Неомифы (сборник) - Григорий Неделько

— Даже жалко отсюда улетать будет… — сказал как-то один из строителей, когда они с Арнольдом поздним вечером возвращались на базу. — И как она тут одна, без нас, останется?..

К тому времени уже все земляне говорили о планете как о живом существе, и это никому не казалось глупым. Арнольд молча кивнул, глядя в окно. Солнце почти полностью скрылось за горизонтом, и только его маленький алый краешек еще светился слева. Вездеход подпрыгивал на неровной дороге; в бархатно-черном небе мерцали яркие звезды.

Неожиданно в окна машины словно плеснули водой из ведра — на дорогу обрушился сильнейший ливень. Арнольд вздрогнул и крепче сжал руль, но, к счастью, никаких более опасных катаклизмов за дождем не последовало. Планета не тряслась и не пыталась сдуть вездеход ураганом — она просто поливала их водой, как будто бы плакала…

— Вот же черт, расстроил девушку… — виновато пробормотал себе под нос спутник Арнольда.

Возле въезда на базу их, несмотря на хлещущие струи дождя, встречали несколько встревоженных человек. Был среди них и Эжен.

— Ну что? — спросил он сурово, когда Арнольд и его пассажир вылезли из вездехода. — Докладывайте, кто из вас что-то ляпнул?

— Я, — не стал отпираться строитель. — Сказал, что мне жаль будет отсюда улететь — и тут сразу дождь…

— И кто тебя за язык тянул? — сердито сверкнул глазами начальник экспедиции и махнул рукой в сторону двери. — Ладно, пошли внутрь! Будем надеяться, что к утру она успокоится.

Дождь лил всю ночь. Ворочаясь на койке в тесной спальне и слушая, как справа и слева от него храпят коллеги, Арнольд пытался понять, что может чувствовать плачущая планета. Вот прилетели на нее грубые и неприятные живые существа, которые сначала злили и раздражали, но потом вдруг стали ласковыми, вот она привыкла к тому, что они находятся здесь, и стала хорошо к ним относиться — а теперь они собираются улететь, и она снова останется совсем одна…

Хотя — почему одна?

Мысль, пришедшая Арнольду в голову, показалась ему еще более абсурдной, чем все его предыдущие теории, связанные с капризной планетой. Но молодой человек не мог заснуть и продолжал размышлять: «В этой звездной системе ведь есть еще две планеты! Только, может быть, они, в отличие от этой, не живые? Или находятся слишком далеко, а на таком расстоянии живые небесные тела не могут общаться?»

Теория была действительно очень смелой, однако Арнольд понимал, что теперь его товарищей уже ничем невозможно удивить и что они наверняка с ним согласятся…

Самая дальняя от солнца планета никаких признаков жизни не проявляла: на ней не было ни ветров, ни дождей, ни тектонических движений. А вторая планета, хотя и оказалась почти полностью закованной в серебристо-голубой лед, не выглядела совсем замерзшей — на ней были и снежные бури, и подземные толчки, а на экваторе плескались чернильные волны незамерзшего океана, в котором случались сильные шторма. Вышедших из корабля Эжена, Арнольда и еще нескольких космонавтов в первый момент едва не сбил с ног шквал ледяного ветра. Чуть в стороне закружились вихри поднятого в воздух колкого снега.

— Кажется, этой планетке мы тоже не нравимся, — проворчал один из инженеров за спиной Арнольда.

— Не торопись, может, здесь всегда ветер, — одернул его Эжен и, оглядевшись, крикнул. — Эй, планета, привет! Встречай гостей!

Кто-то по привычке хмыкнул, но остальные исследователи, уже наученные горьким опытом, промолчали и принялись прислушиваться к шуму ветра, поглядывать на горизонт. Несколько минут ничего особенного не происходило, и даже ветер немного стих, но потом земля под ногами космонавтов вдруг ощутимо дрогнула, а снежные вихри вокруг закружились еще быстрее.

— Она нам точно не рада, такая же нервная, как и ее соседка, — тихо сказал Арнольд — и тут же полетел на землю от резкого толчка.

Рядом с ним свалился, но тут же вскочил на ноги Эжен. Остальные сумели устоять, ухватившись друг за друга.

— Нет, эта девчонка еще более нервная, чем наша! — возразил Арнольду один из исследователей.

Новый подземный толчок не заставил себя ждать — все вышедшие из корабля полетели в снег. Тусклое белое солнце в лазурном небе начали заволакивать густые темно-синие тучи.

— Всем молчать! — крикнул Эжен своим подчиненным. — А то она сейчас корабль опрокинет!!! А ты на нас, грубиянов, не обижайся, — заговорил он ласковым голосом, глядя на поблескивающие голубым светом заледеневшие вершины гор на горизонте. — Это мы от восторга, ведь ты такая красивая…

Тучи окончательно скрыли неяркое светило, и вершины гор тоже погасли. С неба повалила мелкая снежная крупа, которая начала быстро засыпать и выжженную вокруг корабля землю, и следы космонавтов. Если вторая планета действительно была живой, то комплимент начальника экспедиции явно пришелся ей не по вкусу.

— Парни, у нас приборы зашкаливают, сейчас будет сильное землетрясение! — от корабля к Эжену и инженерам бежал врач Михаил. — Надо взлетать!

Он споткнулся во время очередного толчка и тоже повалился в снег. Начальник экспедиции знаком велел всем остальным возвращаться на корабль. Толчки и снегопад все усиливались…

— Тихо! — крикнул Арнольд, задрав голову и глядя в небо, где в бешеном танце вертелись миллиарды снежинок. — Прекрати истерику, будь мужиком!!!

Заснеженная поверхность под его ногами дрогнула еще раз, но уже довольно слабо. Снежный вихрь взвился вверх, а затем ветер тоже начал стихать, и метель прекратилась. Замершие на земле космонавты осторожно зашевелились и с удивлением посмотрели на Арнольда, который и сам оглядывался вокруг с испуганным и недоверчивым видом.

— Ну ты даешь! — крикнул ему Михаил, поднимаясь.

Эжен поглядывал на шофера с сомнением, словно пытаясь решить, похвалить его за найденный выход или сперва отчитать за самоуправство и хвалить только после этого?

Арнольд тоже встал и принялся стряхивать с себя липкий снег.

— А чего вы так удивляетесь? — проговорил он небрежно. — Если наша первая планета оказалась девочкой, то почему другая не может быть пацаном?

Их космический корабль улетал домой. Маленькая белая звезда-карлик маячила позади, превратившись в крошечную светящуюся точку на черном небе, хотя пока еще оставалась самой яркой. Три вращающиеся вокруг нее планеты, озаряемые ее лучами, давно не были видны, но собравшимся на смотровой палубе космонавтам казалось, что они различают возле Одина микроскопические искорки, две из которых были живыми существами…

— Они не одиноки, и им не будет грустно. — Остановившись рядом с Арнольдом, Михаил улыбнулся.