Вселенная Разумная - Максим Карпенко

Одним из таких свидетельств является вышедшая в свет в начале века книга Александры Дэвид-Ниль «Мистики и маги Тибета». Дэвид-Ниль — француженка, ученица знаменитого физиолога Клода Бернара, прожила 14 лет в Тибете, где великолепно ассимилировалась в столь чуждых для европейца условиях, прошла высокие посвящения и наблюдала мир, вызывающий и по сию пору самые противоречивые мнения, что называется, изнутри.

Что ценно в этой книге? На мой взгляд, самой хорошей рекомендацией книге Дэвид-Ниль может служить то плохо скрываемое под очаровательной галльской иронией и самоиронией чувство смущения, испытываемое европейской женщиной, материалисткой, последовательницей декартовского рационализма перед самыми настоящими чудесами. Да, приходится применять именно это слово, потому что другие слова вряд ли могут быть адекватны описываемому автором. «Госпожа Дэвид-Ниль пишет, читает и свободно разговаривает на всех тибетских наречиях, — пишет в предисловии к ее книге известный французский физиолог Ж.Д. Д'Арсонваль. — Она… исповедует буддизм, что помогло ей завоевать доверие самых выдающихся ламаистов. Приемный сын г-жи Дэвид-Ниль — настоящий тибетский лама. Она сама прошла духовную тренировку и подверглась всем описанным в ее книге испытаниям…»

В своей книге Дэвид-Ниль откровенно разделяет описываемые события на виденные лично и пересказываемые с чьих-то слов. Ниже я приведу достаточно пространную выдержку из этой книги — несколько эпизодов, которыми книга завершается. Более подробное цитирование хотя и представляло бы очень интересный материал для чтения, но мне все же хотелось бы удержаться в каких-то более или менее приемлемых пространственных рамках.

Речь в приведенных отрывках идет о методике создания «тульпы» — физически реального образа какого-либо существа; иногда даже собственного двойника. «Явление материализации — «тульпа» (магические твари, иллюзорные признаки), описываемые тибетцами, и случаи, наблюдавшиеся мной лично, не имеют никакого сходства с описаниями материализации духов во время спиритических сеансов. В Тибете свидетелей этих явлений никто заранее не приглашает попытаться искусственно вызвать их. Поэтому умы присутствующих не приготовлены, и они не ждут зрелища чего-нибудь из ряда вон выходящего. Здесь нет стола, где соединяют руки участники транса, нет черного кабинета для медиума в состоянии транса. Темнота — совсем не обязательное условие, солнечный свет и открытая местность не мешают материализации.

Как уже говорилось выше, некоторые из материализованных призраков создаются в произвольное мгновение — или же постепенно… В других случаях виновник материализации вызывает ее непроизвольно и совсем не замечает видимого для окружающих призрака. Иногда такое существо внешне во всем подобно своему создателю, и те, кто так или иначе верит в существование «эфирного двойника», видят в нем проявление последнего. Но порой такие дубликаты появляются одновременно в разных местах, и это уже трудно объяснить существованием одного-единственного «двойника». Кроме того, созданные формы часто не имеют никакого сходства с оригиналом». Здесь читатель, видимо, может вспомнить некоторые примеры, описанные в разделе, посвященном «опыту вне тела».

Далее Дэвид-Ниль приводит несколько примеров, засвидетельствованных, кроме нее, другими очевидцами. «Как-то днем меня посетил один тибетский художник, с увлечением писавший ужасных тибетских богов и усердно им поклонявшийся.

За художником следовал немного туманный, но легко различимый силуэт одного из фантастических персонажей, так часто фигурирующий на его полотнах.

Я была так поражена, что невольно сделала резкое движение, и художник направился ко мне спросить, что со мной случилось. Я заметила, что призрак за ним не последовал. Быстро отстранив моего гостя, я вытянула руку и сделала несколько шагов к призраку. Я ощутила прикосновение к чему-то неплотному, уступающему нажатию. Призрак рассеялся.

В ответ на мои вопросы художник признался, что он уже несколько недель вызывал виденное мной существо, а в тот день долго работал над изображавшей его картиной. Словом, все его мысли были сосредоточены на божестве, которое он мечтал изобразить. Сам тибетец призрака не видел.

Другой случай принадлежит, по-видимому, к произвольно вызываемым явлениям.

