Зверобой, или Первая тропа войны - Джеймс Купер

— Ладно, девушка, ладно; мы еще найдем время потолковать об этом…

Ты не должен сердиться, Непоседа: Джудит — бойкая молодая женщина, и у нее есть смекалка. Она знает, что ружье ее отца гораздо больше прославится в моих руках, чем в твоих, и поэтому не горюй. В других делах, более для тебя подходящих, она, наверное, отдаст предпочтение тебе.

Непоседа сердито проворчал что-то сквозь зубы; но он слишком торопился закончить свои приготовления и покинуть озеро, чтобы терять время на спор по такому поводу. Вскоре был подан ужин; его съели в молчании, как всегда делают люди, для которых пища есть только средство для подкрепления сил. Впрочем, сейчас печаль и озабоченность усиливали общее нежелание начинать беседу, ибо Зверобой, в отличие от людей своего звания, не только любил сам поболтать за столом, но часто вызывал на оживленный разговор и своих товарищей.

Когда трапеза была окончена и незатейливая посуда убрана со стола, все собрались на платформе, чтобы выслушать рассказ Зверобоя о цели его посещения. Было очевидно, что он не спешит с этим делом, но Джудит очень волновалась и не могла согласиться на дальнейшую отсрочку. Из ковчега и хижины принесли стулья, и все шестеро уселись кружком возле двери, следя за выражением лиц друг друга, насколько это было возможно при слабом свете звезд. Вдоль берегов, под холмами, как всегда, простирался мрак, но посреди озера, куда не достигали прибрежные тени, было немного светлее, и тысячи дрожащих звезд танцевали в прозрачной стихии, которую слегка волновал ночной ветерок.

— Ну, Зверобой, — начала Джудит, не в силах долее бороться со своим нетерпением, — ну, Зверобой расскажите нам, что говорят гуроны и почему они отпустили вас на честное слово. Какой пароль они вам дали?

— Отпуск, Джудит, отпуск! Это слово имеет такое же значение для пленника, отпущенного на волю, как для солдата, которому разрешили на некоторое время оставить знамя. В обоих случаях человек дает обещание вернуться обратно. А «пароль», я думаю, слово голландское и имеет какое-то отношение к гарнизонной службе. Конечно, разница тут невелика, поскольку важна суть, а не название… Ладно, раз я обещал передать вам слова гуронов, то и передам. Пожалуй, не стоит больше мешкать. Непоседа скоро отправится в путь по реке, а звезды всходят и заходят, как будто им нет дела до индейцев и их посланий. Увы, это — неприятное поручение, из него не выйдет никакого толку, но все же я должен выполнить его.

— Послушай, Зверобой, — властным тоном сказал Непоседа, — ты молодец на охоте и недурной спутник для парня, проходящего по шестьдесят миль в день. Но ты страшно медленно выполняешь поручения, особенно такие, которые, по-твоему, встретят не особенно хороший прием. Если ты обязался передать нам что-нибудь, то говори прямо и не виляй, словно адвокат, делающий вид, будто не понимает английского языка, на котором объясняется голландец, — а все для того, чтобы содрать с того себе куш побольше.

— Я понимаю тебя, Непоседа. Это прозвище тебе сегодня как нельзя лучше подходит, потому что ты не желаешь терять время понапрасну. Но перейдем сразу к делу, так как мы и собрались здесь для совета. Ибо собрание наше можно назвать советом, хотя среди нас женщины. Вот как обстоят дела. Вернувшись из замка, минги тоже созвали совет, и по их угрюмым лицам ты бы сразу понял, что на душе у них довольно кисло. Никто не хочет быть побитым, и в этом краснокожий ничем не отличается от бледнолицего. Ну да ладно. После того как они накурились и произнесли свои речи и костер уже начал гаснуть, все было решено. Как видно, старики рассудили, что такому человеку, как я, можно дать отпуск. Минги очень проницательны — наизлейший их враг это должен признать. Вот они и решили, что я такой человек; а ведь не часто бывает, — прибавил охотник с приятным сознанием, что вся его прежняя жизнь оправдывает подобное доверие, — а ведь не часто бывает, чтобы они оказали такую честь бледнолицему. Но как бы там ни было, они не побоялись объясниться со мной начистоту. По-ихнему вот как обстоит дело. Они воображают, будто озеро и все, что на нем находится, теперь в их полной власти. Томас Хаттер умер, а насчет Непоседы они полагают, что он достаточно близко познакомился сегодня со смертью и не захочет возобновить это знакомство до конца лета. Итак, они считают, что все ваши силы состоят из Чингачгука и трех молодых женщин, Хотя им известно, что делавар знатного рода и происходит от знаменитых воинов, все же они знают, что он впервые вышел на тропу войны. А девушек минги, разумеется, ценят нисколько не выше, чем своих собственных женщин…

— Вы хотите сказать, что они презирают нас? — перебила Джудит, и глаза у нее засверкали так ярко, что все это могли заметить.

— Это будет видно дальше. Они полагают, что все озеро находится в их власти, и потому прислали меня сюда вот с этим вампумом, — сказал охотник, показывая делавару пояс из раковин, — и велели передать следующие слова: скажи Змею, что для новичка он действовал недурно; теперь он может вернуться через горы в свои деревни, и никто не станет отыскивать его след. Если ему удалось добыть скальп, пусть заберет его с собой; у храбрых гуронов есть сердце в груди, и они понимают, что молодой воин не захочет возвращаться домой с пустыми руками. Если он достаточно проворен, пусть вернется сюда обратно и приведет с собой отряд для погони за нами. Однако Уа-та-Уа должна вернуться к гуронам. Когда она их покинула ночью, то по ошибке унесла с собой кое-что, не принадлежащее ей.

— Это ложь! — сказала Хетти очень серьезно. — Уа-та-Уа не такая девушка, чтобы таскать чужие вещи…

Неизвестно, что сказала бы она дальше, но тут делаварка, смеясь и в то же время пряча свое лицо от стыда, приложила руку к губам Хетти, чтобы заставить ее замолчать.

— Вы не понимаете гуронов, бедная Хетти, — возразил Зверобой, — они редко называют вещи своими именами. Уа-та-Уа унесла с собой сердце юного гурона, а потому они требуют, чтобы она вернулась и положила сердце бедного молодого человека на то место, где он в последний раз видел его. Змей, говорят они, достаточно отважный воин, чтобы найти себе столько жен, сколько пожелает, но этой жены он не получит. Так, по крайней мере, я их понял.

— Очень мило и любезно с их стороны думать, что молодая женщина позабудет свои сердечные склонности только для того, чтобы этот несчастный юноша мог получить обратно свое потерянное сердце! — сказала Джудит насмешливо, но потом горечь прозвучала в ее словах:

— Женщина остается женщиной, все равно — красная она или белая; ирокезские вожди плохо знают женское сердце, Зверобой, если воображают, будто оно может позабыть старые обиды или истинную любовь.