Очерки истории российской внешней разведки. Том 5 - Евгений Примаков

Генерал Захеди возглавил шахскую гвардию и другие верные шаху воинские части. Начался военный переворот. После двух дней ожесточенных уличных боев Мосаддык был свергнут. Он сам и члены его кабинета были арестованы. К власти пришло правительство Захеди. 22 августа в Тегеран вернулся шах.

ЦРУ приложило немалые усилия для победы заговорщиков. Оно не только направляло их действия, но и предоставило им все необходимое: крупные суммы денег, оружие, бронемашины, средства связи. Генерал Шварцкопф, бывший американский военный советник в Иране, фактически руководивший иранской жандармерией, специально прибыл в Тегеран накануне переворота, встречался с шахом и Захеди.

После военного переворота Иран фактически превратился в американскую вотчину. В стране утвердилась диктатура шаха с опорой на военно-полицейский режим. Демократические силы были разгромлены, потерял свое влияние Национальный фронт, левые партии ушли в подполье. И все же это была пиррова победа: иранский народ не склонился перед шахским и американским диктатом. Уже в начале 60-х годов наметился новый подъем национально-демократического движения, а в 70-х годах оно приобрело форму открытых выступлений, в том числе вооруженных, против шахской власти и американского засилья. В феврале 1979 года «исламская революция» под руководством Хомейни победила, и иранская монархия пала.

США потерпели в Иране чувствительное морально-политическое поражение. Борьба иранцев за национализацию нефтяной промышленности под руководством Мосаддыка была, несомненно, исторической прелюдией «исламской революции».

Советская внешняя разведка в годы правления Мосаддыка работала в Иране в условиях сложной оперативной обстановки и, как всегда, опиралась на десятки надежных и самоотверженных помощников из разных слоев общества. Хотелось бы рассказать о некоторых из них, хотя доброй памяти заслуживают все оказывавшие помощь разведке. В первую очередь расскажем об агенте «Авваль», что в переводе с персидского означает «Первый».

Это был полковник иранской армии, убежденный противник шахского режима, приверженец левых взглядов, подлинный иранский патриот. Внешне суровый, немногословный, обладавший сильной волей, цельный и принципиальный человек, «Авваль» был одним из самых надежных источников резидентуры. Ему поручались наиболее деликатные задания, он был агентом-вербовщиком, с его помощью были приобретены ценные источники информации. Он первым получил информацию об англо-американском заговоре против Мосаддыка и составе его участников.

«Авваль» был одним из руководителей «военной организации» Народной партии Ирана, которая насчитывала около 600 офицеров иранской армии и представляла собой мощную силу, противостоявшую режиму. В иранских условиях в нужный момент она могла сделать очень многое. Центр категорически запретил использовать «военную организацию» в интересах разведки. В 1952 году он потребовал: «Учитывая возможность провала «военной организации» НПИ, целесообразно прекратить связь с «Аввалем», обусловив пароль и способы восстановления связи на случай, если в этом возникнет необходимость».

Вскоре провал «военной организации» действительно последовал. Во время облавы в июне того же года были случайно захвачены связники организации, у них обнаружили шифры, коды, списки членов, места явок… «Авваль» был арестован и предстал перед военным трибуналом. На суде он держался мужественно, не дал никаких показаний, никого не выдал. Не раскрыл он и свою связь с советской разведкой, хотя обвинение всячески пыталось ее доказать. «Авваль» был приговорен к смертной казни и расстрелян.

Колоритной и нестандартной фигурой был агент тегеранской резидентуры «Тонд». Он начал добровольно сотрудничать с внешней разведкой в 1946 году, будучи молодым человеком, и это сотрудничество плодотворно продолжалось более 30 лет. С годами «Тонд» превратился в одного из самых ярких агентов резидентуры. Одно время он занимал высокий пост в руководстве Ирана. У него было несметное количество связей в Тегеране, и он всегда был в курсе происходивших событий. Информация «Тонда» отличалась точностью, достоверностью и актуальностью. Он умел излагать свои сообщения содержательно и лаконично, и они почти без редактирования отправлялись в Центр.

