Отражение зла - Мишель Вико

Немного помолчав, он посмотрел уже не совсем хорошо видевшими глазами на левую руку сына, где разглядел на указательном пальце, золотое кольцо колдуньи Акаи.

– Я вижу, твоя мать оставила тебе золотое кольцо своей матери, – дыша через раз, проговорил колдун Цуметаи. – Оно, если наденешь его себе на правый указательный палец, позволит тебе превратиться в золотого дракона…

Речь колдуна Цуметаи оборвалась во второй раз, и теперь уже окончательно.

Тут я уважаемый читатель, уж простите меня, по собственному своему желанию, пропущу часть событий, в подробностях которых особой нужды нет, потому что все они относятся к тем нескольким дням, в течение которых друзья колдуна Цуметаи, сначала готовились проводить его в последний путь, а уж затем, как, и положено, простились с ним навсегда.

Мне бы вообще можно было теперь сказать, что история, с которой вы ознакомились, закончилась, если бы не те несколько важных вопросов, так и оставшихся без ответов из-за прошедшего мимо нас, последнего печального события в Жёлтой Долине.

В своих словах я подразумеваю сейчас желание узнать, что стало с колдуном Идзивару? Почему Юки так быстро вернулся обратно в Жёлтую Долину? Куда пропал великан Оокина? Что дальше делал демон Дааку? где теперь колдунья Акаи? И, конечно же, полагаю всем интересно узнать, как покинули дворец колдуна Идзивару, Такехико, Сузуме и колдун-шутник Хакару?

Поэтому, вернувшись обратно в тот день, который стал последним днём в жизни колдуна Цуметаи, мы отправимся следом за золотым драконом, преследовавшим дракона чёрного.

Глава 20. Конец истории

Не имея возможности хоть как-то оторваться от своего преследователя, золотого дракона, чёрный дракон, был просто вынужден, что называется, притащить его следом за собой на берег озера Аммоку.

Опустившись на землю первым, чёрный дракон поспешно снял с правой лапы волшебный перстень, и став снова колдуном Идзивару, прежде чем золотой дракон успел подлететь к нему, переместил себя своим колдовством, в свой дворец, прямо в комнату к Сэцунаи.

Затем, оказавшись возле своего слуги, который спокойно спал, сидя на стуле, прикорнув у стенки, колдун Идзивару надел волшебный перстень на указательный палец левой руки.

– Не видел ли ты сегодня в моём дворце или возле него каких-либо посторонних? – оглядываясь по сторонам, спросил колдун Идзивару своего слугу, повышенным голосом, чтобы тот проснулся, в то время как золотой дракон, не зная секретного входа во дворец, кружил над берегом озера Аммоку.

Здесь я, чуть прервавшись от сцены, происходившей в комнате Сэцунаи, поясню сейчас для вас уважаемый читатель, чтобы потом снова не возвращаться в этот отрезок времени, почему Юки столь скоро оказался в Жёлтой Долине возле своего отца.

Это колдунья Акаи, получив силу колдуна Цуметаи, выполнила своё обещание, расколдовать Юки, в его былой вид, после чего молодой колдун, став самим собой, решил поскорее вернуться к своему отцу, дабы сейчас быть рядом с ним, плечом к плечу, против армии каменных лесорубов, об исчезновении которых он, пребывая на берегу озера Аммоку, не знал.

И дополнительным поводом для этой поспешности стал, как в воду канувший колдун Идзивару.

Что касается колдуньи Акаи, то она, завладев силой колдуна Цуметаи, просто бесследно сгинула.

Как потом ходили слухи, старая злая колдунья тоже имела свой секретный тайник, где могла укрыться от всего мира, подобно тому, как в своё время поступил её братец, колдун Идзивару, сбежав из старого родительского дома.

На этом я снова возвращаюсь во дворец колдуна Идзивару, в комнату его слуги Сэцунаи.

– Совсем недавно я обнаружил двух людей перед дверью ваших личных покоев, и один из них был Такехико, господин, – склонился в поклоне Сэцунаи, вскочив со стула, на голос колдуна Идзивару. – С ними ещё был незнакомый мне колдун.

– Это, скорее всего Хакару, – проговорил вслух свою догадку колдун Идзивару. – Раз я не видел его в Жёлтой Долине, значит, он остался возле людей.

– Но большее беспокойство меня охватило, господин, когда я узнал, что в ваши личные покои заявился демон Дааку, – добавил Сэцунаи.

Лицо колдуна Идзивару искажённое злобой, передёрнулось от испуга, и он, чтобы скрыть от своего слуги собственное проявление страха, спросил его, повернувшись к нему спиной:

– Он до сих пор ещё там?

