Золотой адмирал - Френсис Мэсон

— Заметил? — улыбнулся Дрейк в отличном расположении духа. — «Тревожить их корабли в самих гаванях». — И, поигрывая изумрудной подвеской, которую он сегодня выбрал, чтобы носить в левом ухе, продолжал: — А не лучше ли разбить весь флот в гавани вместо того, чтобы гоняться за ним по частям? Да, дружище Флик, думаю, мне нужно уделить особое внимание этому месту в инструкциях.

Дрейк вдруг вскочил, откинул голову назад и звонким голосом провозгласил:

— Я так подпалю бороду королю Испании, что вонь от ее тления разнесется за моря и океаны и объемлет сушу!

Глава 5

ВЫСЕЧЕННАЯ ИСКРА

Из-за необычайно сильного шторма, застигшего английскую эскадру у мыса Финистерре, только 15 апреля 1587 года последний корабль Дрейка появился в заранее установленном месте встречи у Кабо-Рока, мыса, лежащего несколько севернее устья реки Тахо.

Хьюберт Коффин записал в своем журнале:

«Как если бы искупить свои злодеяния, боги моря отдали в наши руки два крепких торговых судна из Миддельбурга, только что вышедшие из Кадиса. Их капитаны, когда им было обещано, что их жизнь и суда останутся неприкосновенными, сообщили, что в просторной гавани Кадиса стоит большое количество крупных судов с запасами, а также много галионов и галеасов, которые испанский король заказал построить для себя в Италии. Эти пленники далее свидетельствовали, что гавань Кадиса так переполнена судами, что свободной остается примерно три кабельтовых открытой воды.

Сегодня утром, 19-го числа, все капитаны сигналом были приглашены на борт флагманского корабля. Как капитан «Френсиса»я прихватил с собой старшего канонира Питера Хоптона.

Когда собрался совет, сэр Френсис изложил свои планы, против которых гневно возражал вице-адмирал Уильям Бароу. В сильном раздражении вице-адмирал заявлял, что всякое нападение на Кадис будет чистейшей глупостью, поскольку город мощно укреплен; кроме того, в гавани стоит Бог знает сколько вражеских военных кораблей. С горячностью, какой я никогда прежде не замечал в его характере, сэр Френсис Дрейк перебил Уильяма Бароу, громко крича: «Вам приказывается следующее: следовать за моим флагманом и подчиняться моим сигналам». По-моему, в возражениях вице-адмирала было много справедливого, однако он слишком долго служил в военно-морском флоте и, наверное, к старости стал боязливым.

В заключение сэр Френсис указал, что, в конце концов, некоторые моменты нужно оставить на произвол судьбы и что в морской войне нет ничего определенного «.

Под жарким солнцем у сквайра Хьюберта Коффина разболелась голова, и он закрыл свой письменный стол как раз в тот момент, когда его штурман, перевалившись через борт, ступил на крошечный ют «Френсиса».

— Видна земля, сэр. Наш разведчик только что подал сигнал.

Вскоре и сам Хьюберт сумел различить берег Испании: за вздымающимся синим простором тянулась простая желто-коричневая полоска земли. Как бы ему хотелось иметь сейчас при себе эти магические стекла, которые постепенно входили в практику. С помощью такого инструмента далекие предметы выглядели так, будто каким-то чудом они оказывались под рукой.

Поскольку собственное судно Дрейка являлось одним из самых малых кораблей, то и шло оно далеко позади за кормой тех восьми галионов и больших кораблей, что теперь составляли основную ударную силу его эскадры. Между ними и маленьким «Френсисом» шли другие частные суда: два принадлежали Хоукинсам и одно — старому сварливому Мартину Фробишеру, хоть он и ненавидел Дрейка до мозга костей и неоднократно в этом признавался. Там были также частные корабли из Гулля, Плимута и с острова Уайт, имеющие на борту лишь по две пушки, но битком набитые полными страстного желания, крепкими и энергичными юношами и мужчинами.

На палубе «Френсиса» пушкари и солдаты заботились о своем вооружении и снаряжении, а новички шумно хорохорились, чтобы только не показаться трусами перед лицом того, что их ожидает впереди.

К четырем часам пополудни английская эскадра, ведомая четырьмя галионами королевского военно-морского флота и четырьмя кораблями Лондонского Сити, смело вошла в проход, ведущий во внешнюю гавань.

Коффин с полыхающей на ярком свету соломенно-золотистой бородой подозвал к себе моряка, утверждавшего, что лет пять назад уже заходил в гавань Кадиса. Новый рулевой говорил о Лас-Пуэркасе, о двух обширных отмелях, преграждающих путь в гавань при входе и вынуждающих суда идти фарватером и проходить рядом с сильно вооруженным фортом. За этим замком-фортом располагался город, а внизу под ним лежала вторая, или внутренняя, гавань; еще дальше вверх по реке находился городок второстепенного значения под названием Пуэрто-Реаль.

Рассказывая, рулевой навалился на румпель и взял слегка влево, чтобы использовать всю силу шквального ветра, налетевшего с северо-западной стороны. Этот ветер оказал «Френсису» такую хорошую услугу, что судно резво понеслось вслед за «Львом» вице-адмирала Бароу.

На английских судах у солдат и матросов постепенно сжимались челюсти и сужались глаза, по мере того как неумолимо приближалась мощная батарея, стоящая ниже ориентира под названием Геркулесовы Столбы. Вот уже стали различаться красные крыши старинного города Кадиса, сверкающие на вершине высокого берегового утеса, потрепанный бурями замок Мата-Хорда и другие более мощные стены, возведенные с целью защиты гавани от атаки с моря.

— Бог ты мой! — неожиданно выпалил Питер Хоптон. — Только взгляните на это!

Корабли авангарда эскадры теперь поворачивали право руля, тем самым открывая вид на порт для тех, кто шел позади. Никто еще на «Френсисе» не видел такой плотной массы судов, что сгрудилась впереди. Моряки узнавали большие каракки, аккуратные военные галионы, скромные транспорты, круглоносые голландские хольки, когги (неповоротливые, неуклюжие тихоходы), а также галеры и галеасы любого мыслимого тоннажа и конструкции.

Хьюберт, как обычно в глубоком волнении, медленно заработал челюстями, как бы прожевывая что-то невидимое. Где-то в одном из тех миленьких городков и селений, усеявших берега залива, Розмари Кэткарт, верно, мучается от ужасных воспоминаний, наблюдая за приближением вот уже второй английской флотилии — хотя в тот момент не было видно ни единого флага с крестом Святого Георгия — и ни один не взвился на мачте до тех пор, пока пара больших испанских галер, несущих службу охраны, не вышла навстречу неизвестным гостям, чтобы осведомиться о цели их прибытия. Дрейк подпустил галеры на расстояние выстрела из длинноствольных пушек и только тогда поднял знамя королевы и несколько Георгиевских флагов. Затем он дал по ним бортовой залп, заставивший изумленных испанцев неуклюже улепетывать в порт Санта-Мария, лежавший вместе с портом Санта-Катерина в той же гавани на другой стороне от Кадиса.