Слово авторитета - Евгений Сухов

Когда немощный старец, пораженный многими недугами, словно бесчисленными врагами, спокойно лежит в собственной постели и с чувством узника, приговоренного к смерти, терпеливо дожидается костлявой. А рядом в сочувственном ожидании толчется толпа родственников, готовая по едва заметному движению пальца услужить стаканом воды. Настоящему вору такая смерть не грозит.

По той лишь простой причине, что он изначально обречен на одиночество. И даже с немногими близкими людьми он обязан держаться таким образом, как будто между ними китайская стена. И не докричишься, и лица не увидать.

Чаще всего вор погибает с оружием в руках, как ратник на поле брани.

Такая смерть проста и почетна.

Миша Хвост бросился вперед, чтобы сомкнуть пальцы на горле восставшего слуги. На какое-то мгновение ему даже показалось, что задуманное осуществится: подушечками пальцев он ощутил дорогую ткань костюма. Но сильный удар в грудь опрокинул его на спину. «Не думал, что так больно умирать…» — была его последняя мысль, и он почувствовал, что не способен наполнить легкие новым глотком воздуха. Сознание замутилось, и Миша Хвост угас навечно.

Несколько минут атлант смотрел на поверженного шефа, словно наслаждался его нелепым положением: голова запрокинута назад, рот открыт, а правая кисть неестественно вывернута, как у тряпичной куклы. Крепко умер хозяин. Ничего не скажешь. В душе телохранителя запоздало шевельнулось нечто очень похожее на раскаяние, но это нежданное чувство тотчас потонуло в нахлынувшей волне цинизма.

Он набрал нужный номер и проговорил ключевую фразу:

— Я закрываю дверь на замок, — и, дождавшись утвердительного ответа, отключил телефон.

Отъезжая от дома Миши Хвоста, Сева Вологодский посмотрел на часы. На дворе полдень. Интересно, сколько потребуется времени Вальку, чтобы замочить своего босса?

Так уж паршиво устроен мир, что предают, как правило, именно те, кому ты доверяешь больше остальных. Верится, что надежно застрахован от больших неприятностей и парни комплекции Ильи Муромца способны шутя развести любую беду. А опасность, оказывается, не просто где-то рядом, а уже обдает затылок холодным дыханием.

Если предположить, что телохранитель примется разглагольствовать и предъявлять претензии шефу, то диалог может запросто затянуться минут на десять. А может быть, ему понадобится полчаса? Или он все-таки уложится в пятнадцать? Почти шахматная задача.

«Мерседес» выскочил на Садовое кольцо и устремился в сторону Яузы. Сева Вологодский раздраженно посмотрел на часы. Прошло четверть часа, но телефон молчал. Такое ощущение, что неразговорчивый атлант пустился в философский диспут со своим шефом.

Сева Вологодский завербовал телохранителя полтора года назад, когда они случайно столкнулись в одном кабаке. Заметив жадный взгляд парня, брошенный на его руку, сжимавшую при расчете пачку баксов, он ехидно сказал:

— Тебя твой босс такими деньгами-то и не балует. А вот я своих ребяток не обижаю. Если расскажешь мне, чем закончится его разговор с Ежом, дам пятьсот долларов. Я думаю, этого достаточно за то, что ты постоишь под дверью пятнадцать минут и послушаешь, о чем речь.

Атлант проглотил наживку сразу, как ерш после недельного голодания, и уже вечером во всех деталях описал встречу Севе Вологодскому. Речь шла о спорной территории близ речного порта, которая при застройке сулила немалые выгоды, И Сева Вологодский, быстро разобравшись в ситуации, немедленно вошел в долю. В качестве премиальных Сева Вологодский выложил своему агенту еще пару тысяч, чем только подогрел его интерес, и с тех пор регулярно получал интересующие его сведения из первых рук. Он знал о Мише практически все и очень умело использовал это с немалой выгодой для себя. Так, месяц назад он дал «крышу» российско-французскому банку, на который Миша Хвост имел очень серьезные виды, опередив его всего лишь на пару дней.

После этого случая Хвост всерьез начал задумываться об утечке информации и пристально стал всматриваться в свое ближайшее окружение, но не догадался заподозрить в предательстве ближайшего к себе человека.

Звонок прозвенел резковато, так бывает всегда, когда его особенно ожидаешь. Выслушав абонента, Сева Вологодский произнес:

— Закрывай, у тетушки имеется запасной ключ.

Ничем не примечательная фраза сделала атланта богаче на пятьдесят тысяч долларов. И гигант откровенно радовался шальным деньгам.