– Сейчас не знаю, господин, но в половине седьмого он был в вашей комнате, – не поднимая головы, ответил Сэцунаи.

– Больше ты ничего не заметил в моей комнате необычного?

– Ваше волшебное зеркало было разбито и на столе лежало большое белое яйцо, господин, – ответил Сэцунаи, не решаясь взглянуть на колдуна Идзивару. – Не зная, что мне делать, я ожидал, когда вы вернётесь, господин.

– Так ждал, что даже заснул! – усмехнулся колдун Идзивару, на мгновение, утратив страх.

– Простите меня господин… – проговорил Сэцунаи, виноватым голосом, сквозившим в каждом его слове, поскольку не привыкший подводить своего господина, ни при каких обстоятельствах, всем сердцем переживал сейчас за свой проступок, получившийся у него чисто случайно.

– Не извиняйся, – перебил колдун Идзивару своего слугу. – Что делал демон Дааку?

– По всей видимости, ждал вас, господин.

– А те трое за дверью?

– И они, как мне показалось, тоже были в ожидании, господин.

– Оставайся здесь! – приказал колдун Идзивару и вышел из комнаты своего слуги.

– Значит, приготовили мне сюрприз, – пробурчал себе под нос колдун Идзивару, остановившись за дверью комнаты Сэцунаи.

Идти дальше колдун Идзивару пока не собирался и вышел из комнаты своего слуги лишь затем, чтобы тот не видел его теперешнего состояния, когда разнообразные тревожные мысли, искажая лицо старого злого колдуна, могли выдать все зародившиеся и зарождавшиеся в нём переживания, страхи и безграничную растерянность.

То, что было раньше присуще поведению колдуна Идзивару, а также его характеру в целом, осталось в нём и сейчас, смешавшись в единые эмоции с чуждыми ему всплесками проявления слабости, какие он прежде, последних нескольких дней, никогда не испытывал, и более того всегда полагал, что им просто нет места в настоящем злом колдуне, каковым и считал себя сам. Причём думать так он стал ещё с незапамятных времён, отсчёт которым начался ещё в его детстве, когда он жил в старом родительском доме вместе со своими родителями и своей сестрой.

– И осколки моего волшебного зеркала, небось, стережёте, – вслух сказал колдун Идзивару, продолжая разговаривать с самим собой.

Немного помолчав, он как бы обращаясь к своей сестре, добавил:

– А рассказал им секрет моего зеркала, дорогая сестра, твой бывший благоверный, колдун Цуметаи, потому что просто больше некому.

Тут колдун Идзивару, злорадно улыбнулся:

– До полуночи осталось не так уж и много времени, поэтому воевать я сегодня больше не буду, но и просто так из своего дворца не уйду!

И прежде чем приступить к выполнению задуманного, колдун Идзивару вернулся к Сэцунаи.

– Я не хочу, чтобы ты пострадал при встрече с моими врагами, – начал старый колдун, – потому приказываю тебе немедленно покинуть мой дворец, спрятавшись в надёжном месте, где никто про тебя ничего не знает. Когда ты мне понадобишься, я сам тебя найду!

– Воля ваша господин, – ответил Сэцунаи, поклонившись колдуну Идзивару. – Мой дом вы найдёте в деревне, что лежит отсюда первой на восток.

Сказав это, Сэцунаи ещё раз поклонился и, выполняя приказ господина, покинул его дворец, переместившись туда, где уже давным-давно приготовил для себя запасное убежище в маленьком, скромном домике, расположенном в одной из близлежащих деревень.

При этом у него не возникало опасений оказаться среди людей, потому что с момента обзаведения деревенским домом, слуга колдуна Идзивару предусмотрительно позаботился о том, чтобы тамошние жители хорошо знали его в лицо, принимая за своего соседа.

Для этого старик Сэцунаи время от времени появлялся в своём доме на несколько дней, в течение которых, каждое утро, выходя из него, чуть ли не до самого позднего вечера, демонстративно прогуливался по всем деревенским улицам, заводя разнообразные разговоры с каждым повстречавшимся ему человеком.

А чтобы его долговременные отлучки не вызывали у местных жителей никаких подозрений, старик Сэцунаи в день возвращения к своему господину, покидал деревню пешком, рассказывая всем кого увидит, что отправляется навестить дальних родственников, живущих в большом городе.

– Теперь, когда мой главный помощник в безопасности, я могу вполне спокойно проучить своих незваных гостей, – проговорил колдун Идзивару, направляясь из комнаты Сэцунаи, к своим личным покоям, превратившись прямо на ходу в дочь колдуна Доубуцу, которую совсем не знал, но которую ему однажды показала его родная сестра, колдунья Акаи.