«Тонд» был энергичным, жизнерадостным человеком, склонным к озорству. Иной раз он мог, что называется, выкинуть коленце, причем в самых неподходящих обстоятельствах: спрятаться у места тайника, наблюдая, кто будет изымать заложенный им материал, а затем неожиданно появиться перед разведчиком, устроить погоню за автомашиной сотрудника резидентуры, если он, не дождавшись опоздавшего агента, уезжал с места встречи, включить свет в салоне автомашины, когда там находился наш сотрудник, и т. п. К сожалению, «Тонд» ушел из жизни в расцвете сил, и резидентура сразу же ощутила потерю не только в информационно-аналитической работе, но и в чисто человеческом плане.

Выдающимся агентом был «Иман», полковник иранской армии. Он был наделен даром агента-вербовщика, от него исходила энергия, уверенность в своих силах, убежденность в правоте дела. На всех, кто общался с ним, «Иман» производил глубокое впечатление. Он сумел привлечь к сотрудничеству с советской разведкой нескольких важных источников, в том числе агентов-«документальщиков». Один из приобретенных им агентов сотрудничал с внешней разведкой около 30 лет и был, пожалуй, самым значимым поставщиком документальной военно-политической информации. Судьба этого агента, к сожалению, сложилась трагически: в середине 70-х годов он пал жертвой предательства, был разоблачен как агент советской разведки и приговорен военным трибуналом к смертной казни.

Иного рода были агенты «Макарыч» и «Саади». «Макарыч» был своего рода аналогом фашистского агента «Цицерона», служившего камердинером у английского посла в Турции в годы войны. С его помощью регулярно производились выемки секретных документов из сейфа консула одного из западноевропейских государств. На протяжении 20 лет наша разведка знала практически все, что происходило в консульстве, где работал «Макарыч».

«Саади» был привлечен к сотрудничеству нашей мешхедской резидентурой, но по-настоящему его уникальные способности агента-«установщика» раскрылись в Тегеране, куда он перебрался на жительство с помощью резидентуры. Это был подлинный мастер установки нужных резидентуре людей: в многомиллионном восточном городе с путаной системой адресов и названий улиц он умудрялся «вычислить» и найти любого человека, и не только найти, но и собрать о нем подробные сведения, даже выяснить, не связан ли он с полицией. Более 30 лет агент был незаменимым для решения вспомогательных задач резидентуры. Он был истым мусульманином, с восторгом встретил «исламскую революцию» и на склоне лет вернулся в священный Мешхед, чтобы служить Аллаху.

Конечно, в кратком очерке невозможно рассказать о всех помощниках нашей разведки в Иране, их было много.

В сложной, противоречивой и динамично менявшейся обстановке послевоенного Ирана резидентуры внешней разведки, по оценке Центра, работали в целом достаточно успешно. Большая часть полученной информации была документальной, на ее основе «оказалось возможным установить позиции Англии, США и Ирана в нефтяном вопросе». Разведка сумела своевременно раскрыть тайные замыслы и мероприятия англо-американцев по устранению Мосаддыка от власти, углублению экономических и финансовых трудностей, с которыми сталкивалось его правительство. Далеко не все, конечно, было гладко в работе иранских резидентур. Но в главном они в годы иранского нефтяного кризиса оказалась на высоте поставленных задач. И в этом заслуга прежде всего ее иранских помощников, патриотов своей страны и своего народа.

32. Кашмирская проблема в индийскопакистанских отношениях (1947–1965 гг.)

1947 год. Уход англичан из Индии и возникновение на территории крупнейшей британской колонии независимых Индии и Пакистана сопровождались беспрецедентным хаосом, толпами беженцев, столкновениями и резней на религиозной почве, гибелью и разорением десятков тысяч людей. Увидев ужасные последствия этого «самого сложного развода в истории», руководитель комиссии по определению границ между двумя новыми государствами британский юрист С. Рэдклифф отказался от назначенного ему за эту работу гонорара, не считая достойным принять вознаграждение за проведение на карте Британской Индии линии, разрезавшей великую страну буквально по живому.

И все-таки сохранялась надежда, что со временем страсти остынут и две страны — наследницы Британской Индии установят отношения мира и добрососедства. Их многое связывало: общая история и языки, традиции культуры, взаимозависимость экономик. Бизнесмены и политики, чиновники и военные обеих стран до недавнего времени работали вместе, сражались в одной армии, учились в одних и тех же университетах и колледжах.