1941. Совсем другая война (сборник) - Андрей Буровский

800 тысяч «зеленых» повстанцев?! Их не было столько даже в 1921–1922 годах.

В Казахстане голод уничтожил, по разным данным, от 40 до 50 % всех живущих на Земле казахов. С осени 1929-го по 1932 год в Казахстане произошло «около 380 восстаний, крестьянских волнений», охвативших не менее 80 тысяч участников. В 1932 году в Казахстане действовало 80 «бандформирований», то есть повстанческих отрядов, объединивших 3192 человека.

«Только за участие в крупных восстаниях был осужден решением тройки ОГПУ 5551 человек, из них 883 расстреляно». В 1929–1931 годах повстанцами в Казахстане убито 460 партийных и советских работников. К числу жертв репрессий еще можно отнести 883 расстрелянных, но 460 советских работников к числу жертв «жестких сталинских репрессий» никак не отнесешь… Вот к числу жертв Гражданской войны — отнести их можно вполне.

Характеризуя ситуацию в Казахстане, современные авторы приходят к выводу, что «республика, по существу, находилась в состоянии гражданской войны» [65].

Такой серьезный исследователь, как О.В. Хлевнюк, полагает, что в масштабах всей России курс на форсированную индустриализацию и насильственную коллективизацию «фактически вверг страну в состояние гражданской войны» [66].

До 1941 года на советских границах задержано до 932 тысяч нарушителей. А сколько НЕ задержано? По крайней мере, в 1930 году из СССР откочевало 12 200 казахов. В 1931-м — уже 1074 тысячи. До сих пор в Казахстане принимают «оралманов», то есть «вернувшихся» и потомков вернувшихся.

В 1930-е годы на советской границе задержали 30 тысяч шпионов, диверсантов и террористов. Пограничные войска ликвидировали до 1319 вооруженных банд, в которых было до 40 тысяч боевиков.

Уничтожено 7 тысяч нарушителей, погибло 2443 пограничника. Если это не гражданская война, то о чем вообще идет речь?

Победители в Гражданской войне легко обвиняют в «предательстве» проигравших: ведь они и правда прибегали к помощи внешних сил. А что победители делали то же самое, они предпочитают забыть.

В СССР 1940 года были и убежденные коммунисты… Не очень много. Но большинство населения, по крайней мере западных районов СССР, вовсе не считало коммунистическую власть «своей». Интеллигенты, городское мещанство, даже если и грешили участием в революционных партиях в царское время или в годы Гражданской войны, искренне хотели быть «освобождены».

Казаков рассказывает замечательную историю о том, как некий старичок-экскурсовод водил по Эрмитажу немецкую делегацию… Он выбрал момент, когда вокруг никого не было, и быстро вполголоса произнес: «Реттен зи унс!» — «Спасите нас!» [67].

Крестьяне в СССР не беседовали на немецком языке. Но и воевать с внешним врагом они не рвались. Страна устала от состояния хронической гражданской войны, а что сама не сможет сбросить коммунистов — было очевидно. Кто бы помог… Добавьте к этому традицию всех сословий России — преувеличивать немецкий «орднунг» и считать немцев очень хорошими, порядочными и справедливыми людьми.

«…В самом начале войны… почти все пленные были готовы сражаться против большевизма даже в рядах немецкой армии» [68].

Так же полагал и выходец из Российской империи барон Каульбарс. В Третьем рейхе он сделался доверенным лицом адмирала Канариса и всего абвера в российских вопросах. Барон Каульбарс уверял, что 80 % советских военнопленных 1941 года выступали «за национальную русскую добровольческую армию в русской форме для борьбы против большевизма».

Он полагал, что стоило провозгласить Русскую освободительную армию, враждебную Сталину, но стоящую на патриотических позициях, и она бы одним своим появлением, единственно посредством пропаганды, без всякой борьбы, потрясла бы до самых основ всю сложную систему советского государственного аппарата.

Генерал Власов и его ближайшие сотрудники не раз высказывали уверенность, что даже в 1943 году радикальное изменение курса немецкой политики на Востоке сразу привело бы к крушению сталинского режима.

Доподлинно известно, что Сталин панически боялся самой мысли о возможности появления на немецкой стороне русского правительства.

Реальное положение вещей таково, что Гитлер вел против Советского Союза войну какую угодно, но не освободительную. А колониальная, захватническая, эксплуататорская война порождала и другое отношение.

