Когда я вгляделся в твои черты (СИ) - Victoria M Vinya

Это сон? Почему он снова здесь? На краю мира. На краю печали. На краю отчаяния. Обнажённый и разочарованный. С обрыва видно торжественный плеск морских волн, ветер треплет распущенные волосы, сушит солёные слёзы. Вокруг мельтешат безликие слуги с ружьями за спинами. Они не хотят, чтобы он плакал, не хотят, чтобы был слабым. Им не нужно, чтобы он был собой.

Ему не убежать. У него не осталось выбора ― только двигаться вперёд.

Слуги рукоплещут ему. Они водрузили на его чело окровавленную терновую корону. «Вперёд, невозмутимый император! Покарай наших врагов!»

Но всё, чего он хотел, — это снова увидеть улыбку матери.

Они украсили его длани перстами из раздробленных костей. «Вперёд, наш безжалостный дьявол! Будь для своих подданных примером!»

Но всё, чего он хотел, — это слушать рассказы Армина.

Они покрыли грязные кровоточащие обломки его крыльев мантией из обугленной человеческой плоти. «О, наш спаситель! Мессия! Святой!»

Но всё, чего он хотел, — это любить свою Микасу.

«Вперёд! Громыхай уродливой грудой костей! Разори их гнусные земли! Растопчи их жалкие тела! Не слушай плач их детей! Мы пойдём за тобой до конца! Наш бог, наш яростный принц, король морей, властитель горы из гниющих трупов!»

Но всё, чего он хотел, — принесено в жертву. Всё, чего он хотел, — осталось позади. Всё, чего он хотел. Всё, чего он хотел…

― Я истреблю всех… до единого… ― мучительно вымолвил Эрен, мечась головой по подушке.

Микаса открыла глаза и с беспокойством притронулась к его плечу. Эрен издал хриплый стон, поднялся и опустил стопы на пол, схватившись за волосы дрожащими руками.

― Тебе кошмар приснился? ― Микаса почувствовала, как по спине опустился каскад мурашек.

― Да. Ерунда…

Он потянулся к комоду, стоящему подле кровати, чтобы налить себе воды, но стакан выскользнул из трясущихся пальцев и разлетелся вдребезги. В сонном полубреду склонившись и смахнув осколки в сторону, Эрен засадил один из них себе в ладонь.

― Проклятье! Вот идиот!

― Милый, ну ты чего? Не трогай! ― вскрикнула Микаса и, ухватив Эрена под локоть, развернула к себе.

― Прости. Башка совсем не соображает.

Несколько багряных капель упали на белоснежный пододеяльник. Микаса шустро сбегала за аптечкой, после чего бережно извлекла осколок, промыла рану и перебинтовала пострадавшую кисть.

«И ты живёшь в этом аду уже семь лет? Один на один с чувством вины и тоской. Мне следовало быть рядом…»

Она приложила перевязанную ладонь к щеке, с трудом удерживая рыдания.

― Всё хорошо, ― прошептала она. ― Я больше тебя не оставлю. Я буду рядом.

― Не переживай, я в порядке, ― простодушно ответил Эрен и резко выдохнул.

― Ложись обратно: буду обнимать тебя до утра. Обещаю, что не позволю твоим страхам вернуться. Идёт?

Эрен кивнул, затем устроился на постели и крепко прижал к себе руки Микасы, когда она обхватила со спины его торс. К нему пришёл долгожданный покой.

На рассвете они собирались в дорогу. Эрен складывал в небольшую спортивную сумку необходимое, пока Микаса прихорашивалась у зеркального столика. Он не просил помочь: ему было отрадно видеть, с какой тщательностью она наносила макияж и подбирала украшения, ― Микаса давно не занималась этим с таким увлечением. Слегка завив напоследок волосы и застегнув на шее чокер, она вытащила из комода чулки с поясом и швырнула их в сумку к остальным вещам. Эрен одобрительно хмыкнул и кинул следом несколько пачек презервативов с лубрикантом.

Покопавшись в шкафу, Микаса сняла лифчик и надела коротенькое чёрное платье в белый горошек.

― Скажи, я похожа на шлюшку? ― кокетливо спросила она, обернувшись вокруг себя.

― Прости, что? И… какого ответа ты ждёшь? ― Эрен неловко почесал лоб.

― Искреннего.

― Если честно… немного похожа… В хорошем смысле!

― Не волнуйся, мне бы и в плохом сошло, ― без тени смущения произнесла Микаса и легко поцеловала Эрена в подбородок, пока тот лез в карман джинсов за мобильником.

