Запрети любить (СИ) - Джейн Анна

— Ты тоже, — прошептала я.

— Я с ума схожу, когда вижу тебя. — Игнат склонился и поцеловал мое плечо сквозь ткань футболки. Сделал это несколько раз, заставляя меня закрыть глаза.

Он осторожно убрал мои волосы в сторону, и его горячие губы оказались на моей шее. Я лишь недавно поняла, что поцелуи в шею могут быть такими же волнительными, как и поцелуи в губы. Только на коже от них оставались следы, но Игнату будто нравилось оставлять их. Словно он хотел заклеймить меня ими. «Она — моя. И целовать ее могу только я», — говорили оставшиеся на моей коже засосы, которые в университете я прятала под водолазкой с высоким горлом.

Игнат взял меня за шею, заставив откинуть назад голову, и продолжал целовать — то около линии волос, то у самой ключицы. Он безошибочно находил самые чувствительные зоны, а я закрыла глаза, получая удовольствие от каждого мгновения. Там, где он касался губами и языком моей кожи, она пылала, и жар возбуждения окутывал меня все больше и больше. Мне стало мало просто лишь ощущать поцелуи — хотелось обнимать и целовать Игната в ответ. И не выдержав, я развернулась к нему лицом.

— А почему ты раньше не звал меня к себе? — спросила я, кладя руки ему на плечи.

Наши взгляды встретились, воздух заискрился, и мое дыхание на мгновение перехватило, а внизу живота завязался горячий узел. С Игнатом я поняла, что заводиться можно не только с прикосновений, но даже со взгляда, когда ты читаешь в мужских глазах, что тебя хотят. Хотят до невозможности. Вместе с нежностью и страстью появляется ощущение контроля.

— У меня вечный бардак, — беспечно отозвался Игнат. — Не люблю убираться. Но если хочешь, можем зависать у меня.

— Хочу. И тебя я тоже хочу, — сорвалось с языка.

— Что? — сглотнул он.

— Ничего. Тебе послышалось.

Я невольно облизала губы, невольно представив, что могли бы делать на его кровати, и Игнат, приняв это за знак, жадно прильнул к ним, и я ответила на его поцелуй — страстный, терпкий, с привкусом мяты. Несколько минут мы целовались, как ненормальные, и я старалась отплатить ему тем же — оставить свои метки на его шее. Внутри все накалялось и хотелось лишь одного — раствориться в этом человеке. В его теле, в его душе.

Он мой. И я никому не собираюсь его отдавать.

Глава 89. Естественно и прекрасно

Мои губы терзали его губы, я даже прикусывала их зубами от нетерпения, которое не могла контролировать, руки исследовали плечи и спину, а бедра плотнее прижимались к его телу. Мне не хотелось, чтобы между нами осталось хотя бы каких-то жалких миллиметров свободы, мы должны стать единым целым. Он и я.

Тяжело дыша, мы отстранились друг от друга, хотя одного — любви. Игнат склонился и касался моего лба своим.

— Если ты будешь играть во что-нибудь в своей комнате, я буду сидеть рядом и смотреть. Это моя маленькая фантазия, — прошептала я, поглаживая его по твердым предплечьям.

— Фантазия? — заинтересовано протянул Игнат. — Обычно девочки фантазируют о другом.

— А я — об этом, ведь это же так мило, — лукаво ответила я. — Мой парень играет, сидя в наушниках, а я наблюдаю за ним…

— Только наблюдаешь? — прошептал Игнат, обхватывая мое лицо широкими ладонями.

— Не только. Я тоже играю. С ним, — опустив ресницы, сказала я, несмело касаясь пальцами его живота — там, где был пояс серых спортивных штанов.

— Во что же? — хрипло спросил он.

— В игру «обрати на меня внимание».

Мои пальцы нырнули под его футболку, поглаживая по напрягшемуся животу и спускаясь все ниже. Мне хотелось коснуться его там, запустив руку под резинку штанов. Почувствовать, как сильно Игнат меня хочет. Раньше я этого себе не позволяла, а теперь не могла остановиться. Жар внутри растопил стыдливость.

— В эту игра можно играть вдвоем, — хрипло усмехнулся Игнат.

Не разрывая зрительного контакта, он провел одной ладонью вниз — от щеки к шее. Затем плавно переместил ее на мою грудь. Легонько сжал ее, заставив меня коротко выдохнуть, и начал водить по ней пальцами, задевая самое чувствительное место. Грудь приятно заныла.

— Мне нравится, как ты быстро заводишься, — сказал Игнат, играя с моей грудью через ткань футболки и зная, как сильно мне это нравится.

