Маятник Фуко - Умберто Эко

Потом, постепенно приспособив глаза, я увидел, что нахожусь, как, собственно, и надо было ждать, в окаменевшем зоопарке. Какой-то медведь карабкался по искусственному дереву, глаза его блистали стеклом, у меня под боком гнездился насупленный отупелый сыч, а впереди по столику шагала ласка — а может быть, и куница, или же хорек. Посередине стола возвышался доисторический скелет незнакомого мне ископавра.

Это, судя по рентгену, мог быть гепард, или пума, или пес огромных размеров, на скелете в разных местах были намотаны пучки пакли, костяк армирован железом.

— Дог одной богатой и чувствительной дамы, — хихикнул Салон. — Он останется с ней навеки, такой точно, каким был в лучшее время их супружеской жизни. Видите, как это делается? Спустив шкуру с трупа, мездру натирают мышьяковым мылом, потом кости мочат и вываривают. Видите, там целая полка берцовых костей, под нею — ребра и заготовки грудных клеток. Имеют вид, правда? Кости скрепляются при помощи металлической проволоки; когда скелет собран весь, я сажаю его на раму, потом подкладываю севе, использую довольно часто или папье-маше, или гипс. И под конец обтягиваю кожей. Моя работа противостоит и силе смерти, и силе тления. Вот этот филин, например, правда, похож на живого?

Я посмотрел и понял, что отныне любой живой филин покажется мне мертвым, побывавшим в руках Салона и обретшим склеротическую вековечность. Глядя в лицо бальзамировщика этих фараонских зверомумий, на его кустистые брови, серые скулы, я пытался распознать, жив ли он сам или же являет собою лучший образец своего собственного искусства.

Чтобы удобнее рассмотреть его, я попятился на один шаг назад и почувствовал, что меня гладят по затылку. В ужасе обернувшись, я увидел, что привел в движение маятник.

Огромная потрошеная птица болталась у меня перед носом, подвешенная на железной палке, протыкавшей ее насквозь. Прут проходил, ломая череп, в распахнутую грудную клетку, и там было видно, что где некогда находились сердце и зоб, железный штырь расходился, образуя перевернутый трезубец. Самый массивный из зубов протыкал то место, в котором должны были бы помещаться кишки, а потом нацеливался в землю, напоминая шпагу. Два же боковых крюка пронизывали насквозь лапы птицы и симметрично высовывались среди когтей. Птица мерно качалась, а три сквозных острия легонько намечали на полу траекторию, которую они процарапали бы, будь движение сильнее.

— Отличный экземпляр царского орла, — сказал Салон. — Но с ним еще работы на несколько дней. Я как раз подбирал глаза. — И он показал мне коробку, наполненную роговицами и стеклянными зрачками. Палач, вырвавший глаза у святой Лючии, помер бы от зависти. За всю свою карьеру он не накопил столько реликвий. — Здесь возни-то побольше, чем с насекомыми. Тем что надо? Коробку да булавочку. А беспозвоночным, например, требуется уже и формалин.

Я задыхался в этой атмосфере морга.

— Интересная у вас работа, — промямлил я, а про себя все думал о той живой твари, которая трепетала внутри Лииной утробы. Ледяным холодом меня просквозила еще одна мысль: если Оно умрет, сказал я себе, я хочу его похоронить в земле, чтоб кормило червей, удобряло почву, хотя бы в этом Оно будет живо…

Тут меня всего передернуло, а Салон продолжал бормотать, вынимая из далекого шкафа очень странное создание. Сантиметров тридцати длиной, оно являло собою самого настоящего дракона, рептилию с большими перепончатыми крыльями черного отлива, с петушьим гребнем и распахнутой пастью, нашпигованной мельчайшими зубами, как теркой.

— Правда, красиво? Это мое творение. Я использовал саламандру, летучую мышь, змеиную чешую. Это подземный дракон. Вот по такому образцу… — Он показал мне на другом столе толстый том инфолио, переплетенный в старинный пергамент и с кожаными застежками. — Стоило бог знает каких денег. Я вообще не библиофил. Но эту книгу все-таки хотелось иметь. «Подземный мир» Афанасия Кирхера, первое издание, 1665 год. Вот он и дракончик. Вылитый наш, не правда ли? Он живет в стремнинах вулканов, как свидетельствует почтенный Кирхер, а этот иезуит знал все: известное, неизвестное и невозможное…

— Вы всегда занимаетесь подземельями, — произнес я, вспоминая нашу с иим беседу в Мюнхене и разговор, который донесло до меня ухо Дионисия.

