Меч Баа Ци (СИ) - Тырышкин Алексей

Группа притормозила шагах в десяти от костра Вахтера. Там рядом с ним уже стоял Страшила со струнницей, насторожившись — не пограбить ли решили заезжие гости. Но гости спрыгнули с лошадей и подали великому шаману Баа Ци знак почитания, пригладив в его сторону ладошкой макушки. Всего их было восемь вместе с Тушканчиком. Они начали сгружать и бросать под ноги Вахтеру какие-то свертки, мешки, звенящие тяжелым металлом, возможно даже золотом.

— Эти ребята стояли в засаде у курганов и словили двух грабителей, — пояснил Тушканчик. — Грабителей, как водится, задушили и бросили в Сигур-реку. А награбленное ими в могиле вот, пред нами. Сегодня они переночуют с нами, а с утра вернут имущество в разрытый курган. Сейчас все равно никто не рискнет туда сунуться.

Бригада сторожей курганов переглянулась и подала знак Тушканчику. Тот с охотой кивнул.

— Я им рассказал, как ты пьешь вино, но они хотят это увидеть своими глазами.

Говоря другими словами, бойцы не поверили, что нашелся некто, способный перепить в вольной Степи джелона.

— В чем проблема-то, я тоже хочу это увидеть своими глазами! — сказал Вахтер. — Тащи вино!

— Эдак ты в запой уйдешь, — предупредил его заботливо Страшила.

— Завидуешь? Самому жена запрещает? Гы-гы. Наливайте, ребята! По первой — за встречу! На князя не смотрите, он на антибиотиках, ему нельзя.

Вольный степной народ не отягощал себя лишним грузом во время путешествий по родным просторам. Кроме одного — каждый уважающий себя боец почитал святым долгом возить с собой красивый кубок. Желательно — золотой. Чтобы все ахнули. Сами они кубков не делали, хвастались, что добывали их в набегах на трусливых оседлых соседей. Хотя Страшила в свою очередь ехидно прошептал, что на самом деле удальцы-джелоны попросту проникали в одиночку в города и там обворовывали ювелирные лавки. В крупные набеги их уже давно отучили ходить суровые меры покойного князя Хвои. Да и князь Хорхета отбил охоту соваться в свои владения, щедро уставив границы кольями, куда водрузил отрубленные головы смельчаков-степняков.

На третьем кубке гостей заметно развезло, они принялись что-то горячо обсуждать и даже напевать какую-то песенку. Вахтер оскалился, взял в руки струнницу, провел по ее гулким жилам чуткими пальцами, привлекая внимание.

— А мы вам с князем Хвои и Хорхета сейчас нашу боевую песню споем. Я начну, а князь подпоет. Он слова знает.

— Точно знаю? — почуял подвох Страшила. Вахтер приблизил к нему лицо и тихо процедил:

— Страшила эту песню должен знать!

И уже никого не слушая, начал тихим голосом.

— Шел в ущелье бой, шел в ущелье бой

Молодой связной, молодой связной

Все кричал в эфир: «Помоги, старшой!»

«Вызови винты, забери домой!»

Пел Вахтер с чувством, так, что проняло даже поддатых степняков, которых отделяло и тысячи лет культуры, и бесконечное пространство Космоса от князя и его странного друга.

Опоздал старшой — помощь не нужна

Все лежат бойцы — кровь их холодна

Зарычал старшой, в воздух дернул ствол

И послал свинец в небеса — в упор.

А оттуда ливень упал стеной

Темной пеленой, темной пеленой

И потек поток, замывая след

Уходи, старшой, кто здесь был — тех нет!

Вахтер замолчал, продолжая бить по струнам музыкального инструмента. Потом приглашающе кивнул Страшиле.

— Ну, чего не подпевал, старшой?

— А чего мне подпевать?

— Слов не знаешь? — сверкнул злобным взглядом Вахтер и слегка пересел, вроде бы поудобнее, но так, чтобы меч, предусмотрительно лежащий у сапогов, оказался под рукой. От внимания Страшилы не ушла эта уловка.

— Идентификацию решил провести, морда шпионская!? — прогромыхал он со злобой. — Решил мне в нос ткнуть прошлым? Давай сюда!

Он едва ли не выдрал из рук Вахтера струнницу, заставив инструмент жалобно звякнуть.

— Ты сам-то последний куплет помнишь?

— А разве это не вся песня?

