Маршал Конев - Владимир Дайнес

К этому времени войска 1-го Украинского фронта понесли большие потери. В стрелковых дивизиях оставалось в среднем по 4, 5 тыс. человек. Танковые и механизированные соединения и части потеряли больше половины машин, как в ходе боев, так и по техническим причинам. Темп восстановления железных дорог по-прежнему отставал от темпа наступления войск. Автотранспорт в условиях распутицы не успевал подвезти полностью все, что им требовалось. Неблагоприятные метеорологические условия по-прежнему ограничивали боевую работу авиации. Сосед слева, 4-й Украинский фронт, значительно отстал, а 1-й Белорусский фронт вел ожесточенные бои в Померании, перейдя на стыке с 1-м Украинским фронтом по Одеру временно к обороне. Этим воспользовалось немецкое командование, которое перебрасывало против войск 1-го Украинского фронта значительные подкрепления.

Маршал Советского Союза Конев, учитывая сложившуюся обстановку, вынужден был признать, что в ближайшее время не удастся реализовать полностью замысел операции и развернуть наступление на Берлин. Об этом он 16 февраля доложил Сталину, отметив, что главная группировка 1-го Украинского фронта способна лишь выйти на р. Нейсе, овладеть плацдармами на ее западном берегу и прочно закрепиться на этом рубеже. На левом крыле фронта Иван Степанович планировал, после усиления действовавших здесь армий, отбросить противника в Судетские горы. Одновременно предусматривалось восстановить и подтянуть к войскам железные дороги и станции снабжения, подвезти и накопить боеприпасы и горючее, отремонтировать материальную часть{467}.

Сталин одобрил представленный план.

Войска 1-го Украинского фронта продолжили наступление. 20 февраля соединения 3-й гвардейской танковой армии совместно с 25-м танковым корпусом вышли к р. Нейсе от ее устья до г. Губен. К 24 февраля все побережье реки до г. Пенциг (протяженностью 110 км) было занято войсками правого крыла 1-го Украинского фронта, которые вышли на одну линию с войсками 1-го Белорусского фронта. В районе Лаубана противник, сосредоточив дополнительно танковую дивизию «Фюрербеглейт» и гренадерскую дивизию «Фюрер», пытался разгромить часть сил 3-й гвардейской танковой армии. Продвижение противника удалось приостановить лишь ко 2 марта. К этому времени соединения 3-й гвардейской танковой армии, потеряв 268 танков и 81 САУ, израсходовав почти все моторесурсы, практически утратили боеспособность{468}. Наступление армий левого крыла 1-го Украинского фронта в связи с недостатком сил развития не получило.

На этом завершилась Нижне-Силезская наступательная операция. Войска 1-го Украинского фронта, прорвав оборону противника на 250-километровом фронте, продвинулись правым крылом более чем на 100 км, овладели Нижней Силезией и вступили в германскую провинцию Бранденбург. Они отвлекли на себя значительную часть резервов врага и тем самым содействовали войскам 1-го и 2-го Белорусских фронтов в разгроме восточно-померанской группировки, а 2-му и 3-му Украинским фронтам — в ликвидации угрозы прорыва противника к Дунаю. В ходе операции потери войск 1-го Украинского фронта составили: безвозвратные — около 23,6 тыс. и санитарные — 75,8 тыс. человек{469}.

И.С. Конев, анализируя впоследствии причины того, что замысел Нижне-Силезской операции не был полностью воплощен в жизнь, выделил три момента. Во-первых, при планировании операции предполагалось, что наступление 1-го Украинского фронта будет проходить одновременно с продолжающимся наступлением войск 1-го Белорусского и 4-го Украинского фронтов. Однако 1-му Белорусскому фронту пришлось ликвидировать угрожавшую ему восточно-померанскую группировку противника. Поэтому по указанию Ставки ВГК он был вынужден отказаться от дальнейшего наступления на берлинском направлении и после выхода на Одер закрепиться на достигнутых рубежах, одновременно подготавливая удар в Померании. Кроме того, войска 4-го Украинского фронта, встретив упорное сопротивление противника, почти не имели продвижения. Во-вторых, сказалась недооценка возможностей противника по восстановлению боеспособности своих частей и соединений, разгромленных на Висле и Одере. В-третьих, наступление в задуманных первоначально масштабах сильно затруднялось значительной растяжкой коммуникаций войск 1-го Украинского фронта.