В то время мой лагерь был разбит недалеко от рите Пунаг Тхам. Однажды днем я разговаривала с поваром в хижине, служившей кухней. Юноша попросил выдать ему провизию. Я сказала: «Идем ко мне в палатку — там ты возьмешь из ящика все, что тебе нужно». Мы вышли. Подходя к палатке, полы которой были откинуты, мы оба вдруг увидели сидевшего за моим стадом на складном стуле главного ламу рите. Мы не удивились — этот лама навещал меня довольно часто. Повар тотчас же сказал: «К вам пришел римпотше. Мне нужно вернуться приготовить для него чай, провизию я возьму потом».

— Хорошо, приготовь поскорее чай, — ответила я.

Слуга ушел, а я поспешила к палатке. За несколько шагов до нее мне показалось, будто перед палаткой клубится и медленно удаляется от нее пелена прозрачного тумана. Лама исчез.

Очень скоро вернулся слуга с чаем. Не застав ламу, он очень удивился. Не желая пугать его, я объяснила: «Римпотше нужно было только сказать мне два слова. Он занят и не мог оставаться дольше».

Я не преминула рассказать об этом происшествии самому ламе, но он только ехидно захихикал и не захотел мне ничего объяснять».

Создание подобных призраков, по словам Дэвид-Ниль, «преследует две цели: возвышенную, заключающуюся в преподании ученику истины, что помимо создании его собственной фантазии, никаких богов не существует, и цель корыстную — обеспечить себе могущественного покровителя…

Что касается магов, то они видят в создании тульпы только средство обеспечить себе послушное орудие для выполнения всех своих желаний. В их случае призрак не обязательно является богом-хранителем, но может быть каким угодно существом и даже пригодным для служения их воле неодушевленным предметом.

По словам тибетских оккультистов, призрак, получив устойчивую форму, стремится освободиться из-под опеки мага. Иллюзия превращается в непокорное детище, и между колдуном и его творением завязывается борьба. Исход этой борьбы порой бывает трагическим для мага.

Приводят примеры, когда посланный с поручением призрак совсем не возвращается и продолжает скитаться в форме полубездумной, полусознательной марионетки. В других случаях трагедии бывают следствием процесса ликвидации материализованного призрака: маг старается уничтожить свое создание, но последнее не желает расставаться с дарованной ему жизнью и просто защищается.

Являются ли все эти страшные истории о бунтующих материализованных призраках только вымыслом, игрой воображения? Возможно. Я ни за что не ручаюсь. Я просто пересказываю то, что слышала от людей, при других обстоятельствах казавшихся мне достойными доверия; но и сами они могли заблуждаться.

Что же касается возможности создать и оживить призрак — в ней я не могу сомневаться, она вполне реальна.

По привычке ничего не принимать на веру, я решила тоже попытаться произвести опыт материализации. Чтобы не подпасть под влияние внушительных образов ламаистских божеств, всегда бывших у меня на глазах, так как их живописными и скульптурными изображениями я обычно себя окружала, я выбрала для материализации незначительную личность — приземистого дородного ламу бесхитростного и веселого нрава. Через несколько месяцев добряк был создан. Мало-помалу добряк закрепился и превратился в нечто вроде незваного гостя. Он совсем не ждал моего мысленного приглашения и являлся, когда мне было совсем не до него. В основном иллюзия была зрительной, но как-то я испытала задевший меня мимоходом рукав платья и ощутила тяжесть его руки на своем плече. В это время я не жила в затворничестве, каждый день ездила верхом и, по обыкновению, пользовалась отличным здоровьем.

Постепенно я стала замечать в моем ламе какую-то перемену.

Черты лица, которыми я его наделила, изменились. Его толстощекая физиономия похудела и приняла хитроватое и злое выражение. Он становился все назойливее. Одним словом, лама ускользал из-под моей власти.

В один прекрасный день пастух, приносивший нам масло, увидел мой призрак и принял его за самого настоящего ламу во плоти.

Может быть, мне следовало бы предоставить это явление его естественному развитию, но мой необычный компаньон начинал действовать мне на нервы. Его присутствие превратилось для меня в настоящий кошмар. Я уже начинала терять контроль над ним и решила рассеять иллюзию. Мне удалось это только после полугода отчаянных усилий. Моему ламе жилось в это время не очень-то весело».