Отключив телефон, Сева Вологодский всерьез задумался о судьбе атланта.

Его следовало убрать, чтобы вокруг смерти Миши Хвоста не возникало ненужных вопросов. Но неожиданно ему в голову пришла мысль использовать атланта в качестве карманного убийцы. Парень напрасно думает, что свершившаяся акция разовая, он увяз в дерьмо по самое горло и теперь до гробовой доски будет тявкать по хозяйской указке. А потом, он привык жить на широкую ногу, наивно полагая, что ручеек из твердокаменной валюты не оскудеет. К деньгам привыкаешь, как ко всему хорошему, а гиганту с куриными мозгами следует внушить, что парочка заказных убийств может очень здорово поправить его финансовое положение.

Подумав, Сева Вологодский вытащил мобильный телефон и быстро набрал номер Гоши Антиквариата:

— Наш друг получил в подарок букет цветов. В трубке повисло молчание.

Очевидно, старик соображал, о какой такой флоре, собственно, идет речь, и, видно, внутренне матерился по поводу того, что каких только идиотов не услышишь в эфире. Но после того, как Сева подчеркнуто твердо повторил ключевую фразу, он одобрительно крякнул и даже проговорил в тон:

— Ты бы и от меня пару цветочков передал, — и, выслушав мелкий смешок Вологодского, отключился.

Глава 60.

ПОДМЕНА ПИСТОЛЕТА

Иван Степанович редко брал с собой оружие. В принципе подобное не возбраняется — раньше, когда порядки были не такими уж строгими, несложно было прихватить «ствол» под собственную ответственность и, раздобыв несколько неучтенных патронов, пострелять где-нибудь в глухом месте по пустым бутылкам.

Стекляшки вдребезги, а на душе праздник. Впрочем, мужику от жизни нужно немного — вот так, вдали где-нибудь от посторонних глаз, побаловаться с оружием, да еще бабенку крепко потискать, и чтоб не кочевряжилась и понятия имела.

Каких-то года три назад многие так и поступали, и на пикничке под десерт шла пальба по импровизированным мишеням. Благо, что неучтенных патронов был едва ли не целый ящик, черпанул жменю да сунул в карман, а там распоряжайся ими, как заблагорассудится. Но вот тогда-то один из охранников умудрился по пьяному делу обронить оружие у самого дома, и местная детвора, сбившись в стаю, принялась забавляться тем, что палила из табельного пистолета по голубям.

История в целом завершилась благополучно, даже виновник не особенно пострадал, отделавшись лишь строгим выговором, но вот оружие за пределы объекта выносить запретили и, что самое печальное, пересчитали весь боекомплект. И у Федосеева от былого богатства осталось всего лишь три десятка патронов, над которыми он трясся, как скупой рыцарь над сундуком злата.

Поначалу он хотел получить разрешение на постоянное ношение оружия, но, поразмыслив, Иван Степанович решил поступить иначе. Слишком велик риск. Петрова следовало устранить не в подъезде собственного дома, а прямо на службе, и смерть должна выглядеть случайной, как это может произойти с человеком, который любит возиться с табельным пистолетом. А свидетелей того, что он любил изображать из себя ковбоя, наберется немало. Как это частенько происходит — недоглядел. Патрон по недоразумению оказался в стволе, вот и пальнул в себя по неосторожности. Не зря же существует правило — держи оружие и патроны отдельно друг от друга.

Пистолеты нужно поменять так, чтобы у Петрова на время дежурства оказался его собственный, а сам он возьмет его «ствол». И когда Дима начнет баловаться полным разбором оружия, он незаметно подойдет к нему сбоку и влепит горячий свинец в правый глаз. Высветится банальная история: парень решил посмотреть «ствол» на вздутие, а тот вдруг неожиданно разрядился. Останется только вложить покойному в ладонь его собственный пистолет, а личный потихонечку упрятать в карман.

После чего незаметно выскользнуть в сортир и просидеть в нем весь шухер с опущенными штанами.

А когда произведут экспертизу оружия, то обнаружится очень неприятная вещь: оказывается, на этом «стволе» имеется такой грешок, как тройное убийство.

В этот день Иван Степанович немного подзадержался. Никто не удивился его желанию немного продлить смену, подобное и раньше случалось не однажды.

Все-таки со многими охранниками его связывали годы дружбы, и им было о чем поговорить между собой, а то и просто, невзирая на строгие запреты, выпить по маленькой чекушке прохладной водочки.