Россияне постепенно разочаровались в «союзниках». Им стало ясно — не будет гражданской войны. Немцы — вовсе не те немцы, которых ждали. Это нацисты, у них нет ни малейшего желания освобождать Россию.

Нацисты вели политику, оскорбительную для национальных чувств русского народа. Благодаря этому Сталин и получил возможность поставить национальную идею на службу самому себе: для укрепления своего режима и для борьбы против иноземной угрозы.

А сам по себе Вермахт уже к ноябрю 1941 года не смог выполнить задач плана «Барбаросса». На Московском направлении двигалось редеющее, усталое войско, совершенно не готовое к зимней кампании. Идиотская политика оккупантов уже отталкивала от рейха миллионы людей. А в СССР начиналась совершенно другая война… которая для части граждан СССР, всех населявших его народов была Великой Отечественной.

Выбор был простой: или вести реальную политику, не выдумывая, как нордические типы захватывают расово неполноценную Россию. То есть окончательно признать, что война Третьего рейха и СССР — это Гражданская война. Та война, которую выигрывают не движением танковых колонн, а политическими решениями.

Или приходилось, независимо от бредней сладчайшего фюрера, переходить от блицкрига к жесточайшей тотальной войне… Против совсем другого противника. Несравненно более сильного и лучше готового к такой войне, чем Третий рейх.

Тотальная война еще больше ожесточала россиян, Гитлер окончательно проваливал собственную политику.

И тем не менее есть множество примеров готовности россиян служить нацистам. Одними двигала вера в то, что немцы идут «спасать Россию». Другие верили, что, каковы бы ни были цели нацистов, России они все равно не покорят, волей-неволей согласятся с созданием русского правительства, и Россия воспрянет, избавившись от коммунистов, в союзе с Германией.

Коммунисты писали о коллаборационистах, как о совершенно разложившихся нравственно, убогих и отвратительных людях. У них было для них только слово: «предатели». Таков «предатель» у Симонова: жалкий, маниакально трусливый мужичонка, вызывающий буквально отвращение. Симонов рассуждает, что вот если бы «предателями» были люди, готовые ценой службы нацистам свергнуть советскую власть… А так — какая-то мразь [69].

Ох, лукавит многопочтенный Константин Михайлович! Лукавит… потому что не мог не видеть и не знать как раз множества людей, служивших нацистам никак не по трусости.

Осенью 1941-го многие немецкие командиры на Ост-фронте стали по собственной инициативе брать во вспомогательные части или на вспомогательные должности советских дезертиров, освобожденных пленных и добровольцев из местного населения. Их называли сначала «наши Иваны», просто «Иваны», потому что официального названия не было. Это ведь была инициатива «снизу», политическое руководство ничего подобного не предусматривало.

Потом уже появилось протокольное Hilfswillige (желающие помогать), или, сокращенно, хиви.

Они использовались как охранники тыловых объектов, водители, конюхи, повара, кладовщики, грузчики и проч. Этот эксперимент дал результаты, которые превзошли все ожидания нацистов. Весной 1942-го в тыловых подразделениях германской армии служило не менее 200 тысяч хиви, а к концу 1942 года, по некоторым оценкам, их было до миллиона.

Десятки тысяч русских военнопленных были включены в расчеты тяжелых зенитных орудий калибра 88-122 мм в системе ПВО рейха, в том числе Берлина. Кстати, зачастую русские расчеты немецких ПВО вели огонь из наших же трофейных 85-мм пушек образца 1939 г.

Русские пушки держали под контролем западную часть Ла-Манша до полудня 8 мая 1945 года. Русские пушки помогали отбить британскую авиацию под Дрезденом. Они очень ценились: только русские трофейные 85-мм пушки доставали до «Летающих крепостей».

В конце 1942-го хиви составляли почти четверть личного состава Вермахта на Восточной фронте. Во время Сталинградской битвы в 6-й армии Паулюса их было почти 52 тысячи (ноябрь 1942-го). В трех немецких дивизиях (71, 76, 297-й пехотных) в Сталинграде «русские» (как немцы называли всех советских граждан) составляли примерно половину личного состава.

Даже в таких элитных дивизиях войск СС, как «Лейб-штандарт Адольф Гитлер», «Тотенкопф» и «Райх», в июле 1943-го (Курская битва) советские граждане составляли 5~8 % личного состава.