Бесплодные земли - Стивен Кинг

— Так пал лорд Перт, — сказал он, — и земля содрогнулась от этого грома.

Джейк вопросительно на него покосился.

— Это из старой баллады, — пояснил Роланд. — Был такой великан, лорд Перт. Он отправился на войну, один против воинства в тысячу человек, но не успел даже покинуть свои владения: один мальчишка швырнул в него камнем. Камень попал в колено. Перт споткнулся, упал под тяжестью своих доспехов и сломал себе шею.

— Похоже на нашу легенду про Давида и Голиафа, — заметил Джейк.

— Он не горел, — сказал Эдди. — Скорее всего, у него просто кончилось горючее и он попытался посадить самолет на дороге. Садился с отказанным двигателем. Он, может быть, был самозванцем и варваром, я уж не знаю, но мужик он был смелый.

Роланд кивнул и повернулся к Джейку.

— Тебе не страшно?

— Да нет. Если бы он был… ну, вы понимаете… если б он умер недавно, тогда, наверное, было бы чуточку страшно. — Джейк оторвал взгляд от мертвого человека в кабине и посмотрел на город. Они подошли совсем близко, и Лад стал виден гораздо отчетливее. Отсюда уже было видно, что в окнах многих высотных домов не хватает стекол, но Джейк, как и Эдди, все-таки не отказался пока от надежды, что им там помогут. — Готов поспорить, что в городе после его кончины все пошло наперекосяк.

— Думаю, ты бы выиграл это пари, — сказал Роланд.

— Знаете что? — Джейк опять повернулся к аэроплану.

— Может быть, те, кто построили этот город, и выпускали свои самолеты, но я все же уверен, что это — один из наших. В школе, еще в пятом классе, я писал реферат по воздушному бою, и мне кажется, я узнаю модель. Можно я посмотрю поближе, а, Роланд? Пожалуйста.

Роланд кивнул.

— Давай только вместе посмотрим.

Они вместе приблизились к аэроплану, утопавшему в высокой траве.

— Вон там, видите? — показал Джейк. — Пулемет под крылом? Это модель с воздушным охлаждением, германского производства. «Фокке-Вульф» называется. Их выпускали перед самым началом второй мировой. Но только что он тут делает?

— Самолеты часто пропадают, — заметил Эдди. — Возьми, например, Бермудский треугольник. Это, Роланд, такое место над одним из наших океанов. Там вообще беспредел творится. Заколдованное прямо место. А, может быть, мне сейчас пришло в голову, это просто здоровая дверь между нашими двумя мирами… дверь, которая открыта всегда. Или почти всегда. — Эдди ссутулился и попытался, весьма, кстати, посредственно, изобразить Рода Стерлинга: — Просьба всем пристегнуть ремни. Мы приближаемся к зоне повышенной атмосферной турбулентности. Наш самолет входит… в зону Роланда!

Джейк и Роланд, которые стояли уже под сохранившимся крылом самолета, даже не повернулись к нему.

— Подсадите меня, Роланд.

Роланд покачал головой.

— Крыло кажется крепким, но оно все прогнило, Джейк… эта штука валяется здесь много лет. Ты упадешь.

— Тогда поднимите меня на руках.

— Давай я, Роланд, — вызвался Эдди.

Роланд лишь на мгновение опустил взгляд на свою изувеченную правую руку, потом небрежно пожал плечами и сплел пальцы в замок:

— Я сам. Он не тяжелый.

Джейк снял кроссовки и легко встал на «ступеньку» из рук Роланда. Ыш залился пронзительным лаем — то ли от возбуждения, то ли от страха, Роланд так и не понял.

Теперь Джейк прижимался грудью к одному из проржавелых закрылков. Повернув голову вправо, он изучал эмблему на крыле. Кулак, сжимающий молнию. С одного края она слегка отслоилась от поверхности крыла. Джейк взялся за этот приподнятый краешек и потянул. Эмблема оторвалась, причем с такой легкостью, что мальчик наверняка бы упал, если бы Эдди не поддержал его за ягодицы.

— Я так и знал, — сказал Джейк. Под оторвавшейся эмблемой открылась еще одна. Свастика. — Просто хотелось проверить. Можете опускать меня, я уже все посмотрел.

Они снова двинулись в путь, и на протяжении всего дня, — стоило лишь оглянуться, — сзади маячил хвост самолета, поднимающийся из высокой травы, как надгробие лорда Перта.

В тот вечер как раз была очередь Джейка разводить костер. Когда он уложил, наконец, хворост так, чтобы Роланд уже ни к чему не сумел придраться, стрелок протянул ему кремень и кресало:

— Посмотрим, как у тебя получится.

Эдди с Сюзанной сидели с той стороны костра, любовно приобняв друг друга за талии. Сегодня, уже ближе к вечеру, Эдди заметил в траве у дороги какой-то красивый цветок, ярко желтый, и сорвал его для Сюзанны. Она приколола его к волосам и теперь, каждый раз, когда ее взгляд обращался к Эдди, она улыбалась с сияющими глазами. Роланд все это подмечал. И ему это нравилось. Их любовь стала глубже и крепче. Что ж, хорошо. Она должна быть действительно крепкой, любовь, чтобы сохраниться на долгие годы.

Джейк высек искру, но она, ярко вспыхнув, погасла в нескольких дюймах от растопки.

— Держи огниво ближе к костру, — посоветовал Роланд. — И держи крепче, Джейк. И не дано стучать по кремню. Нужно его царапать.

Джейк попробовал снова, и на этот раз искра попала туда, куда нужно. Впрочем, все равно без толку. В воздух взвилась тоненькая струйка дыма, но огонь так и не разгорелся.

— У меня не выходит, по-моему.

— Ничего, научишься. И подумай пока вот над чем: что ночью пляшет, а днем отдыхает?

— Чего?

Роланд придвинул руки Джейка еще ближе к растопке.

— Как я понимаю, такой в твоей книжке нет.

— А-а, так это загадка! — Джейк высек еще одну искру. На этот раз посреди костра вспыхнул крошечный язычок пламени. Правда, он тут же погас. — Вы тоже какие-то знаете, да? Загадки?

— И не просто «какие-то», — отозвался Роланд. — Я знаю их много. А мальчишкой, наверное, знал больше тысячи. Мы специально их изучали.

— Правда? А зачем, интересно, их изучать, загадки?

— Ваннай, мой наставник, говорил, что разгадывание загадок способствует развитию ума. Что кто научится их разгадывать, тот научится думать неординарно и гибко. Каждую пятницу мы устраивали состязания по загадкам, и тот, кто выигрывал, мог уйти с занятий пораньше.

— И часто, Роланд, тебя отпускали пораньше? — поинтересовалась Сюзанна.

Он покачал головой, пряча улыбку.

— Мне очень нравилась их разгадывать, но у меня не всегда получалось. Честно сказать, чаще — не получалось. Ваннай говорил, это все потому, что я слишком упорно думаю и глубоко копаю. А отец говорил, что мне не хватает воображения. Наверное, оба они были правы… но отец все-таки был ближе к истине. Револьвер я всегда доставал быстрей всех и стрелял лучше всех, но вот насчет того, чтобы неординарно мыслить… у меня с этим было туго.