— Ты заводишься не меньше, — выдохнула я. Моя ладонь опустилась вниз, под резинку его штанов, и я почувствовала его возбуждение. Однако Игнат не дал мне ничего сделать — резко убрал мою руку.

— Не надо, я не сдержусь, Яся, — хрипло проговорил он. — Ты поиграешь со мной и уйдешь. Но это реально неприятно. Физически.

— Не уйду… Хочу отдать тебе долг, — прошептала я, вставая на цыпочки и нежно целуя его в щеку. — Хочу, чтобы тебе тоже было хорошо. Скажи, как?.. Как тебе понравится?.. Я не готова к сексу, ты же знаешь, что я еще ни с кем не спала, но могу по-другому…

Я замолчала, но Игнат понял меня, и на его лице появилась недоверчивая полуулыбка. Он взял меня за руку, задернул шторы, снова погружая комнату в полумрак, и повел к кровати.

— Что у тебя на запястье? — спросила я, заметив черную резиночку-пружинку. — Она ведь моя?..

— Твоя, — согласился Игнат. — И я тебя ее не отдам.

— А зачем ты хранил ее?..

— Чтобы всегда помнить о тебе.

Не выдержав, я снова стала целовать его, и мы опустились на постель. Я первой стянула с него футболку и, потеряв над собой контроль, начала изучать губами его ключицы, сходя с ума от жара внутри — горячий узел внизу живота завязывался все сильнее, а дыхания не хватало. Игнат тоже стащил с меня футболку, под которой были только трусики, и замер, любуясь моим телом, что привело меня в замешательство. Я инстинктивно закрыла грудь руками, но он улыбнулся и сказал тихо:

— Ты такая милая. Иди ко мне?

Я тут же прильнула к нему, обняла и получила еще один обжигающий поцелуй, от которого закружилась голова. Игнат предельно нежно поглаживал мою грудь, а когда уронил меня на спину, прильнул к ней губами. Он ласкал ее языком, заставляя меня вскрикивать, дотрагивался до моих бедер — порою так откровенно, что мне, наверное, должно было стать стыдно, но я не чувствовала ничего кроме всепоглощающей страсти. Я хотела, чтобы это повторилось — то, что он заставил меня испытать на кухне, однако в какой-то момент перехватила инициативу и теперь уже Игнат лежал на спине, а — рядом на боку, закинув ногу на его бедро.

— Я хочу вернуть долг, — упрямо прошептала я, зная, что он на пределе. — Как ты хочешь?..

— Просто возьми член в руку, — сквозь зубы проговорил он, с трудом контролируя себя.

— А слово пожалуйста? — хитро спросила я, целуя его в плечо.

— Не играй со мной, Яся.

Он стянул штаны до середины бедер, и я впервые увидела его обнаженного. Раньше мне казалось, что обнаженный мужчина — это что-то ужасное, а теперь я просто рассматривала Игната и думала — какой же он красивый. Везде. А все, что было в моей голове — предрассудки и страх. Любовь — это прекрасно. В любви нет грязи. Это слишком естественно, чтобы быть пороком.

— Сейчас, малышка… Секунду.

Игнат достал из прикроватной тумбочки какой-то тюбик с прозрачным гелем, выдавил немного на ладонь, нанес на член. Растер. Поднял на меня взгляд и улыбнулся, видя, какими глазами я смотрю на него обнаженного. Ему нравился мой взгляд и нравилась моя неопытность.

— Теперь возьми, — попросил Игнат. — На сухую может быть больно.

— Хорошо…

Задыхаясь от нежности, я несмело коснулась его рукой, потом обхватила пальцами, чувствуя, насколько он каменный. Начала осторожно водить вверх-вниз, надеясь, что все делаю правильно. Ладонь Игната легла поверх моей ладони, и он ускорил темп.

— Вот так, хорошо? — прошептал он, обнимая меня.

— Хорошо… Тебе нравится? — спросила я.

— С тобой мне все нравится… Смотри на меня, — попросил Игнат, продолжая двигать моей рукой. Его голос был сдавленным. — Делай это и смотри на меня.

Я двигала рукой, зачарованно разглядывая возбужденного Игната, а он тяжело дышал, наслаждаясь моими ласками. Его глаза были затянуты поволокой, и он был словно загипнотизирован мною. Узел внизу живота затягивался сильнее, сердце стучало в висках, а жар становился невыносимым. Я будто перестала быть собой — стала другой Ярославой, взрослый, женственной и раскрепощенной. Ярославой, в которой природой была заложена способность любить — и душой, и телом. Ярославой, которая ничего не боялась быть естественной и свободной. Ярославой, открытой любви.