Атаман Платов - Владимир Лесин

Начальник Главного штаба французской армии маршал Луи Бертье похоронил надежды Наполеона. «Нельзя удержаться в Ковно, — писал он императору, — потому что армии более не существует». И это была правда. Достаточно сказать, что дошедшие до Немана солдаты из корпуса вицекороля Евгения Богарне смогли разместиться на ночлег в одной комнате. В баварских войсках осталось несколько больше — 20 человек. И все-таки Мишель Ней решил защищаться.

Противник встретил казаков плотным огнем из 20 орудий, установленных «во всех предместьях города и даже на противоположной стороне Немана». Перестрелка продолжалась весь день. Донские артиллеристы под командованием войскового старшины Ивана Ивановича Кирпичева действовали искусно. Они сразу подбили две пушки, а потом заставили замолчать и остальные 18.

Пока продолжалась артиллерийская дуэль, Платов бросил по льду через Неман в обход Ковно слева и справа бригады Каменева, Кутейникова и Орлова-Денисова. Командующий французскими войсками предпринял отчаянную попытку вырваться из окружения. Около 3 тысяч его солдат полегло под ударами казачьих пик и сабель. «В том числе был убит один из знатных генералов». Атаман решил даже, что это Ней, ибо «по примечаниям и по сходным показаниям» все сходилось. Но, увы. Маршал и на этот раз ускользнул.

Утром 3 декабря казаки Платова, встречаемые «с радостным восхищением» жителями Ковно, вступили в город.

Это все, что М. И. Платов счел необходимым сообщить М. И. Кутузову. Произошел обычный бой с деморализованным противником, в массе своей не способным уже держать в руках оружие.

В дневнике одного из жителей города читаем: «Утром спокойно вступил в город отряд казаков; к магазинам приставлен караул, город начал жить спокойной жизнью. Несколько часов спустя прибыл граф Платов… Приветствовали его с выражением радости. Этот почтенный по своим заслугам в империи старец объявил жителям, что император решительно подтвердил войсковым отрядам, чтобы они заботились о спокойствии жителей. После полудня русские войска наполнили город; большая часть их отправилась преследовать французов».

Под гром артиллерийского салюта отслужили молебен, после которого Платов, обращаясь к казакам, провозгласил:

— Государю императору — ура!

— Ура! — разнеслось над площадью.

— Князю Смоленскому — ура!

— Ура! — подхватили казаки.

В Ковно и за ним казаки взяли в плен 436 офицеров и около 10 тысяч рядовых, потерявших оружие. Наградой победителям стали огромные трофеи: 21 пушка, 800 ящиков с порохом, 30 тысяч новых ружей, 170 бочек водки, запасы ржи, овса и ячменя.

…В Вильковиск, в котором полгода назад Наполеон клялся исполнить судьбу России, в начале декабря явился раненый, едва стоящий на ногах человек.

— Не узнаете? — спросил он, обращаясь к генералу Дюма.

— Нет! Кто вы?

— Я — арьергард Великой армии, маршал Ней. Я сделал последние выстрелы на Ковенском мосту, пришел сюда, пробираясь лесами…

Сообщив Александру I о полном истреблении неприятеля, Кутузов признался, что считает себя счастливейшим из подданных, ибо был избран судьбою исполнителем его высочайшей воли.

Вечером И декабря Александр I прибыл в Вильно. Навстречу ему вышел князь Смоленский. Государь сжал его в своих объятиях, принял от него рапорт и вручил Спасителю Отечества орден Святого Георгия 1-го класса. На следующий день фельдмаршал дал бал по случаю 35-летия императора. Перед входом монарха в зал Кутузов поверг к его ногам неприятельские знамена, только что присланные атаманом Платовым.

Звучала музыка. Государь был молод, красив и весел. Он чувствовал себя победителем. Он и был победителем.

Манифестом 25 декабря Александр I возвестил об окончании Отечественной войны. Скоро начался освободительный поход русской армии по дорогам Европы. Донские казаки под командованием атамана Платова возглавили движение.

Александр I — М. И. Платову,

8 января 1813 года:

«…Вы собственным Вашим лицом и вообще все Донское Войско много участвуете в славе истребления врагов и в спасении Отечества. Заслуги Ваши и подвиги казацких войск пребудут незабвенны. Имя их сделалось страшно неприятелю…»

М. И. Кутузов — М. И. Платову,

17 января 1813 года:

«Милостивый государь мой граф Матвей Иванович!

Почтение мое к Войску Донскому и благодарность к подвигам его в течение кампании 1812 года, которые были главнейшею причиною к истреблению неприятеля, лишенного вскорости всей кавалерии и артиллерийских лошадей, следовательно, и орудий… Сия благодарность пребудет в сердце моем, дондеже угодно будет Богу призвать меня к себе. Сие чувствование завещаю я и потомству моему. От всемилостивейшего государя готовится войску грамота, достойная заслуг его.

Я в полной надежде, что мужественные донцы помогут нам свершить со славою поприще, начатое нами с таким блеском. Бог будет нам помощник!

Остаюсь с сердечною преданностью Вашего Сиятельства милостивого государя моего и прочее…

К[нязь] Смоленский».

Так был оценен вклад казаков в дело истребления неприятеля на дорогах России. Можно ли сказать лучше? Пожалуй. Вот что написал об этом один из первых летописцев войны А. И. Михайловский-Данилевский:

«Самою блистательною страницею в летописях Донского Войска навсегда пребудет его преследование неприятелей, совершенное под начальством графа Платова, безостановочно, в позднее время года, от Малоярославца до Ковно. На этом пути полки, лично предводимые знаменитым атаманом, взяли более 500 орудий, несметные обозы, 50 000 человек, в том числе 8 генералов, 13 полковников и с лишком 1000 штаб- и обер-офицеров. Смело можно утверждать, что никакое другое войско, кроме Донского, не в состоянии было исполнить такой подвиг, не имевши во время полуторамесячного преследования ни одного дня роздыха и не получая продовольствия, которое казаки должны были находить сами для себя».

Некоторые историки ставили под сомнение приведенные данные, как «завышенные». Можно было преувеличить количество убитых французов, ибо их никто никогда не считал. Но пленных и трофеи, как мы уже говорили, обычно сдавали под расписку, если не оставляли для конвоирования крестьянам или армейским частям, следовавшим за корпусом Платова. Так что цифра 50 тысяч скорее представляется заниженной. Не случайно позднее ее довели до 70 тысяч.

«Немного пьянюга», генерал, «не сведущий в командовании регулярными войсками», не умеющий «употреблять пехоту», и т. д. — как порой с пренебрежением отзывались об атамане, Платов за время войны приобрел такую славу, какой хватило бы и на десяток полководцев. Это не давало покоя многим современникам. Не был исключением и Ермолов. Вот какую характеристику дал он атаману и его действиям на этапе изгнания французов из России: