданская война в Средней Азии. Да еще китайцы замыслили захватить Казахстан. Только Вторжение спасло жителей многострадального Синьцзяна от участи пушечного мяса.

Оно же вернуло паломникам Иерусалим. Ученые Содружества обезвредили от убийственной радиации Священную Землю, и тысячи прежних обитателей высказались за возвращение. Но поскольку статуты Содружества наложили запрет на любую форму теократического правления, ни Израиль, ни Иордания не возродились как отдельные государства. Территория Палестины отныне управлялась Конфедерацией землян (правопреемником ООН), находившейся на первых порах под протекторатом симбиари и галактического Консилиума.

21 сентября 1992 года, в последний понедельник лета, дождь лил как из ведра. Тот день стал памятной датой и для меня, и для моей лавки.

Волнения начались с самого утра, когда я распаковал партию книг, которые выписал из Вудстока на прошлой неделе. В основном это была научная фантастика и приключенческая литература пятидесятых годов в бумажных обложках; я купил три короба за тридцать долларов. Сразу же заприметив довольно редкое издание «Зеленолицей девушки» Джека Уильямсона, я решил, что она одна оправдает мои расходы. Затем наткнулся на вполне сносный экземпляр из первого тиража приключенческого романа Чарли Чана «Китайский попугай» – этот я смогу сбыть, как минимум, за пятнадцать долларов однофамильцу автора, профессору физики из Дартмута. Несмотря на ненастье и ревущий за окнами ураганный ветер, я повеселел и принялся беззаботно насвистывать. Покупателей в такую погоду ждать не приходится, зато я спокойно разберу товар.