Источник миров - Генри Каттнер

Он все еще не пришел в себя. Во мне шевельнулось беспокойство — по натуре я человек не кровожадный. Перевернув его на спину, я успокоился — он был жив.

Одет он был довольно необычно по моим представлениям: в легкую тунику, тяжелые коричневые сандалии, плотные, немного запачканные белые штаны до щиколоток и полосатый головной убор. Кроме того, на левом запястье у него был браслет, соединенный с кольцом на среднем пальце гибкой лентой из голубовато-зеленого металла, а на поясе была закреплена небольшая сумочка. Стоило мне к ней потянуться, как она издала звук, похожий на звучание погремушек гремучей змеи, когда она предупреждает противника, а затем прозвучали слова, которые я автоматически перевел и понял раньше, чем осознал, что это был не английский язык.

«Верховное управление Храма. От жреца ночи. Фалви!»

Моим сознанием одновременно завладели две мысли: одна из них крутилась вокруг полосатого головного убора моей жертвы, а другая заставляла губы беззвучно шевелиться, повторяя слова, которые я только что слышал. Один и один — будет два. В моем случае — будет Малеско. Вспоминая истории дядюшки Джима, я вспомнил и ту роль, которую в них время от времени играли такие головные уборы. Те, кто носили их, являлись… Кем же?.. Ну, конечно, жрецами. И это означало, что…

Нет. Я отверг это как невозможное. Я поднялся и сделал глубокий вдох. Наступил момент, которого я старательно избегал, момент, когда необходимо осмыслить создавшееся положение.

Скорее всего, я нахожусь в другом мире. (Каком другом мире? Что за чушь! Я еще не был готов в это поверить.) Возможно еще одно объяснение: я сошел с ума и на самом-то деле лежу на койке на Беллеву, а доктора задумчиво смотрят на меня и говорят: «Похоже случай безнадежный. Может, применить лечение электрошоком, или воспользуемся случаем и попробуем новый метод, который, правда, дает летальный исход у макак-резусов, но этому-то все равно».

Но вариант с психушкой отпадал: у моих ног по-прежнему без сознания лежал вполне реальный представитель жреческой касты, а за балконными перилами расстилался город, уже не радужно-красный, а сумеречный, вечерний. Солнце село. Здесь быстро наступает ночь.

Я окинул взором этот до боли знакомый вид, которым так часто грезил в детстве.

У меня не было ощущения чуда, не было и недоверия к происходящему. Любой из нас, очутившись в какой-нибудь знакомой, но вымышленной стране типа Оз, рано или поздно начинает испытывать некоторое недоверие, обнаружив, что она оказалась вполне реальной. Но со мной ничего подобного не произошло. Сомнения в реальности существования Малеско были бессмысленными — он лежал передо мной. Я сказал себе, что удивляться начну потом, а сейчас у меня нет на это времени.

У меня пробудился чрезвычайный интерес к дядюшке. Оказывается, его истории были вовсе не сказками. Малеско существовал в действительности. Интересно, а бывал ли он здесь сам? Может быть, он только нашел способ открывать дверь между мирами и таким образом получил возможность наблюдать за другим миром, а может, даже слышать его язык, раз уж он его выучил.

У меня не было времени обдумать все это как следует. События начали разворачиваться слишком стремительно. Но Малеско в описаниях дядюшки Джима был таким живым, что наблюдения, скорее всего, были сделаны очевидцем. За окном находился тот самый, знакомый мне с детства, сказочный город, с его огромным колышущимся куполом, арками, домами.

Правда, дядя никогда не рассказывал об огнях, загорающихся по всему городу с наступлением темноты. Оказывается, ночью Малеско расцветал многоцветным освещением. Некоторые огоньки складывались в рекламные вывески, и я смог их прочесть.

Нет… Нет… Нет!!! «Ничего этого не существует, просто мне десять лет, и сейчас я сплю. А это все сон, навеянный рассказами дядюшки Джима», — я хватался за соломинку.

Но меня прервал настойчивый голос:

— Falvi! Responde!

«Responde» произносится так же, как пишется. Это значит «отвечай». Слово Falvi я не знал. Это могло быть имя собственное. Вероятно — имя моего противника.

Похоже, Фалви так и не ответит, и я прикидывал, какие действия после этого предпримет вызывающий его человек. В любом случае мне не стоило задерживаться. Надо побыстрее уходить в город — там безопасней.

Ночь есть ночь, сколько огней ни зажигай, а всегда найдется темный уголок, где я смогу спрятаться.

Глава 4

Как всегда во время спешки меня подвела логика. Ну зачем я суечусь? Ведь если этот жрец, увидев меня, пытался убить или, как минимум, запихнуть туда, откуда я пришел, и при этом не слишком его волновало мое самочувствие, то, вероятно, следует ожидать подобного отношения и со стороны других жрецов. Во всяком случае, было неблагоразумно думать, что я от этого застрахован.

Направившись в комнату, где находилась машина, я подобрал с пола черный плащ, встряхнул его и, накинув на плечи, застегнул вокруг шеи. Спереди, по всей длине, я обнаружил маленькие магнитные застежки, которые сами аккуратно застегнулись, стоило мне одернуть плащ.

Внезапно меня снова охватила паника. Что я здесь делаю? Какова вероятность найти Лорну в этом мире сказок и детских снов? Мое место там, в Нью-Йорке. Я повернулся и бегом направился к балкону. Полы плаща хлопали по ботинкам, путаясь в ногах. Я перегнулся через перила и стал водить руками в воздухе. Нью-Йорка я не нащупал. Правда, я и понятия не имел, какова на ощупь брешь в пространстве. Скорее всего, она похожа на дырку в пончике. Конечно, наивно было надеяться, что я смогу ухватиться за что-нибудь устойчивое в своей квартире и таким образом втащить себя домой. Это было слишком похоже на вытаскивание самого себя за волосы.

Но мне отчаянно не хотелось покидать этот балкон и идти в мир, которого я совсем не знаю. Слишком странным образом я родился в Малеско на этом балконе и еще очень молод и неопытен, чтобы отправиться на поиски славы и удачи в этом чужом мире.

Меня он пугал.

Я — человек Земли. Каждый из нас живет создавая свой маленький мир, и в этом ему помогают предки, особенно родители. По этой причине людям, вероятно, понадобится много времени, прежде чем они привыкнут к жизни на Венере или на Марсе.

Может быть, страх, а может, какое-то другое странное ощущение удерживало меня на балконе. Я с горечью подумал о книгах, в которых описываются сверхъестественные истории, подобные моей, — о книгах Берроуза и Хаггарда. Но я находился не на Барзуме, и я не Джон Картер. Он-то был из того же теста, что и все легендарные герои: несокрушим, решителен и уверен в себе. Я никогда не чувствовал себя героем, хотя как знать… Героизм в глазах одного общества может обернуться малодушием в глазах другого. Этика Малеско, возможно, значительно отличается от земной. Откуда мне это знать?