Королевская кровь. Книга вторая - Ирина Котова

Уже когда он положил трубку, он все пытался поймать мысль, которая его беспокоила. Ах, да. Свидерский сказал, что несколько «выпитых» девушек было привезено в больницы из города. Значит, вполне возможно, где-то есть еще один демон. Или несколько.

Он пометил себе срочно дать задачу по сбору информации о девушках, и занялся отчетами о прослушке новых и старых знакомых Люка. Пятница была уже завтра, и она обещала быть невообразимо сложной.

Люк Кембритч сел в автомобиль и поморщился. Грудь ныла после ушиба, нос вообще, казалось, дергает болью от каждого движения, а голова гудела и болела. Он не мог позволить себе спать после лечения виталистов, поэтому попросил только убрать отек и подлечить сосуды.

Он хмыкнул. Как удачно, что у него пока забрали права. Пришлось вызывать водителя, и использовать широкую и медленную машину представительского класса. Сейчас он должен заехать за Крис, а потом — на карточную вечеринку в дом загадочного мастера.

Хотя почему загадочного? Как только Валенский сообщил ему адрес, подозреваемого пробили. «Мастером», если им был хозяин дома, оказался 43-летний Роман Дмитриевич Соболевский, сделавший себе состояние игрой на бирже, а потом и консультациями для сильных мира сего. Видимо, консультирование ныне ценилось дорого, потому что дом располагался в области, в одном из тех спрятанных от глаз простых смертных поселков, где мирно жили в роскоши и с приятным соседством богачи, имеющие возможность передвигаться на личных листолетах, и иметь свои телепорты.

Крис впорхнула в салон, идеальная, сверкающая и благоухающая, поцеловала его, стараясь не потревожить пострадавшие органы. Ей было очень жаль разбитую машину, она так и сказала.

Его папаша, Граф Джон Кембритч, был более словоохотлив. Он ждал его дома, и Люк, возвращаясь от Тандаджи, попал под час нотаций и распекания. Как ты мог, сын! Ты нас опозорил! Сколько денег теперь тратить на оправдательные статьи. Напишем, что ты страшно страдаешь от потери невесты и поэтому срываешься, люди почитают, пожалеют, а там и забудется. А сколько усилий мне стоило убедить министра не увольнять тебя! Завтра же с утра посольский прием у королевы, будет все правительство, главы фракций, и ты обязан быть! Как в таком виде ты предстанешь перед Ее Величеством?

Виконт покладисто каялся, обещал, что никогда вообще больше пить не будет, что на посольскую встречу придет вовремя, что на ночь вызовет виталиста, чтобы поправить лицо, что все осознал и сам не знает, что на него нашло.

Граф смотрел с подозрением, видимо, прикидывая, не сильно ли сын ударился головой, и пришлось отпустить пару колкостей, которые старого лиса видимо успокоили, и он, после прощальной речи еще минут на пятнадцать, в которой особо упирал на ответственность рода перед государством и лично королевой, удалился.

Люк, завязывая галстук, хмыкнул. Папанька внезапно стал настоящим патриотом и чуть ли не большим монархистом, чем Минкен. Всегда умел держать нос по ветру. Но ему эти проповеди сейчас лишь мешали сосредоточиться. Он весь был уже настроен на предстоящую вечеринку, мысленно прокручивал в голове основные моменты, которые нужно учесть. Тело дрожало в предвкушении, так, будто он стоял у обрыва над бушующим морем и собирался прыгнуть вниз. И только от личной удачи зависело, выживет он после или нет.

Он не мог жить без этого ощущения. Собственно, ради того, чтобы испытывать его снова и снова, он и работал на Тандаджи. Потому что все долги он уже выплатил ему сполна.

Если ему поверят, то пятницу он сможет прожить спокойно. А если нет… то тогда у него есть план, который даже невозмутимый Тандаджи назвал нездоровым и слишком опиравшимся на случайности. Хотя, по мнению Люка, он как раз опирался на знание человеческой природы, точнее, природы одного человека. Да и на вопрос — как иначе быстро втереться в доверие и доказать свою неприязнь к короне — не ответил. Просто сказал, что Кембритч сумасшедший, и что и в случае успеха, и в случае неудачи они будут сидеть в соседних камерах. И что это будет, безусловно, познавательно — встать на место тех, кого он, Тандаджи, в эти камеры сажал ранее.

— Луки, — протянула Крис, скользнув украшенными камнями пальчиками с остреньким маникюром по его бедру, — а ты правда возьмешь меня завтра во дворец?

— Конечно, детка, — ответил он лениво, — покажешь им всем класс. Будешь самой красивой женщиной при дворе.

Конечно, он возьмет ее. Ему же нужен тот, кто расскажет остальным. А если не понадобится — так хоть порадуется.

Дом был огромен, изящен и роскошен. Вечеринка была в самом разгаре. Алкоголь лился рекой, за карточными столами уже сидели игроки, рядом с которыми стояли соперничающие блеском их спутницы. Кто-то танцевал, старшие мужчины общались в тесных кружках, бесшумные и незаметные официанты обносили гостей закусками и напитками. Ни одного случайного человека. Магнаты, владельцы заводов, высокие чиновники, несколько аристократов, их «золотые» дети, которых «вводили» в нужное общество. Все, попавшие сюда, обладали реальной властью и большинство из них пользовались ею отнюдь не для чистых дел.

И возвращение семьи Рудлог на трон сильно ударило по этому большинству.

Люк сразу опрокинул два стакана коньяка, закурил на одном из диванчиков. Крис упорхнула к знакомым дамам — хвастаться и сплетничать. К нему же уже спешили Иван Лапицкий и Нежан Форбжек, чей разговор он подслушал в лаунже ресторана «Тайтана».

— Кембритч! — Лапицкий был каким-то дерганым, глаза его блестели. — Мы уж думали, ты не придешь. Что будешь отлеживаться после вчерашнего.

— Чтоб я да пропустил эту вечеринку? — лениво ответил Люк. — Берите стаканы, или насухую будем разговаривать?

— У меня кое-что получше есть, — Форбжек залез в карман, протянул ему таблетку. — Бери, вставляет до полного кайфа.

Понятно, они сами под наркотой.

Люк забросил синтетику в рот, плеснул туда же остатки коньяка.

— Самое оно. Папаня сегодня грозился оставить без наследства, так что хоть расслаблюсь. Завтра во дворец тащиться, опять смотреть на этих сморчков и на сияющее Ее Величество.

— Круто, — протянул Лапицкий, бухаясь рядом с ним. — А у нас сейчас партия начнется, присоединишься?

— Когда это я отказывался от игры? — ухмыльнулся Люк.

— Это хорошо, — раздался голос из-за его спины. Люк задрал голову, глянул на человека, подошедшего к ним. А вот и вы. Здравствуйте, Роман Дмитриевич.

Он встал, манеры еще никто не отменял.

— Я не встретил вас, — спокойно говорил Соболевский, — рад знакомству, виконт Кембритч. Наслышан.

— Вы хозяин дома? — поинтересовался Люк, пожимая протянутую руку. Рукопожатие было крепким, и он намеренно сделал кисть вялой.