Походы и кони - Сергей Мамонтов

Думаю, что Шафров был единственным из офицеров обеих батарей, которого хоронили на лафете.

В ТАВРИИ

Обоз перешел в Таврию, в небольшую деревню. Мне отвели квартиру у колдуньи, которая ни за что не хотела меня пускать. А мне захотелось познакомиться с колдуньей, и я настаивал. Разговор велся через закрытую дверь.

— Нет, я не хочу. Ты мне все травы перепутаешь.

— Обещаю, что ничего не трону.

— Нет, нет. Ты еще будешь курить в комнатах.

— Не курю и в Бога верую.

Молчание.

— Посмотри через щелку. Вот я тебе дам кусок хорошего английского мыла.

Против мыла колдунья не устояла и со вздохом мне открыла дверь. Вскоре мы с ней подружились. Вся хата была завешена травами. Она мне объясняла, какая трава от чего помогает. Но по юности лет не запомнил, а жаль.

Тут я познакомился с доктором Каталевцевым. Он был доктором дивизиона, маленький, с короткими руками и не совсем нормальный. Он бьл в Абиссинии и интересно рассказывал об этом. Лечиться у него было опасно, а гулять с ним было приятно. На одной из прогулок мы зашли в сад. Охранял его древний, но бодрый старик. Он жил в шалаше и отрекомендовался как улан графа Уварова полка. Оказалось, он сражался в турецкую войну 1877 года. Он очень скорбел, что у него нет ружья и парни воруют фрукты. Он мне так понравился, что я сделал глупость и принес ему винтовку и патроны. Он ужасно обрадовался и тотчас же промаршировал с винтовкой по всей улице. Знай, мол, наших! Но когда я снова к нему зашел, он неутешно плакал. Винтовку у него украли. Я старался его утешить и обещал дать другую. Но моя колдунья меня просила не давать. Старик поднял стрельбу, и пули летали по всей деревне. Он не отдавал себе отчета в том, что пули из винтовки летят на три версты. В турецкую войну они летали на 200 шагов.

С полковником Лукьяновым устроили грандиозное чаепитие. Под липой, с самоваром. Я выпил восемнадцать чашек. У Лукьянова был юмор, и я это ценил. После войны он поступил в Иностранный легион в чине сержанта.

СЕРОГОЗЫ

В сентябре 1920 года я был снова в батарее. Обе батареи работали с регулярной кавалерийской дивизией генерала Барбовича. Дивизия стояла в Нижних Серогозах, которые находились почти посередине Таврии, и по тревоге выходила навстречу наступавшим красным и после боя возвращалась в Серогозы. На этот раз я поручил Андромаху солдату нашего орудия и получил ее без всяких затруднений и в хорошем состоянии.

Было несколько боев, ничем не замечательных. Красные обыкновенно после недолгого боя отходили. Запомнился только один случай. Мы выбили красных из хутора. Батарея остановилась на улице. Вдруг из-под амбара вылез наш фуражир. Он поехал за фуражом, когда красные заняли хутор, успел залезть под амбар и просидел там все время боя. Он не знал, кто занимает хутор, и боялся вылезти. Но увидал нашу батарею, узнал лошадей и тогда вылез.

Брат решил запрячь в тарантас Андромаху и Анафему, лошадь Шакалова, которые были сестрами и совершенно одинаковые. Гордые кабардинцы не хотели идти в упряжи. Терпением и упорством мы их идти заставили. Получилась очень нарядная пара. Но раз мы встретили начальника штаба дивизии, который так ими восхищался, что мы решили прекратить поездки — еще чего доброго отберет.

В Серогозах произошел забавный случай. У крестьян я нашел книжку рассказов Горбунова. Лег на кровать, один в комнате, читал и смеялся навзрыд. Вошла хозяйка, постояла и ушла. Через несколько минут вошел поручик Мальцев.

—Как ты себя чувствуешь?

—Хорошо. Почему ты спрашиваешь?

—Так. Что ты читаешь?

—Горбунова. Вот послушай.

—Ах, тогда я все понимаю.

—Что ты понимаешь?

—К нам в соседнюю хату прибежала твоя хозяйка и сказала, что ты с ума сошел — лежишь один и хохочешь.

Я стал читать, и мы оба смеялись до слез. Вошла хозяйка, с недоумением на нас уставилась и исчезла.

— Ха, ха, ха. Она побежит и скажет, что оба спятили. Ха,ха, ха!

Я любил сигналы, которые играл горнист. Поэтична заря. На обед: “Бери ложку, бери бак, хлеба нету, иди так”. Но не любил очень красивый “генерал-марш”. “Всадники други, в поход собирайтесь...” — потому что это значило поход и бой.

ЗА ДНЕПР

Как-то по “генерал-маршу” поседлали, заамуничили и пошли по направлению к Днепру. К нашему удивлению, боя не было и красных мы нигде не встретили. Дошли до деревни Лепетихи. В ней постояли и пошли обратно.

Стало смеркаться, когда мы подошли к Днепру южней города Никополя. Берег был отлогий, и саперы наводили понтонный мост. Было тепло, квакали лягушки. Наша пехота уже переправилась, но стрельбы слышно не было. Вскоре мост был окончен, и дивизия Барбовича пошла на ту сторону.

Шли мы всю ночь, не встречая красных. В одном месте проходили под высоким железнодорожным мостом. В то время когда шла наша батарея, на мост наверху выехал тихонько красный бронепоезд. Мы фактически шли под ним. Мы видели высунувшуюся из него фигуру, чтобы спросить нас:

—Какой вы части?

Никто не ответил.

—Эй, вы! Какой вы части, спрашиваю.

Мы молча прибавили шагу.

—Что за черт? Оглохли вы совсем?

Так он от нас толку и не добился. Когда мы немного отошли, сзади раздался взрыв. Очевидно, наши подорвали путь.

А мы все шли. Наконец стало светать. Перед нами была небольшая река Бузулук с довольно крутыми берегами. Пехота и кавалерия перешли ее вброд, но для артиллерии она была препятствием. Мы стали переправлять орудия при помощи малого плота. А там впереди уже постреливали. Сперва переправилась конно-горная и ушла вперед. Там бой разгорался. Мы долго валандались с плотом. Когда мы наконец были на той стороне реки, бой где-то дальше кипел вовсю. Мы рысью пошли искать наши части.

В самое то время, когда мы подошли, был убит генерал Бабиев, начальник всей операции. Граната угодила в мельницу, на которой он устроил свой наблюдательный пункт. Команду принял генерал Барбович. Смерть Бабиева произвела у нас заминку, особенно у кубанцев. Красные этим воспользовались и атаковали нас. Наши не выдержали и побежали. Части перемешались. Наши обе батареи тоже повернулись и пошли рысью наутек, но в полном порядке.

Кругом черт знает что творилось — крики, выстрелы, разрывы снарядов, отдельно бегущие люди, и всюду пыль. Врезались в память два эпизода. Бежит наш пехотинец, его нагоняет красный кавалерист и рубит. Пехотинец падает. Из пыли выскакивают несколько всадников. Один наш, у него пика, и он ею крутит над головой и тем не дает приблизиться к нему трем красным всадникам (у красных пик не было). Вдруг наш останавливает пику и колет одного из преследователей, тот падает, а пика уже снова завертелась.