― Жан и Пик уже здесь. Пишут, чтоб мы спускались.

Поездка заняла гораздо меньше времени, чем годы назад, благодаря строительству новых трасс, зато просёлочные дороги остались нетронутыми. Дом Кирштайна был отремонтирован и перекрашен, а участок облагорожен: Жан и Пик провели за обустройством своего загородного жилища много часов. На веранде красовалась подвесная скамья, где потягивали пиво Порко, Райнер и Конни, наблюдая за «представлением» о чём-то бурно рассказывавшей Саши; на противоположной стороне курил и болтал по телефону Марсель, а на ступеньках сидели Армин и Энни, плетя совместными усилиями венок из полевых цветов.

― Гляди, скамейку повесили. ― Микаса толкнула Эрена в плечо.

― Ну да, ― сдавленно ответил он, ломая пальцы от напряжения.

Воспоминания о тревожных часах ожидания накатили подобно штормовой волне. Ему было тошно смотреть на эту веранду. Эрен опустил веки и сделал глубокий вдох, чтобы успокоить себя. Но вдруг почувствовал тепло руки Микасы, и волна резко схлынула обратно в необъятное чёрное море.

― Вы уже все здесь, черти? ― весело крикнул он друзьям в открытое окно, как только машина затормозила на обочине рядом с домом.

― Мы вчера ночью сразу после работы рванули, ― перегнувшись через деревянную балюстраду, ответила Саша. ― Мой Николо всех подвёз.

― А сам он не здесь, что ли?

― В нашем ресторанчике сегодня свадьбу празднуют, так что он остался контролировать дела на кухне.

― Эй, вы чего, уже пиво хлещете с самого утра? ― возмутился вышедший из машины Жан. ― Может, сперва хотя бы к озеру сгоняем, искупаемся?

― Жопу не охота мочить, но так и быть, ― пробубнил Райнер.

― А тебе вообще дай волю, ты бы только бухал весь день да Linkin Park свой с балкона орал.

― Жанчик, ты чего распизделся как старый дед? ― со смешком парировал его Порко. ― Они ж с Егермейстером пашут как проклятые на свою контору, пусть хоть здесь ни хера не делают.

Но даже те, кто был не в настроении куда-то идти, в итоге быстро собрались в путь.

Как только дневная программа купания была прилежно выполнена, друзья занялись готовкой еды на гриле во дворе и пустой болтовнёй: вспоминали былое и делились планами на будущее, разглядывали в телефонах школьные фотографии, горланили песни. Их охватило приятное чувство победы над несостыковками рабочих графиков и суетой, из которой они сумели выбраться все вместе. К вечеру солнце поглотили плотные свинцовые облака, обещавшие выпустить на волю грозу. К этому времени почти вся компания была уже пьяна, и никого не беспокоили причуды августовской погоды.

Эрен с Микасой практически не ели и не пили, иногда впадали в короткое уныние. На каждом шагу им мерещились призраки рокового давнего лета: всякое дерево, травинка и птица в вышине словно застыли в безвременье. И они тоже.

Оставив друзей, Микаса, пленённая ветром и стыдом юности, ступила на тропу, ведущую к тому самому дому, где она предала то, что любила больше всего. Остановившись в окружении высокой травы, она неотрывно наблюдала за устрашающими перекатами тяжёлых пепельно-сизых облаков и обхватила себя за плечи — съёжилась, уменьшилась и стала ничтожной, словно вновь возвращалась девчонкой в мокрых сумерках и не знала, куда деваться от боли и разрывающего изнутри чувства вины. «Всё могло быть иначе», — с горечью сказала она безжалостному ветру, треплющему короткий шёлковый подол её платья.

— Чего мёрзнешь здесь в одиночестве? Или уже строишь планы, как снова убежать от меня? ― Задоринка в голосе Эрена угасла, как только Микаса обернулась. — Прости, это была идиотская шутка…

Она по привычке смяла манжету рукава его куртки, словно пыталась найти в ней опору.

— В последнее время я частенько мечтаю о том, что у нас было, и всегда проживаю те моменты иначе: я дарю тебе первый поцелуй, перевожу вещи в твой дом, как мы и планировали, соглашаюсь пойти с тобой в спальню на вечеринке у Хоука, танцую с тобой на нашем Выпускном. Все эти мгновения должны были принадлежать лишь нам двоим… Я никогда не смогу их вернуть!