ИСКУССТВО ОСТРОВА ПАСХИ - Тур Хейердал

35. Камышовые лодки, как показано выше (рис. 21–23, 26, 27), часто изображались в пасхальском искусстве. Они известны по петроглифам и по наскальной живописи, немало их и среди скульптур из тайников (фото 278–289). Епископ Жоссан, пользуясь сведениями, которые получили от пасхальцев первые миссионеры, записал, что нагрудные украшения реи-миро изображали большие серповидные суда, доставившие на остров предков местного населения (фото 44–47). Эти данные подтверждаются каменными скульптурами из пещер, вроде показанных на фото 270 и 278, которые служат соединительным звеном для реалистичных изображений камышовой лодки (например, фото 280–287) и реи-миро. На различных лавовых моделях древних судов особый интерес представляют такие детали, как небольшие паруса на мачтах, вставленных в палубные пазы, антропоморфные головы в одном или обоих концах судна, окаймляющий палубу толстый канат.

36. Сложные фигуры выполнялись и в дереве и в камне; среди стандартных скульптур не представлены. Некоторые, наиболее интересные деревянные образцы показаны на фото 120–124; композиции в камне, которых намного больше, можно видеть на фото 212–227, включая упомянутые выше спаривающиеся фигуры. Некоторые композиции настолько примечательны, что на них следует остановиться особо, хотя большинство из них известно только в одном экземпляре.

37. Композиция лодка-зверь (фото 288–289) уникальна, явно иллюстрирует предание, которое не дошло до наших дней.

38. Женщина с ношей — мотив, повторяющийся неоднократно, но каждый раз в другом виде. На фото 224–225 женщина несет на спине рыбу, на фото 218 — рептилию величиной с материковую игуану, на фото 212 b (рис. 48) — ребенка. Как и большинство других, мотив этот представлен только в камне; в деревянной композиции на фото 120 карлик мужского пола вырезан вниз головой на шее женщины (сзади) — эту фигурку не назовешь женщиной с ношей.

39. Сочетания разнородных животных представлены только в камне, хотя композиция человек-животное встречается и в дереве (фото 122, 124). Примеры странных сочетаний приведены на фото 244 и 299 с. О спаривающихся фигурах сказано выше.

40. Рука с режущим инструментом в виде матаа с короткой рукояткой найдена в двух случаях. Один образец иллюстрирован на фото 203 а. Кроме того, матаа иногда встречаются в виде символического орнамента на фигурах из дерева и тапы. Пример можно видеть на фото 21.

41. Символ «кисточка» обычен для скульптур, представляющих мифический гибрид птицы и человека (например, фото 38 и 41) или птицы и зверя (например, фото 42, 43, 143). За исключением каменного птицечеловека на фото 262 с, который, видимо, имитирует тангата ману из дерева, символ этот встречается только на деревянных поделках.

42. Всадник на черепахе или на птице — своеобразный мотив, повторенный неоднократно (фото 292, 293). Хотя в наиболее реалистичных приобретенных образцах сразу видно, что животное — черепаха (фото 292), во многих случаях животное, скорее, напоминает птицу. Возможно, есть такие прототипы, поскольку свежий экземпляр птицы с человеческой головой на спине находился в мнимом тайнике Педро Атана; ни одна из скульптур в этой пещере не была нами приобретена. А в 1954 году, за год до того, как на Пасху прибыла наша Норвежская экспедиция, в коллекцию Музея Юберзее в Бремене поступило современное деревянное изделие, показанное на фото 147 g. Человек в плаще из перьев, вырезанный низким рельефом на спине черепахи (фото 291), вероятно, вариант того же мотива.

43. Птицечеловек в маске известен по единственному деревянному образцу с Пасхи; от стандартного тангата ману его отличает главным образом то, что маска, изображающая длинноклювую птицу, приподнята и под ней видно лицо человека (фото 40–41). Эта интересная скульптура позволяет предположить, что и другие деревянные тангата ману представляют человека, выряженного птицей.

44. Сопряженные лица и фигуры с секретом — один из самых примечательных мотивов пасхальского искусства. Сопряженные лица вырезаны только в камне. Тут и тройные головы — вероятно, эволюция головы Януса, как это вытекает из сравнения фото 215 с и 164 а, и камни с тремя личинами, когда одна борода сливается с другой на противоположной стороне (фото 215 b). В наиболее совершенном варианте (фото 215 а; рис. 29) три лица вырезаны друг над другом так, что борода и усы верхнего лица образуют нос и брови среднего, а его борода и усы в свою очередь образуют нос и брови нижнего. Под фигурами с

секретом мы подразумеваем скульптуры, мотив которых меняется в зависимости от угла зрения. Упомянутая выше композиция из трех переходящих одна в другую личин в известном смысле тоже представляет собой фигуру с секретом, ведь мотив меняется в зависимости от того, куда направлен взгляд смотрящего.

Особенно примечательны те фигурки птицечеловеков, у которых, если смотреть сбоку, голова длинноклювой птицы, если же посмотреть под другим углом, особенно сверху, увидишь голову бородатого человека. Мотив этот характерен для деревянной скульптуры, но известна, во всяком случае, одна версия в камне (фото 38–39, 113, 114 с, d, 138–139, 262 с, 263). Аналогичные, но труднее опознаваемые образцы представлены на фото 134 а, 136 b, 137.

Подводя итог, отметим, что наиболее поразительная черта нестандартной пасхальской скульптуры — разнообразие, которому, кажется, нет предела. Лишь немногие мотивы воспринимаются как часть художественной традиции, если не по деталям и исполнению, то, во всяком случае, по идее.

Возможные импульсы

Значение нестандартных образцов искусства на Пасхе никогда не оценивалось в должной мере. Между тем изучение всех скульптур, приобретенных на острове прежде и теперь, показывает, что хотя большие могильные статуи изваяны по одному образцу, для местного искусства характерно не однообразие, а разнообразие.

При таком обилии стилей и мотивов, казалось бы, трудно выявить внеостровные импульсы. И все же, выделив в порядке рабочей гипотезы сорок четыре элемента, попробуем сопоставить их с тем, что найдено на географически сопредельных территориях, подразумевая запад Южной Америки и лежащую несколько дальше Мексику, а также Восточную Полинезию и другие острова вплоть до Меланезии. Такой широкий охват преднамерен, хотя понятно, что идеи из Месоамерики вряд ли могли достичь Пасхи, минуя перуанское приморье, и тем более не могли они против господствующих ветров и течений попасть на этот уединенный клочок земли с Гаваев, Новой Зеландии или из далекой Меланезии, если не послужили мостиком Маркизские острова или частая цепочка атоллов Туамоту. На Американской стороне область, которая в этой и прежних публикациях чаще всего называется как возможный источник пасхальской культуры, — это область влияния Тиауанакской культуры от района Титикаки до тихоокеанского побережья древнего Перу. На Островной стороне районом, откуда пришли жители Пасхи, принято считать Маркизские острова. Вот почему область тиауанакского влияния в древнем Перу и Маркизы в Восточной Полинезии, естественно, заслуживают особого внимания, а спорадические параллели с более удаленными районами Америки и Океании следует расценивать в меру их географической удаленности. Конечно, некоторые важные для этих «тыловых» районов элементы прежде могли присутствовать и в сыгравших роль мостиков промежуточных областях, а затем исчезнуть. Вот почему наш обзор охватывает область, которая не ограничивается подозреваемыми районами Перу и Маркизскими островами.