Баламут 2 - Василий Горъ

попытку достучаться до деда я сделал где-то за час до выхода, но не удалась и она. Генрих Оттович, заявившийся в мастерскую отца с той же целью, что и я, и расстроившийся из-за отсутствия результата, старался меня успокоить всю дорогу до нашего жилого блока. А когда понял, что я, хоть и не в духе, но в адеквате, метрах в пятнадцати от дверей вдруг пожелал всего хорошего и куда-то ушел. Ржать при нем я, само собой, не стал, а в гостиной повеселился, заявив матушке, что председатель почему-то не горит желанием провожать «самую заслуженную воительницу» боевого крыла!

Она сделала вид, что обижена, сжала кулаки, качнулась, было, к двери, а затем посерьезнела, достала из кармана комбеза горсть каких-то перстней и высыпала на стол:

— Он злится из-за того, что я забрала из его личного хранилища вот эти трофеи.

— Перстни Ястребов Нанкина? — спросила Долгорукая, оказавшаяся сообразительнее меня.

— Они самые… — подтвердила родительница и заставила меня мысленно схватиться за голову: — Да, Совет общины под клятвой, но ее формулировка не мешает демонстрировать китайцам приметные вещи типа спрятанных в этих трофеях, а мы оттоптали руководству Базы слишком много мозолей!

Тут заговорил батюшка и «помог» мне почувствовать себя идиотом еще качественнее:

— Как я понимаю, ты вынудила Оттовича вернуть абсолютно все, что было в перстнях, но расползлось по личным заначкам членов Совета, причем под клятвы, верно?

— Угу… — сыто мурлыкнула она. — Там столько дорогущего наградного оружия, ювелирки и антиквариата, что не передать словами, возвращать все это добро народ почему-то не хотел. Пришлось немного побуйствовать!

— Спасибо, мам! — благодарно выдохнул я и нарвался на добродушную подначку:

— Хоть кто-то в семье должен думать головой, а не задницей, верно?

Да, я мог отшутиться, но предпочел просто кивнуть. Ибо понимал, ЧТО она сделала для моей команды. Потом посмотрел на часы, собрался заявить, что нам пора выдвигаться, но наткнулся на чрезвычайно серьезный взгляд отца и вопросительно мотнул головой.

— Скажи, пожалуйста, почему ты не оставил два шара для вашей троицы и пятерки «избранных», а решил идти к Стене своим ходом? Ведь сейчас это, мягко выражаясь, небезопасно!

Я пожал плечами:

— Пап, после награждения будет пресс-конференция и банкет. И там, и там нам будут задавать вопросы. Всякие-разные. А что мы можем рассказать о происходящем в Зоне, если в ней, по сути, и не были? Кроме того, от силы через две недели нам придется вести на Ту Сторону уче-…

— Дальше понятно… — мрачно буркнул он, не став дослушивать мои объяснения. — Демонстрировать корхам «зеркало» Борисыч категорически запретил, их новые накидки увеличивают вероятность встречного боя как бы не в разы, следовательно, идти на разведку ввосьмером намного безопаснее, чем втроем.

Я подтверждающе кивнул, постучал по часам и первым поднялся из-за стола. Женщины, конечно же, последовали моему примеру, так что уже через минуту мы всей компанией вышли из жилого блока, через восемь-десять оказались в «колодце» северо-западного выхода, а через пятнадцать-двадцать выдвинулись в сторону «Шестерки».

Группу вел я, как самый сильный природник, а Тёма и Секач — второй природник отряда — затирали следы. Первые километра два — тщательнее не бывает, а потом по моей команде переключились в обычный режим. Вернее, остановились и переиграли принцип движения: Томилин, Щетинин и Пущин оседлали горные велосипеды, а Гурьев, обладающий сродством с Водой и Воздухом, «сел» на крылья ветра. В таком режиме расстояние пожиралось в разы веселее, чем на самом первом отрезке пути. Даже с учетом того, что мы ломились по неудобьям. Вот мы и «отдыхали». Порядка сорока пяти минут. Потом поднялись на очередной хребет, преодолели метров двести пятьдесят и, вылетев на открытое место, заметили воронье, слетающееся к ущелью, по которому мы бегали к Стене и обратно до удара Волны.

Я, естественно, захотел выяснить, что там произошло, поэтому снова остановил группу, дал команду отправить велосипеды в пространственные карманы и перестроиться в первоначальный ордер. А после того, как она была выполнена, влил предельный объем Природы в чувство леса, «ушел» в ауру леса и повел спутников вниз по склону. Причем не по прямой, а забирая вправо, чтобы подойти к нужному месту с подветренной стороны.

Первые нотки самого неприятного «раздражения» почувствовал метров со ста двадцати. А шагов через тридцать унюхал запах человеческой крови и той дряни, которая заменяла кровь тварям с Той Стороны, остановил группу и еле слышным шепотом поделился этим знанием. Народ напрягся ничуть не меньше, чем я. Ведь если присутствие корхов в этой части Зоны было вполне объяснимо, то появление отряда, да еще и способного оказать им достойное сопротивление — нет. Хотя бы из-за того, что засечников в «поле» не было, а в планах командования российской части фортов старой Стены настолько глубоких рейдов, вроде как, не было.

В общем, к месту боя мы подошли, что называется, на цыпочках и не в лучшем настроении. Матушку, Язву и Бестию я оставил на опушке узкой, но длинной поляны, а мужиков отпустил в свободный поиск. Ибо опыта чтения следов у них было поболее, чем у меня, а ничего крупнее мутировавших ворон и волков поблизости не ощущалось. Естественно, отправился изучать место боестолкновения и сам. Но вместо того, чтобы ломануться к трупам корхов, уничтоженных заклинаниями площадного типа, пошел вдоль опушки и через десяток секунд остановился, как вкопанный, заметив кусок зеленого целлофана, на котором лежал кусок дерна площадью в два квадратных метра!

Прямоугольная яма глубиной сантиметров в сорок-пятьдесят, то есть, недоделанная засидка, обнаружилась по соседству, в зарослях рододендрона. Чуть поодаль нашлась вторая, а за ней — еще несколько! Для того, чтобы допереть, на кого тут готовили засаду, не требовалось быть семи пядей во лбу, и я взбесился. Впрочем, в «холодном режиме», то есть, не позволив чувствам взять верх над разумом. Поэтому вернулся к первой яме, в которой заметил два четких следа китайских армейских ботинок, вытащил из перстня фотоаппарат и сделал несколько снимков. Потом перебрался к следующей яме, сфотографировал отпечаток ладони, в третьей затолкал в целлофановый пакет малую пехотную лопату, на которой могли обнаружиться пальчики хозяина, в четвертой запечатлел для истории сразу несколько следов ботинок и спрятал в перстень десяток опаленных волос, подсохшую кровь и обрубок большого пальца.

Все это время шарахался без марева и, конечно же, краешком сознания безостановочно отслеживал чувством леса перемещения всех силуэтов. Так что «внезапное» появление Тёмы нисколько не испугало.

— Как я понимаю, ты уже понял, что это китайцы, верно? — спросил он, уставившись на целлофановый пакетик с «биоматериалом»,