Шумерские ночи. Том 2 - Александр Валентинович Рудазов

хозяином такого дворца, самому завести гарем и рабов, а потом вернуться в Вавилон и проехаться по родной улице на колеснице, и чтоб дядя с тетей смотрели, и все приятели тоже, и особенно толстый Мегу, который сын богатого виноторговца и поэтому задирает нос.

Но нынешняя жизнь Балиха эту мечту явно не приближала, так что едва ему удалось повстречать Креола, как он почтительнейшим образом изогнул хребет и воскликнул:

— Мир тебе, учитель! Когда ты начнешь меня учить?

— А ты кто?.. — на мгновение опешил Креол, из памяти которого за месяц выветрилась такая мелочь, как ученик.

— Я Балих! — напомнил мальчишка. — Твой незаконнорожденный, но самый любимый сын! Ты обещал раскрыть мне все секреты магии, чтобы я мог дергать за бороды самих богов!.. а-а-ай!..

— Я тебя вспомнил, — сказал Креол, таща Балиха за ухо. — Твой первый урок сегодня, и ты на него уже опоздал.

Ученика отвели на второй этаж, усадили за стол, дали лист папируса и заправленный калам.

— Пиши, — приказал Креол.

— А… а я не умею писать, — грустно признался Балих.

— Та-а-ак, — нахмурился Креол. — И читать тоже?.. а считать?

— Считать умею! — выставил пальцы Балих. — До шестидесяти!

— Уже что-то…

— Рисовать умею!

— Ну покажи…

Оказалось, что рисует Балих неожиданно хорошо. Креол уже начал жалеть, что взял в ученики неграмотного мальчишку из городских низов, но тот взял калам и нарисовал очень неплохого аиста. А потом еще и храм. И дерево.

Креол поискал, к чему придраться, но не нашел, и просто дал новый лист папируса.

— Рисование тебе пригодится, — сказал он. — Но умение читать и писать нужнее.

— Дядя был горшечником и учил меня расписывать посуду, — сказал Балих. — Грамота там не нужна.

— А у нас нужна, — сказал Креол, нанося на папирус несколько значков. — Это твое имя. В шумерском алфавите тридцать букв, и для начала ты их выучишь. А пока учишь, я буду учить тебя видеть ауры. Для этого грамота не нужна.

И так начались трудные дни. Балих скоро пожалел, что напомнил учителю о себе, потому что жалости тот не знал. Бил, правда, гораздо меньше и реже, чем дядя, и только за дела, с учебой не связанные. Например, когда все-таки поймал Балиха глазеющим на своих наложниц.

А вот за неудачи в письме не наказывал, но заставлял снова и снова повторять одни и те же упражнения. Балих и сам старался, потому что вообще-то завидовал тем, кто мог позволить себе ходить в школу и учиться грамоте. Из всей их компании туда ходил только жирный Мегу, и он постоянно кичился этим, повторяя, что они-то будут гнуть спины на жаре и тяжело работать, а он станет богатым торговцем или важным чиновником. Кем захочет, тем и будет.

Ха! Магом-то он точно не станет, сколько бы ни хотел!

Через месяц Балих уже читал по складам таблички с жизнеописанием ануннаков и мог писать простые фразы. Креол даже не требовал от него этого, но Балих теперь мало спал, каждый лишний час посвящая тренировкам. Он очень боялся, что учитель посчитает его тупым и прогонит.

Когда Балих не учился писать и читать, он учился видеть невидимое. Креол делал это, завязывая ученику глаза и требуя сказать, сколько пальцев он показывает. Поначалу это казалось невозможным, и Балих пытался угадывать, но на это Креол злился. Он снова и снова повторял, чтобы ученик не пытался гадать… и не пытался пользоваться глазами.

— Учитель, но зачем угадывать твои пальцы, если можно что-то другое? — однажды предложил Балих. — Тебе тогда не придется часами передо мной сидеть.

— Мысль разумная, — согласился Креол. — Ты мне уже надоел. Сделаем проще — я завяжу тебе глаза, и ты будешь жить так, пока не перестанешь натыкаться на стены.

— А!.. я!..

Но Креол уже обрадовался своей идее, так что следующие несколько дней Балих провел впотьмах. Было трудно, было непросто. Балих Великолепный невольно начал сочувствовать слепцам, что просят в Вавилоне подаяние, и устыдился того, что однажды кинул в одного из них грязью.

Он ничего не видел и постоянно врезался в стены. Но однажды шел по дворцу и на кого-то наткнулся.

— Отрок, что ты ищешь? — раздался тихий голос.

— Кухню, — грустно сказал Балих. — Я есть хочу.

— Ах ты бедняга. Ну пойдем, отведу тебя.

Ладони коснулись чьи-то пальцы… и Балих поначалу даже не понял, что не так. Он послушно пошел за добрым человеком, и ноздри уже улавливали аромат готовки… а потом его окликнул учитель:

— Ты что делаешь? Сними повязку.

Балих давно мечтал это услышать, и сорвал повязку мгновенно. Сорвал… и растерянно уставился на учителя, потому что кроме учителя в коридоре не было никого. Но он же точно с кем-то говорил… и держался за чью-то руку…

— А… а где?..

— А это призрак, — ответил Креол. — Куда он тебя вел?

— Не… не знаю… — пробормотал Балих, с ужасом глядя на свою руку.

Он говорил с призраком! И трогал его! Ну, что-то он трогал. Ему казалось, что это пальцы, но сейчас он не был уверен. Они были легкими и холодными, как сквозняк из стенной щели.

— Я… я теперь проклят? — в отчаянии спросил он.

— Не больше, чем раньше, — равнодушно ответил Креол. — Привыкай, нас, магов, постоянно окружают духи. Приучись не обращать на них внимания, а то живые будут думать, что ты спятил, а мертвые начнут донимать тебя своими просьбами.

— Значит, у меня получилось?..

— Получилось, получилось. Очень быстро. Я не возлагал особых надежд на этот метод, но с тобой он сработал хорошо. Теперь можешь носить повязку только полдня. Остальное время будем учить тебя поглощать ману. Это начало всех начал, без этого ты ни одного заклинания не прочтешь.

И уроки продолжились, став даже еще утомительнее. Креол, поняв, что ученик ему попался неординарный, решил выжать все, что можно. Кроме занятий по ауровидению и медитациям с Балихом остались и уроки письма. Учитель заставлял его исписывать целые свитки, выдал необожженную глиняную табличку и требовал заполнять ее бессмысленным текстом, а потом переворачивать палочку круглой стороной и все затирать. Текст, который Балих записывал и стирал, потом следовало отвечать наизусть.

Вот с этим были проблемы. Память у Балиха оказалась никудышная.

— Щенок,