Благословение Небожителей. Том 1 - Мосян Тунсю

побоялся замахнуться на целый мир — не важно, желая его спасти или уничтожить, — я искренне преклоняюсь перед этим человеком. Первое намного сложнее, чем второе, и потому я преклоняюсь даже вдвойне.

Се Лянь в полнейшем смятении чувств покачал головой, лёг ровно и ответил:

— Не побоявшись сказать, нужно было ещё и не побояться сделать, да к тому же доделать до конца, иначе нет смысла.

Закрыв глаза одной рукой, Се Лянь вздохнул:

— Эх. Ну ладно, всё это уже не важно. Бань Юэ рассуждает довольно неплохо. Когда я был помладше, я ещё и не такие глупости говорил.

Хуа Чэн с улыбкой поинтересовался:

— О? Какие ещё глупости? Расскажи, я хочу послушать.

Погрузившись на пару мгновений в себя, Се Лянь, вспоминая, начал с улыбкой рассказывать:

— Много-много лет назад один человек сказал мне, что не может жить дальше, и спросил меня, ради чего ему стоит жить, какой смысл в его жизни.

Он посмотрел на Хуа Чэна и спросил:

— Знаешь, что я ответил ему тогда?

Возможно, это был лишь обман зрения, но взгляд Хуа Чэна словно едва заметно сверкнул. Он тихо спросил:

— Что ты ответил?

Се Лянь:

— Я сказал ему: если не знаешь, ради чего жить, живи хотя бы ради меня. Если не можешь найти смысла в жизни, тогда пока что сделай меня смыслом своей жизни, опорой, которая будет помогать тебе жить дальше. Ха-ха-ха… — Вспоминая и говоря об этом, Се Лянь вдруг не удержался от смеха. Покачав головой, он добавил: — Я до сих пор не могу понять, о чём я вообще думал в тот момент? Откуда во мне взялась смелость высказать пожелание стать чьим-то смыслом жизни?

Хуа Чэн хранил молчание. Се Лянь продолжил:

— В самом деле, только будучи молодым, можно сказать что-то подобное. Тогда я правда считал, что мне всё подвластно, что я ничего не боюсь. Но если сейчас ты попросишь меня повторить те слова, я не смогу даже рта открыть.

Принц неторопливо заключил:

— Не знаю, что потом стало с тем человеком. Быть смыслом чьей-то жизни — задача уже весьма нелёгкая. Что уж говорить о помощи всем людям, попавшим в беду.

В монастыре Водных Каштанов надолго воцарилась тишина.

Спустя длительное молчание Хуа Чэн спокойно ответил:

— Что до помощи людям, попавшим в беду, совершенно не важно, преуспел ли ты в этом. Но говорить подобное в столь юном возрасте — весьма смело, и в то же время глупо.

Се Лянь ответил:

— Да уж.

Однако Хуа Чэн добавил ещё одну фразу:

— Хоть и глупо, а всё же смело.

— …

Се Лянь, расплываясь в улыбке, произнёс:

— Я действительно очень тебе благодарен.

Хуа Чэн:

— Не стоит благодарности.

Они оба какое-то время рассматривали кровлю над монастырём Водных Каштанов, пока Хуа Чэн не нарушил молчание:

— К слову, Ваше Высочество наследный принц, мы с тобой знакомы всего несколько дней, а ты уже так много всего мне поведал. Это ничего?

Се Лянь бросил безразличное «Ай», затем добавил:

— А что здесь такого? Какая разница. Даже люди, знакомые несколько десятков лет, могут стать чужими всего в одно мгновение. Захотел поведать, вот и поведал. Это ведь просто случайная встреча, мы сошлись, а потом вновь расстанемся. Если так повелит судьба, мы встретимся снова, если же нет, то наши пути разойдутся. Говоря начистоту, любому пиршеству настает пора завершиться3, к чему нам эти предрассудки.

3Образно о том, что всему хорошему приходит конец.

Хуа Чэн как будто едва слышно усмехнулся и вдруг сказал:

— Предположим.

Се Лянь повернулся к нему с вопросом:

— Предположим — что?

Хуа Чэн не смотрел на принца, его взгляд был направлен на дырявую кровлю монастыря Водных Каштанов. Се Лянь видел лишь левую часть несравненно прекрасного лица юноши.

Хуа Чэн безразличным тоном произнёс:

— Я не красив.

Се Лянь:

— А?

Хуа Чэн слегка повернулся к нему и спросил:

— Предположим, что в первоначальном образе я не красив. Ты всё равно захочешь взглянуть на меня?

Се Лянь удивленно замер, затем ответил:

— Серьёзно? Но мне почему-то кажется, пусть и без какой-либо на то причины, что твой первоначальный образ не может выглядеть слишком некрасивым.

Хуа Чэн, наполовину искренне, наполовину лукавя, заметил:

— А вот и не обязательно. Что если у меня синяя морда, изо рта торчат клыки, все черты лица перепутаны местами? Что если я уродлив как ракшас4 и свиреп как якша5? Как ты себя поведёшь?

4Санскр.: «Демон, пожирающий людей».

5Санскр.: «Кровожадный демон».

Услышав вопрос, Се Лянь нашёл его забавным: оказывается, один из повелителей мира демонов, несущий хаос Князь Демонов, от звуков имени которого небожители содрогаются в страхе, переживает о том, красиво ли выглядит в изначальном облике. Однако стоило копнуть чуть глубже, и принцу забавным это больше не казалось.

Он смутно вспомнил, что среди всевозможных версий легенд о происхождении Хуа Чэна существует слух наподобие «от рождения он был уродцем». Если этот слух правдив, наверняка при жизни он часто испытывал на себе насмешки и унижения. Возможно даже, что это началось с самого детства. Могло статься, именно по этой причине Хуа Чэн сверх нормы чувствителен в вопросах, касающихся собственного изначального облика.

Поэтому Се Лянь, задумавшись над ответом, протянул:

— Ну, как…

Затем принц совершенно искренним и самым мягким и тёплым тоном, на который только был способен, произнёс:

— Если честно, я хочу увидеть твой первоначальный образ только потому… видишь ли, мы уже в таких отношениях…

Хуа Чэн:

— Хм? В таких — это в каких?

Се Лянь:

— …Мы ведь теперь, можно сказать, друзья, не так ли? Так вот, если уж мы друзья, разумеется, нужно быть откровенными друг с другом. Поэтому я и сказал, что хотел бы увидеть твоё истинное