В полемике с Маршалом Советского Союза В.И. Чуйковым в 1965 году И.С. Конев отмечал:

«Мы сами отказались в феврале 1945 года от наступления на Берлин, без указания сверху. После успешной Висло-Одерской операции в 1-м Украинском мы думали быстро дойти до Берлина. Когда форсировали Одер, планировали развитие операции на Берлин. Ставка нас поддержала и сообщила, что 1-й Белорусский фронт планирует то же. Это нас еще более обязывало к наступательным действиям. Но жизнь внесла коррективы. Мы сразу же почувствовали сильное сопротивление врага. Перед нами оказались немецкие дивизии, переброшенные с запада, с флангов, из резерва. А фашистские войска, разгромленные в районе Висла — Одер, были вновь перереформированы. Возник новый фронт обороны с организованной системой огня, с соответствующими резервами. Попытки некоторых наших армий прорвать оборону противника не имели успеха. Левый фланг 1-го Украинского фронта вообще не сумел продвинуться. Пришлось раньше времени вводить в бой танковую армию Рыбалко. Получаю данные, что 1-й Белорусский фронт, выйдя на Одер, приостановил наступление в связи с действиями Померанской группировки противника. 2-й Украинский фронт задержался в Карпатах.

Наши войска физически устали, были значительные потери в людях, танках. Стрелковые дивизии состояли из 3–4 тысяч человек. Мы имели всего лишь 50–60 процентов боеготовых танков. Тыл растянут на 500 км. Подвоз ограничен. Боеприпасы остались на Сандомирском плацдарме. Бензина на наступление не было. Голодный паек во всем. А города перед нами укреплены, что крепости. Для взятия их нужно было много боеприпасов, особенно тяжелых снарядов. Но их не хватало. Я докладывал в Ставку (есть документ) и просил ограничить операцию выходом на рубеж Нейсе. Ставка дала “добро”. При всей нашей активности, и моей в том числе, нам нельзя было наступать. 1-й Белорусский фронт тоже отказался от наступления. Если бы мы наступали, неизвестно, что было бы.

Да, могло бы создаться очень тяжелое положение. И его наверняка использовали бы немцы в своих интересах. Например, пропустили бы союзников в Берлин…».

Выход войск центра и правого крыла 1-го Украинского фронта к р. Нейсе и отставание левого крыла в предгорьях Судетов создали обстановку, которую с успехом мог бы использовать противник. С севера войска фронта нависали над вражеской группировкой в районе Оппельн, Ратибор (Рацибуж), которая имела возможность нанести отсюда фланговый удар в северо-западном направлении с целью деблокирования Бреслау и восстановления в случае успеха своей прежней линии обороны по Одеру. Это, по свидетельству Конева, вызывало беспокойство у Сталина. Он, находясь на Крымской конференции, неоднократно звонил командующему 1-м Украинским фронтом и требовал обратить внимание на то, что противник собирается нанести удар на юге, на ратиборском направлении, с целью вернуть себе Силезский промышленный район. Конев, стремясь успокоить Сталина, выразил твердую уверенность, что врагу не удастся реализовать свой план. С целью отбросить его из района Ратибора намечалось провести частную операцию силами левого крыла фронта (34-й гвардейский стрелковый корпус 5-й гвардейской армии, 21-я, 59-я, 60-я и 4-я танковая армии). Они насчитывали 31 стрелковую дивизию (в среднем по 3–5 тыс. человек), 5640 орудий и минометов, 988 танков и САУ, более 1700 самолетов{470}.