Когда птицы молчат (СИ) - Unknown

Я не представляю, как мне завоевать ее. Разучился, - он растерянно улыбается. И я вновь вижу мальчишку, доброго и милого, который ухаживал за мной иногда так неумело, но всегда был честным и обходительным. Я вздыхаю.

Если она испытывает к тебе хоть что-то, рано или поздно сдастся. Ты хороший человек, и если она думает о серьезных отношениях, она разглядит в тебе то, что заставит ее рискнуть.

Спасибо.

Не стоит, – я отворачиваюсь. Мне еще никогда не приходилось обсуждать с Владом его сердечные дела, потому что они всегда касались меня. Нет, я не ревную. Но пока мы оба были в одинаковом положении, я сохраняла собственное спокойствие. А теперь земля опять пошатнулась. И любовь, спрятанная глубоко в сердце, заныла старой раной. Я не говорила Владу о своих чувствах к Вронскому, мы коснулись их лишь однажды, и он в порыве ярости ясно дал мне понять, какими он их видел. – Пожалуй, пойду спать. Мне нужно хорошо выспаться.

Ира, может быть и тебе стоило бы …

Не продолжай, Влад. Не надо.

Я выхожу из кухни и скрываюсь за первой попавшейся дверью. Включаю воду и сажусь на край ванной.

Я думала, что уже успокоилась, что волнения улеглись в моей душе. Но, видимо, нет.

Я не забыла Вронского. Но свыклась с мыслью, что все уже позади. Я хранила свою любовь, как маленькую раненую птицу, держала ее у груди, согревала своим дыханием. И она трепетала, давая знать, что еще жива.

Когда однажды я оглянулась, увидела, что дни надежд и страстных переживаний остались далеко позади, что жизнь продолжается и без него, смирилась и попыталась выпустить птаху. Но она не захотела улетать, а так и осталась со мной.

Сейчас нас потревожили, и мы с ней, испуганные и растерянные, метались в тесной комнатушке.

Я не хотела вспоминать, потому что это больно. А свое я выстрадала сполна и расплатилась за все, что сделала.

Я знаю, что ничего уже не исправить, но Влад простил меня, я это вижу. И его отпущение моих грехов облегчает совесть.

Я собираюсь пронести память о самом сильном чувстве в своей жизни сквозь годы, лелея воспоминания. Образ человека, которого я глубоко и искренне полюбила, будет со мной до самого конца.

Но бередить эту рану нет сил. Я всего лишь слабая женщина и не вынесу этой пытки снова.

Наша старая квартира ушла за очень неплохую сумму. И когда я получила свою часть, то навязчивая мысль купить свой дом стала сводить меня с ума.

Лавров все посмеивался над моей манией разглядывать маленькие одноэтажные домишки – на большой денег никогда бы не насобирала – но, как истинный джентльмен, стал подбрасывать всякие варианты.

И в один прекрасный день я его нашла. Дом моей мечты!

Михаил Петрович сказал, что узнал об этом домике случайно. Его знакомый пытался избавиться от бабушкиного наследства и обмолвился об этом на встрече.

И теперь я иду по хрустящему февральскому снегу сквозь ряды девятиэтажных домов. Когда последняя многоэтажка осталась позади, перехожу через дорогу. Здесь, спрятавшись за безликими великанами, расположился небольшой частный сектор. Дома построили более пятидесяти лет назад. Некоторые серьезно реконструировали и даже перестроили, а некоторые остались в первозданном виде.

На крышах лежат пушистые снежные шапки, острые колья заборов укрыты белоснежной мантией. В некоторых окошках горит манящий желтый свет.

Возле одного из домов я замечаю серебристую машину. Я нашла нужное место.

Нынешний владелец дома – немолодой мужчина – ждет меня внутри.

Проходите. Вы Ирина?

Да. От Михаила Петровича.

Я Алексей. Смотрите, спрашивайте, я буду отвечать.

За прихожей сразу идет коридор. Справа – кухня, прямо – небольшая комната, которую я определила, как детскую, зал, спальня и ванная комната расположились по обеим сторонам коридора.

Как давно здесь делали ремонт?

Девять лет назад. Мать еще была жива, попросила поменять крышу, ну а там одно за другое, так что полностью все переделали. Стяжка полов, новая штукатурка на стенах, трубы отопления, котел, газовая колонка, пластиковые окна. Но обстановку она оставила прежнюю.

Это я уже заметила. Древние потертые ковры на полу и стенах, жуткие обои в полоску с огромными цветками роз, старая мебель, пропитанная запахом лекарств. На серванте желтый лак облупился, обивка кресел местами протерта до дыр и прикрыта разномастными покрывалами. Ветхие диваны и односпальная кровать с горой подушек готовы развалиться.

Сколько вы хотите за дом?

Тридцать тысяч.

О, это удар ниже пояса. Он же старый!

Здесь хороший ремонт.

Нет второго этажа.

Меньше тратить на электроэнергию и газ.

Всего три комнаты! – я лихорадочно ищу повод, чтобы мне сбросили цену.

Зато есть внутренний дворик с открытой беседкой.

Мне больше придется мести. Ну давайте же, Алексей, сбросьте цену для одинокой работающей матери.

Это почти центр!

Далеко от остановки. И идти через все эти темные подворотни. А еще рядом я не увидела ни школы, ни магазина.

Хорошо, две тысячи сброшу.

Мы проторговались с ним до тех пор, пока и он, и я не выбились из сил. Хватка у него, конечно, деловая, но и мне палец в рот не клади.

В итоге половина суммы у меня была наличными, еще половину я планировала взять в кредит. Теперь мои доходы это позволяли.

Женя была в восторге от того, что у нас появился свой дом. Влад назвал мое решение глупым и опрометчивым, а я принялась обустраивать мое гнездышко, переклеивать обои, подбирать шторы и новую мебель.

К концу марта мы с Женей торжественно въехали в наш дом и отметили это дело апельсиновым фрешем.

И в тот момент, когда, казалось бы, я достигла всего, чего хотела, когда намеченные цели стали реальностью, я вдруг почувствовала себя глубоко несчастной.

Пока Женя играла в своей комнате, рассматривала подснежники, появившиеся на заднем дворе, я после работы сидела в своей спальне, глядя в окно на милый заброшенный двор, который нужно привести в порядок, на свою счастливую дочку, на тающий снег и прогалины, открывавшие рыхлую черную землю.

Мне казалось, что Земля остановилась, потому что мною больше ничего не двигало, не толкало вперед, не заставляло бороться, забыть обо всем, что угнетало, что делало слабой, что не давало заснуть.

Впервые я почувствовала, как пусто у меня внутри.

Даже работа больше не вдохновляла меня. Я по-прежнему активно участвовала в деятельности моих отделов, трижды за последние два месяца побывала в своем родном городе в том самом Доме престарелых, который изменил мою судьбу и, заботясь о судьбе которого, я встретила Лаврова.