Берия без лжи. Кто должен каяться? - Заза Цквитария

Так или иначе Берия был ликвидирован, но его ликвидации необходимо было придать законную форму. Для массы необходима была легенда о справедливом суде над буржуазным перерожденцем. Хотя до псевдосуда Берии и его «приспешников» еще далеко. До тех пор его должна была судить партия, с которой он посмел тягаться.

Июльский пленум. Триумф партии

С первого взгляда, читая стенограмму пленума, не очень-то и понимаешь, чего же все-таки хотели «обвинители», в чем они обвиняли бывшего министра. Сам характер заговора и форма его осуществления интригуют. Читатель готов к самым ужасным обвинениям, готов услышать на пленуме целый список преступлений, предусмотренных Уголовным кодексом, ожидает, что хоть на пленуме будет понятно, что же такого совершил Берия.

После прочтения речей выступающих можно даже растеряться, не понимаешь самого смысла созыва. Неужели стоило собирать стольких уважаемых людей, чтобы посудачить о том, кому что нравилось в Берии, а кому что не нравилось? В любом дворе бабушки более ясно передают мысль, чем это делали высшие руководители огромного государства.

Но так кажется только с первого взгляда. Проанализировав все обвинения, которые предъявили Берии, можно понять, что логичная мысль здесь есть. Лейтмотивом выступают преступления Берии перед партией, и это дает нам возможность реально оценить, кто был действительным противником Берии. Его противник был многолик, имя ему — партия.

Как уже отметили выше, партия превратилась в джинна, которого выпустил из бутылки Сталин, а запихнуть обратно так и не смог. Берия боролся против этого джинна, целью которого было лишь сохранение собственных привилегий. Борьба с таким страшным врагом была обречена на поражение.

Этот факт еще раз объясняет, почему не сопротивлялись «старогвардейцы» Хрущеву, для которого партия была всего лишь оружием в борьбе с Берией и за власть.

На июльском пленуме у партии были все возможности расплатиться с Берией за все нанесенные ей обиды. По существу данный пленум был настолько слаб и неподготовлен, что его участники не смогли сформулировать каких-либо конкретных доводов, которые можно было бы преподнести как преступление. Но для членов пленума вполне было достаточно и той галиматьи, которую они постарались привести в качестве доводов. Они слушали то, что и хотели слышать.

На неподготовленность пленума и слабость ораторов указывает хотя бы то, что в будущем даже пришлось фальсифицировать стенограмму пленума, что выразилось не только в украшении слов ораторов, но и в их смысловом изменении. Всему виной было то, что на радостях они сказали слишком много глупостей в пользу Берии.

Данная стенограмма, вернее обе стенограммы были предоставлены нам фондом «Демократия», и поэтому ставить под вопрос их подлинность никто не собирался, поскольку данный фонд вовсе не отличается любовью к Берии.

До начала пленума Президиум ЦК КПСС принял «срочное» и «справедливое» решение восстановить в партии бывшего министра МГБ Игнатьева.

Ничего не скажешь, начало впечатляющее. Игнатьева, виновного в большинстве преступлений, в которых обвинят Берию, восстанавливают в партии, Берию же собираются судить. Да, Хрущев рубил сплеча, что и не удивительно, поскольку в этом ему не мешали его менее инициативные коллеги.

Интересно, за какие такие заслуги восстанавливали в партии невинно ущемленного в правах бедняжку Игнатьева? На пленуме, на котором обличали «Дело врачей», «Мингрельское дело» и т. д., все хорошо знали, кто был их настоящим инициатором, и эти преступления ему теперь засчитали в заслугу. Почему в таком случае не освободили из-под ареста Рюмина, Абакумова или Рухадзе?

На данный вопрос трудно дать ответ, поскольку требовать от заговорщиков логических действий трудновато. Хотя этот шаг может показаться вполне даже логичным, если совместить его с тем фактом, что на пресловутом заседании 26 июня должны были разбирать вопрос, связанный с преступными деяниями Игнатьева.

Пройди данное заседание в реальности, на нем была бы решена судьба Игнатьева, а не Берии. Простое совпадение или все же между этими двумя фактами существует связь? Поскольку в деле «ареста» Берии Игнатьев не играл какой-либо особой роли (никакой властью в то время он не обладал), есть подозрения, что данный факт может иметь отношение к смерти Сталина. Под таким углом ставит вопрос Ю. Мухин. Данную версию мы уже рассматривали, и возвращаться к ней не буду.

Перейдем опять к пленуму. Открылся он выступлением Маленкова, которое касалось антипартийной и преступной деятельности Берии.

Как не раз отмечали, ничего преступного в деятельности Берии не было, а вот антипартийного сколько угодно. Опять по новому кругу его начали крыть и критиковать за те реформы, осуществить которые он стремился, будь то национальная политика, германский вопрос или другие антипартийные реформы. Не оставили без внимания и амнистию, которую объяснили злым умыслом Берии. Остается неизвестным, как собирались обобщить все эти обвинения в одно целое. Ни одно из них, ни в отдельности, ни в совокупности, не содержало в себе состава преступления. Но юридическая проблема не ставилась на первый план, поскольку участники пленума готовы были поднять руки по всякому поводу.

Приведу выдержку из речи Маленкова, несмотря на всю пафосность, все же она интересна:

«Прежде всего, Берия стал ловко и умело пользоваться своим положением министра внутренних дел и развил активную деятельность в том преступном направлении, чтобы поставить МВД над партией и правительством».

Партия, партия, партия. Вот главный акцент любого выступающего. Весь смысл речи Маленкова можно передать одним его предложением: «Разве неясно, что Берия пошел против ЦК».

«На прошлой неделе, накануне того дня, как мы решили рассмотреть в Президиуме ЦК дело Берия, он пришел ко мне с предложением предпринять через МВД шаги к нормализации отношений с Югославией. Я заявил ему, что надо этот вопрос обсудить в ЦК. Какое же это предложение?»

После этого Маленков раскритиковал политику Берии, которая была направлена на сближение с Югославией. Отметил и то, как сам противостоял агенту империализма и как спас Родину, и, что главное, любимую партию.

Особенно была раскритикована германская политика Берии. Но тут было не все так гладко, как хотелось бы Маленкову. Действительно, инициатором германского вопроса был не кто иной, как Берия, но в данном вопросе его полностью поддерживал Маленков. Выходило, что ответственность за данное «преступление» должны были понести оба политика, и разграничить, насколько был один виновнее другого, было трудно. Из воспоминаний Хрущева следует, что когда Берия прислал письма из бункера, Маленков испугался и был готов отказаться от затеи с осуждением Берии. Страх Маленкова, согласно Хрущеву, был вызван именно германским вопросом, и Маленков успокоился лишь после того, как его обнадежили друзья, уверив, что на него германский вопрос не повлияет.