— К тому моменту, как ты свалил, кое-что изменилось, махра болотная, — злобно усмехнулся Страшила и вдруг грянул пальцами по струнам, запев хорошо поставленным голосом:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Но нашел старшой, тех, кого искал!

И завыл металл, заурчал металл!

Покатились в пропасть тела, тела!

За ребят, за боль их, за все дела!

Едва отзвенела последняя струна, Страшила поднялся с места.

— Еще экзамены по проверке личности будут, господин Баа Ци?

— А говорят, ты еще Огнельдом умеешь кидаться. — сказал Вахтер, глядя в костер. Страшила молча поднялся и ушел к себе в шатер.

***

Когда первые лучи нового дня коснулись гор, Вахтер, слегка покачиваясь, встал, потянулся, обводя взглядом поляну, усеянную телами абсолютно пьяных собутыльников. Пили те хорошо, каждый осилил по литру хорошего вина. Но потом один за другим бойцы стали уходить в аут, попросту падая навзничь и засыпая. Дольше всего держался Тушканчик, героически выслушивая нашедшего благодарные уши Вахтера.

— В общем, Тушкан, там все не как у людей, в этой вашей Изнанке! Но наш человек и в такой хрени не пропадет. Это я здесь худой и кашляю, а как туда попадаю, так сила и скорость немерянные появляются, я вам доложу! В общем, начал я там масть держать нашу человеческую. Начал ихних уродов одного за другим валить, и кто помясистее — того на шашлык. Да! Жил себе среди фиолетовых облачков… все как водится. Временами набеги устраивал на жилища местных чудищ. Ну там реальные такие дворцы, что музей в Петергофе. Так монстры обиделись и что учудили — собрались все в одном местечке, да и дубу дали! Но не просто так, в надежде, что меня за доведение до самоубийства посадят. А чтоб собрать энергию разума, значится, в отдельном своем представителе. Ну и создали против меня, суперарагмы, а я суперарагма, если кто не знал… создали такую как бы противоарагматическую зверину. И вот сошлись мы с нею… Ух! Прямо с ихнем главном дворце. Зданьице с виду прикольное, но жить бы не стал. Архитектура так себе. Одним словом, древний тессеракт. В общем, долго бились мы с этой противоарагмой на крутом берегу, наконец я свой меч засадил врагу. И тут началось самое забавное… эй, ты спишь уже, что ли?

Тушканчик пошевелил усами во сне и откровенно захрапел. Вахтер только рукой махнул.

— Ну и перед кем я тут распаляюсь, что Ельцин с берлинским оркестром?

Баа Ци поднялся с места. Сборы и подготовка коня заняли несколько минут. Он посмотрел с некоторой тоской на занимающейся зарей на краю Князь-бугра.

— Пора, — сказал сам себе со вздохом. Потом проверил меч, вскочил на коня и тихонько поехал на встречу с семиликим врагом.

***

Страшила очнулся от того, что по его лицу активно прыгало насекомое. Сначала он хотел его брезгливо смахнуть ладонью, но активная козявка ударила по ней чем-то из арсенала Сверкающих разумом миров. Пусть не сильно, но больно, так что весь сон разом ушел прочь.

— Он уехал одииин! — завопил Синоптик, прыгнув на грудь Страшилы. — Одиин! Помоги ему, дурень, его же завалят!

— Чего ты панику поднимаешь, — накрыл его ладонью Страшила. — Он же бог, он сам говорил, что этого… как его там — что он его одной левой завалит.

— Пыжился он! Выпендривался! А сам трясся, как осина! Думаешь, почему этот бог лишился всех своих обликов, кроме основного? — заскулил Синоптик. — Почему теперь не может становиться ни Судьболомом, ни космической рыбой, ни Нелюдимом? А?

— Я откуда знаю!

— Отобрал его враг эти облики! Было у его врага четыре облика, теперь семь! А скоро и восьмой будет! А Вахтера не будет — и никто нас не спасет, если опять какой-нибудь идиот проделает дыру в Изнанку!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Страшила поднялся и присел на ложе. Рекщинэ что-то проворчала во сне, но не проснулась. Снаружи слышались тихие разговоры, приглушенное ржание лошадей. Князь высунулся, осмотрелся.

Позорно упившиеся сторожи курганов совсем недавно пришли в себя и теперь, кряхтя, пошатываясь, собирались в путь — возвращать награбленное обратно в могилы предков. Тушканчик, морщась, вливал себе в глотку воду из ближайшего ручейка — кубок за кубком. В дальник кустах кто-то шумно блевал, охая и кряхтя.