Локальный конфликт - Александр Марков

- Да. Все так и было. Церемонию впрямую транслировал канал новостей. Ну, а потом, это показали абсолютно все, об этом написали абсолютно все, на первых страницах - твоя фотография, вместе с президентом. Ты опять стал причиной сенсации.

"Не надо ворошить прошлое, пока пациент не выздоровел окончательно. Может случиться осложнение", - говорили глаза врача, когда он неодобрительно смотрел на Милу, но не перебивал ее.

- Сомнительная слава, - протянул Сергей. - Я теперь что же государственный преступник? За порогом палаты стоит охранник, который не позволит мне сбежать? Или палата эта находится в тюрьме? - он говорил слишком быстро, никто и слова вставить не успевал. - Хотя, нет, - тут же он ответил почти на все свои вопросы, так молниеносно скользила его мысль, это слишком хорошая палата для тюрьмы. И на окнах решеток нет или они все же есть, а не вижу их, потому что окна зашторены? Мила, пожалуйста, убери шторы.

Яркий свет, как будто рядом с окном зажгли прожектор и направили его луч прямо в окно палаты, ворвался внутрь, почти не утратив свою силу, пройдя сквозь чуть-чуть припудренное пылью стекло. Сергей зажмурился. За то мгновение, когда глаза его были закрыты и видели лишь темноту, постепенно приобретавшую цвет крови с зелеными вкраплениями, он понял, что все опять позади. Эти новые испытания тоже остались в прошлом, так и не затронув его душу, а тело... годы портят его куда сильнее и жалеть о появлении каждого нового шрама и новых морщин не стоит, но внушить себе это так трудно. Почти невозможно.

- Сколько я уже здесь?

- Неделю, - сказала Мила.

- Неделю? Это немного. Когда меня выпишут? Я ведь здоров?

- Да, - сказал врач, - вы подверглись сильному, очень сильному гипнотическому воздействию. В вас заложили программу, запускавшуюся при определенных условиях, но для того, чтобы смоделировать эту ситуацию, просчитать, что она возможна, прямо сказать, надо обладать поразительными способностями. Выдающимися. Я многое бы отдал, чтобы встретиться с этим человеком и поговорить с ним.

- А-а-а, - протянул Сергей, что-то вспоминая.

- Вы ведь помните его?

- Помню, но мне говорили, что отряд, в котором я был, полностью уничтожен.

- Да, я наводил справки. Уничтожен, но не полностью. Пленный рассказывал, что их командир улетел, вместе с ним улетел еще один человек. Может, это и был наш таинственный гипнотизер.

- Вам надо спросить, был ли среди боевиков такой небольшого росточка человек с отталкивающим лицом. Оно у него было все в бородавках. Они росли на нем, как грибы на старом пне. Лицо его тоже было трухлявым.

- Я узнаю. Жаль, если этот человек погиб, - врач вздохнул. - Теперь и эксгумацию нет смысла делать. Клетки мозга разрушились, - эти фразы он сказал тихо, себе под нос, раздумывая, потом встрепенулся, - простите, я тут все о своем. Боюсь, что не смогу гарантировать вам в ближайшее время спокойную жизнь. Во-первых, будет нужно составить фоторобот этого гипнотизера, фотография Алазаева - есть. Фоторобот и фотографию - пошлют в Интерпол. Не все, конечно, хотят с нами сотрудничать, но найти их, вероятно, будет не трудно, коль они живы. Особенно если у гипнотизера такая выдающаяся внешность. Поймать их будет легко, если они не станут вести оседлый образ жизни в какой-нибудь глуши или... - врач замолчал.

- Или не сделают пластическую операцию, - подхватил Сергей.

- Да, - сказал врач.

- А во-вторых?

- Что во-вторых?

- Почему во-вторых у меня не будет спокойной жизни? Остался побочный эффект от гипнотического воздействия? Я стал социально опасен? Меня постоянно будут держать взаперти под присмотром или ликвидируют?

- Ну что вы, что вы, - замахал руками врач, - на все вопросы один ответ: нет. Тот человек заложил в вас программу очень аккуратно. Ювелирно. Отработав, она не оставила следов и на общее психическое состояние почти не повлияла. Никакой подпрограммы в ней не было. Остатки гипнотического воздействия мы сняли. После небольшой психологической реабилитации вы будете свободны. Вы и сейчас почти свободны. Но все же я посоветовал бы вам еще немного побыть в больнице. Для меня. Я хочу понаблюдать за вами, а потом, когда мы вас окончательно вылечим, я хотел бы, чтобы вы раз в квартал приходили ко мне на осмотр. Я о вас непременно напишу, если позволите конечно.

- Хорошо, - сказал Сергей. - Что-то обо мне много пишут по самым разным поводам.

Мила тихонечко прикоснулась рукой к халату врача, ухватилась за него, подергала, увидев, что он не обращает на нее никакого внимания. Врач задумался, теребил пальцами дужку оправы.

- Ну и спецслужбы наверняка захотят пообщаться с вами, - сказал врач. - Готовьтесь к этому разговору.

- Это уже пройденный этап. Ничего страшного в нем нет.

Мила фыркнула, опять подергала врача за халат.

- Телевизор, - сказала она. - Вы забыли. Уже пора.

Мила медленно выговаривала каждую букву, как учитель иностранного языка, который хочет научить своих подопечных правильному произношению и из-за усердия немного переигрывает, поэтому слова его звучат неестественно.

- Ах, да, простите.

Столик, который вкатили в палату, был легким, усилий это требовало столько же, сколько уходит на то, чтобы в магазине толкать перед собой тележку с продуктами. На столике был телевизор.

Мила развернула экран к Сергею, распутала шнур, воткнула вилку в розетку, включила. Экран ожил.

- Ты ошибаешься, если думаешь, что я не могу жить без новостей, сказал Сергей, когда понял, что телевизор настроен на круглосуточный информационный канал, - признаться, я не прочь отдохнуть от них.

- Подожди, пожалуйста, немного. Ты все поймешь.

- "Ты все увидишь сам", - процитировал Сергей старый шлягер.

- Именно.

...На Ближнем Востоке открылась старая язва, на тихоокеанское побережье Юго-Восточной Азии надвигался очередной ураган, который уже изрядно досадил Японии, а возле берегов Греции терпел крушение транспортный паром. Сергей был в этих местах, узнавал их. Они не сильно изменились. Не сильно... Совсем недавно он был среди приглашенных в этот зал, а теперь был вынужден смотреть на происходящее со стороны. Недостающее, то, что не помещалось в объективы камер, он легко мог дорисовать и поэтому находился в несколько лучшем положении, чем Алазаев и Рамазан, которые в эти минуты тоже наблюдали за очередной церемонией награждения, натолкнувшись на нее совсем случайно. Пятнадцатью минутами ранее Рамазан неожиданно захотел сделать и себе пластическую операцию, хотя повязку с головы Алазаева еще не сняли и было неясно, к каким результатам привела корректировка хирургом его внешности. Причин он не мог объяснить. Говорил, что вот захотелось, и все.