Годы нашей жизни - Исаак Григорьевич Тельман

«Дорогой Иван Федорович!

Хоть мы лично не знакомы, но нам кажется, что и Вас, и жену Вашу знаем давно. Еще при первой встрече у нас сложилось впечатление, что это очень добрый, отзывчивый человек. Пишем письмо Вам обоим, как пишут старым добрым друзьям. Мы нетерпеливо ждем личного знакомства с Вами и живем надеждой скоро принять Вас в Киеве как самых дорогих гостей...»

Разве можно без волнения читать эти строки! Даже у того, кто не питает приверженности к риторике и напыщенным словам, невольно вырывается: да славится тепло человеческих сердец!

А теперь давайте вспомним о ливенском технологе с насосного завода Гале Карпухиной. Но почему именно о Гале? Да потому, что за жизнь, свободу и счастье таких, как Галя, сражался киевлянин Корчемский.

Когда он с четырьмя разведчиками прорывался из Ливен в Овечьи Дворы, Галя сидела за партой в промерзшем первом классе ливенской школы. Вскоре вражеская артиллерия и авиация превратили Ливны в сплошные груды руин. На развалинах Ливен корреспондент «Комсомольской правды» Юрий Жуков нашел обгоревшую тетрадь первоклассницы Гали Карпухиной, в которой можно было прочитать начало диктовки: «Маня и Ваня пошли в гости...» Корреспондент писал, что пока Ливны выглядят «мертвым городом», но скоро «снова сядет за парту Галя Карпухина, и учительница продиктует ей диктовку».

Это было в сорок втором. В сорок четвертом Галя уже стояла у самодельной доски в одном из уцелевших школьных классов. А когда она кончала школу, Ливны трудно было узнать — они стали красивее довоенных, а пионервожатая Карпухина водила ребят по городу, рассказывая, что где было раньше. Потом девушка поступила на насосный завод, училась в машиностроительном техникуме, и теперь она специалист заводского конструкторского бюро.

Смотришь на Галины школьные фотографии, и вспоминаются два других снимка. На одном — мальчишки в стареньких рубашонках и брючках, девчонки в застиранных платьицах. Видать, их отцам и матерям совсем нелегко дается жизнь. В третьем ряду находишь чубатого, светловолосого паренька в длиннющей рубахе, подпоясанной ремешком. Это шестиклассник Ефимка. Когда после этого берешь в руки снимок, с которого на тебя смотрят сорок ребятишек в белоснежных фартуках и форменной одежде, о которых по внешнему виду трудно сказать — городские они или деревенские, а ты знаешь, что это пионерский отряд имени Корчемского из школы села Баранова, задумываешься над многим. Отряд имени бывшего киевского пионера в сельской школе на Орловщине... И как трогательны дружественные и нежные отношения, установившиеся между пионерами Баранова и семьей отважного разведчика, который сражался и погиб на их родной земле.

Недавно вокруг его могилы ребята посадили молодой сад. Они пишут биографию мужественного разведчика, собирают о нем материалы, фотографии, документы, связываются с его учителями, друзьями детства и юности, однополчанами и фронтовыми товарищами...

Солдат Корчемский не значится в списках героев. Он числился среди пропавших без вести. Он не вошел в летописи, его не успели даже отметить наградой. Но он частица того великого, имя которому — массовый героизм. Из подвигов сотен тысяч таких воинов, как разведчик Корчемский, слагалась наша трудная Победа.

ОБЫКНОВЕННАЯ ИСТОРИЯ В НЕОБЫКНОВЕННОЕ ВРЕМЯ

Среди ребятишек, которые в первый послевоенный год переступили порог школы, были двое первоклассников по имени и фамилии Игорь Матвеев. Одного из них привела в класс мать, инженер Ольга Сергеевна. Второй Игорь Матвеев рос в детдоме, возле Ярославля, и в школу пришел вместе со своими товарищами.

С тех пор прошло двенадцать лет...

Знойным августовским утром на трассе газопровода недалеко от Киева техник-электрик Игорь Матвеев, высокий, худощавый юноша в берете и спецовке, испытывал машину для контактной сварки труб. За много тысяч километров от Киева, на берегу таежной реки Ижмы, где расположились центральные механические мастерские, небольшого роста белесый парень, тоже Игорь Матвеев, налаживал шлифовальный станок. А в это время капитан из управления киевской милиции, к которому инженер Матвеева явилась по срочному вызову, сдержанно произнес:

— Вас разыскивает сын...

Слесарь Игорь Матвеев приехал в республику Коми из Ярославля. В ремесленном училище, где ребята сами делали станки, он многому научился. В цехе автозавода сразу же обратили внимание на юного, но умелого слесаря по ремонту оборудования. Станки он знал как азбуку, как таблицу умножения. А на таком заводе, как ярославский, есть где развернуться, приложить руки умельцу, влюбленному в технику. Старые мастера в один голос говорили: Игорь далеко пойдет.

Они не ошиблись.

Прослышав о стройках далекой Коми, Игорь загорелся интересной идеей. У него были три товарища еще по детдому. Они вместе учились, вместе поехали на работу в Ярославль, жили в одном общежитии. И вот теперь вместе решили отправиться на Крайний Север.

В путь-дорогу собрались быстро. А вскоре уже были среди таежных лесов, на новостройках. Сосногорск, Ижма, Ухта — места, конечно, далекие, но никак не похожие на глушь. Вокруг много интересных пытливых ребят, часто пошустрее, чем в столицах. И читают не меньше, чем их сверстники в Москве или Киеве. По вечерам в общежитии возникали жаркие споры о книгах, о жизни, о кино. Словом, на жизнь здесь никто не жаловался.

Игорь и его давнишние друзья звали, что родом они из Ленинграда (в детдоме почти все ребята были ленинградцами). Дирекция детдома неустанно вела поиски отцов и матерей своих воспитанников. Были случаи, когда близкие находились, многие родители сами объезжали детдома Ярославской области. Но к этим четверым никто не приезжал и никто не откликался на запросы детдома. Значит, нет их родителей в живых.

Теперь, когда они стали взрослыми, думы о близких все чаще являлись к ним. Игорь уже не раз посылал запросы в Москву, но все безрезультатно. Поневоле приходилось расставаться с волнующими надеждами.

Но вот в общежитие приходит письмо от товарища по детдому: он нашел сестру при помощи бюро розысков и ленинградской милиции. Ребята заволновались. Скептически настроен был один Игорь. Он уверен: будь у него родные, они б давно отыскали его. Товарищи убеждали — надо снова попытать счастье. Особенно настаивал комендант. Из всех комендантов, которых знал Матвеев, столько лет проживший в общежитиях, больше всех ему нравился этот, комендант из таежного общежития. Бывший офицер, инвалид войны, человек умный и чуткий, он думал не о «койкоместах», а о живых людях. Он говорил Игорю:

— Рановато опустил ты руки, Матвеев. Это на тебя не похоже. Если уж бороться, так бороться