В ответ он распахнул свой атлас на другой странице. Изображение земного шара в разрезе — почернелая набухшая шишка, проникнутая паутиной пылающих вен, змееподобных и ярких.

— Если только Кирхер был прав, в нефах земли скрывается не меньше троп, чем те тропы, которыми изборождевв ее поверхность. Все, что совершается в мире природы, питается теплом, испускаемым отсюда. — (Я же думал о Черном деянии, о Лии, ее чреве, в котором сокрыто Оно, готовящееся извергнуться из вулкана) — А в мире людей все, что осуществляется, отсюда берет начало.

— Это кто говорит, Кирхер?

— Нет, Кирхер пишет только о мире природы… Однако примечательно, что вторая половина этой книги посвящена алхимии и алхимикам и что именно здесь, вон, видите, где отмечено место, содержатся обвинения против розенкрейцеров. В трактате о подземном мире? Причем тут розенкрейцеры? Кирхер прекрасно знал, какая связь между ними. Дело в том, что последние тамплиеры убежали в подземельное царство Агарту…

— и до сих пор живут там… — продолжил я.

— … да, до сих пор, — отрезал Салон. — Не в Агарте, так в других катакомбах. Может, прямо под нашими ногами. Теперь вот и в Милане прокопали метро. А кому это выгодно? Кто руководил работами?

— Полагаю, инженеры-метростроевцы, — ответил я.

— Ну-ну, продолжайте прятать голову в песок. А тем временем ваше дорогое издательство публикует книги весьма непроверенных личностей. Сколько евреев среди ваших авторов?

— Мы не смотрим в штаны нашим авторам, — резко ответил я.

— Я не антисемит, можете не думать. У меня есть и друзья евреи. Я только говорю о некоторых евреях…

— О каких, к примеру?

— Знаем о каких.

79

Он открыл свой чемоданчик. В невообразимом беспорядке там были навалены воротнички, резинки, кухонные принадлежности, кокарды с гербами разных училищ, там была даже монограмма царицы Александры Феодоровны и орден Почетного Легиона. Во всех этих изображениях он в своем безумии находил печать Антихриста, в форме либо треугольника либо двух взаимоналоженных треугольников.

— Я, — продолжал он, — родился в Москве. Именно там, в России, во времена моей молодости появились секретные документы евреев, в которых открытым текстом говорилось: чтобы поработить государства земного шара, следует работать под землей. Послушайте. — Он потянулся за тетрадочкой, куда от руки были выписаны какие-то цитаты. — «У нас в запасе такой терроризирующий маневр, что самые храбрые души дрогнут: метрополитеновые подземные ходы-коридоры будут к тому времени проведены во всех столицах, откуда они будут взорваны со всеми своими организациями и документами стран». «Протоколы Сионских мудрецов», документ номер девять.

Мне тут же начало казаться, что коллекция позвонков, коробка с глазами, кожи, растянутые на распялках, — все это доставлено сюда непосредственно из Дахау. О, что за чушь, передо мною просто ностальгический старикан, который всю жизнь лелеет и холит дорогие сердцу памятки русского антисемитизма.

— Если я правильно помню, в этом тексте речь идет о заговоре некоторых евреев, не всех, с целью мирового господства. Но почему под землей?

— По-моему, это естественно! Тайная сеть сооружается в тайне, не при свете же дня. С незапамятных времен это всем очевидно. Господство над миром означает господство над подмирным миром. Власть над подземными токами. — Мне вспомнился вопрос Алье, когда мы впервые были у него в кабинете, и еще то, как друидессы из Пьемонта взывали к теллурическим течениям.

— Почему кельты устраивали свои святилища в недрах земли, выкапывали галереи, подводившие к подземной скважине? — продолжал Салон. — Скважина эта доходила вплоть до радиоактивных пластов, это ясно. Как построен Глэстонбери?[113] Разве это не знаменитый остров Авалон, откуда берет начало миф о Граале? И кто же выдумал Грааль, если не евреи?

Снова этот Грааль, господи боже мой. Сколько можно о Граале, Грааль есть на свете только один, и он — это мое Оно, и Оно заряжается от радиоактивных пластов Лииного лона и, может быть, уже сейчас начинает продвигаться в шурфе шахты, может быть, Оно уже на позиции пуска, а я торчу здесь среди засушенных сычей, сто из которых подохли, а сто первый притворяется живым.

— Все соборы выстроены там, где кельты устанавливали свои менгиры.[114] Зачем им было зарывать в землю камни, притом что это стоило стольких усилий?