Приключения 1989 - Василий Викторов

Мотя покраснел, потому что в животе у него действительно предательски забурчало.

— Отчего же не покормить, борща много, всё равно поросяткам вылью, — равнодушно заметила Анфиса и снова загремела на кухне посудой.

Мотя ел борщ в чистенькой, ухоженной стараниями Анфисы Семеновны кухоньке. Рушник, расшитый красными петухами, лежал у него на коленях, и один этот факт приводил его в необъяснимый трепет. Анфиса положила Моте кусок мяса, едва он доел борщ, и Левушкин смутился.

— Я уже наелся, — промямлил он.

— Я всем кладу мясо, — строго сказала Анфиса.

Усевшись напротив и глядя, как он уписывает мясо, она вдруг сказала:

— Что-то Таисью Федотовну давно в клубе не вижу…

— В командировку уезжала, уже приехала, — сообщил без всякой задней мысли Мотя.

— Встречали? — насмешливо спросила Анфиса.

— Случайно встретились, — кивнул Мотя.

— Соскучились, видно, коли уже… — Анфиса не договорила.

— Анфиса! — крикнул строго из комнаты Путятин.

— Что Анфиса, что Анфиса?! — вне себя вдруг выкрикнула она, и Мотя с трудом проглотил последний кусок.

— Вкусный борщ, — растерянно проговорил он.

Анфиса взяла у него миску, поставила перед ним кружку киселя.

— Из ревеня кисель, — грубо сказала она.

Мотя не знал, как ему вести себя. Путятин не выдержал, сам приполз на кухню.

— Ты чего аппетит человеку портишь? — сердито сказал он — Чего всякие глупые вещи спрашиваешь?!

— Иди ложись, — отрезала Анфиса. — Ну?! — угрожающе проговорила она, метнув на отца столь злой взгляд, что Семен Иваныч, вздохнув, ушел.

— Кисель из ревеня, это очень пользительно! — сообщил он из комнаты. — Говорят, от разных болезней помогает!

— Очень вкусно! — крикнул в комнату Мотя. — Очень чувствуется насчет болезней, даже лекарствами пахнет!..

— Какими лекарствами? — зло вскинулась Анфиса. — Настоящий ревень, арбузом пахнет! — Она для наглядности понюхала. — Ну да, арбузом!

— Я разве против, — пожал плечами Мотя. — Пользительно и вкусно!

— Интересно, чем вас Таисья Федоровна кормит?! — проворчала Анфиса.

— А мы с ней в столовой обедаем, — улыбнулся Мотя.

— Ну и шли бы с ней обедать в столовую! — накалилась снова Анфиса.

— А я не пойму, при чем здесь она?! — не выдержав, завелся Мотя. — Мы с ней росли вместе, этого отрицать нельзя, скажу больше, мы с ней вообще-то… — Мотя осекся, и у Анфисы от испуга округлились глаза.

— Хватит! — прошептала она. — Я вас обоих ненавижу!..

— Зачем же вы так? — пожал плечами Левушкин. — Я просто хотел сказать…

— А я не хочу вас слушать, не хочу! — отрезала Анфиса.

— Иди и покорми курей! — крикнул из комнаты Путятин. — Ума нет всякую ересь нести!

Анфиса схватила бадью с тюрей для поросят, крупу для курей и выскочила вон.

— Ну вот, видишь! — вздохнул Путятин. — Никакого сладу нет: что хочу, то и ворочу! Н-да! Задурил голову девке!..

— Кто? Я задурил? — удивился Мотя.

— Ну не ты, как личность, а больше своей физиономией да всякими разговорами. А вы что с Морковиной-то? — как бы ненароком спросил Семен Иваныч.

— Что с Морковиной? — не понял Мотя.

— Ну ты сказал: «Мы с ней вообще!» — передразнил Путятин.

— Я не говорил… — пробормотал Левушкин. — Я хотел сказать, что мы с ней оба сироты на этом свете, поэтому и общаемся на почве классового единства…

— Ну, тогда нормально! — повеселел Путятин, помолчал, вздохнул. — Н-да, видишь, как такую бабу объезжать?! Но уж потом, как объездишь, — веревки вить можно. Ведь она нежная у меня, дуреная, дитя и дитя!.. Ладно, садись, я тебе план излагать буду, от которого и наша с тобой судьба зависит!

План Путятина, несмотря на таинственность и секретность, заключался в том, что Мотя должен был приехать в Серовск, поселиться на квартире вдовы паровозного машиниста Боровчука и на следующий день отправиться работать на склад по приемке сельхозпродукции: помогать затаривать овощи, картофель, зерно, то есть внести свой вклад в дело нарождающейся коллективизации, а заодно присматривать за банком.

— Как это заодно? — не понял Мотя.

— Очень просто, — зашептал Путятин, косясь на дверь. — К нам поступило сообщение по секретным каналам, что Ковенчук хочет совершить моментально новое ограбление и произойдет это в ближайшие дни. Где, в каком населенном пункте — неизвестно, тут можно лишь гадать. Вот мы во все города и засылаем наших людей. Скажу откровенно, Мотя, Серовск не входит в число предполагаемых для нападения городов. Уктус, где он взял банк, на юге. До Серовска, который на севере, почти шестьсот километров. Дороги сам знаешь какие, да и ехать они сейчас побоятся, проверок много. Поэтому посылаем тебя с напарником для страховки.

— А кто напарник? — спросил Мотя.

— Павел Волков. Из Краснокаменского райотдела, отличный шофер, каких мало. Будет он только завтра. Смотри, не расслабляйся, всякое может случиться, глаз с банка не спускайте. На этот раз мы обязаны их взять…

— А если сообщение — липа? — спросил Мотя.

— Может быть, и так, — вздохнул Путятин. — Но работа у нас такая…

Путятин замолчал, схватился по привычке за папиросы, но, взглянув на дверь, пододвинул их Моте.

— Лучше ты закури, а я у тебя дерну, — прошептал он. — Ну, чего нос повесил?.. Опять обиделся, что не в пекло посылаем?..

Мотя вздохнул. Конечно, он обиделся на Путятина, да на его месте любой бы обиделся. Тут ночей не спишь, ворочаешься, думаешь, как подсобить родной стране в плане очищения от всякой кулацкой сволочи и других непролетарских элементов, а тебя засовывают в какую-то дыру да еще говорят: ну ты тут посиди, мы бандитов возьмем, и ты вернешься.

— Иван Петрович сам отбирал людей, — прервал молчание Путятин. — Он как увидел, что ты три месяца всего работаешь, так сразу же твою кандидатуру отмёл: мол, хороший боец Матвей Левушкин, спору нет, но рано посылать его на такое тяжелое дело. Так что о тебе же, дурак, заботимся. Ежели тебя бандиты хлопнут, меня тот же товарищ Масленников с капустой съест: как это, скажет, вы новичка под такое дело подвели?! А?! И полетела моя голова вместе с головой Ивана Петровича. Кумекаешь, что говорю?..

— Зачем же обидные слова говорить, что с меня, мол, и козы хватит?!

Мотя обиженно нахмурился.

— Как это?! Я таких слов не говорил! — заявил Путятин. — Я сказал, что товарищ Левушкин пусть занимается пока пропажей козы, то есть козлиным делом, а чтобы вот так, мол, с тебя и козы пока хватит, я такого не говорил! Это Сивков тебе сообщил?..

Мотя кивнул.

— Ну держись у меня теперь Сивков! Я ему покажу, как слова начальника извращать!.. Вот толстая рожа!..