Сатанизм для интеллигенции - Андрей Кураев

Итак, важно за «делами» заметить самого человека. Если признать, что в человеке существует личность – это не так уж сложно. Но если по-теософски утверждать, что личности в человеке нет, а есть лишь сцепление кармических обстоятельств, то за вычетом этих «обстоятельств», от человека не остается уже ничего.

Для теософии человек есть лишь комбинация некоторых случайно или закономерно сложившихся характеристик, и каждая из тех компонент, что составляют наличную психическую жизнь человека, будет действовать сама по себе, пока не приведет к следующему результату, к следующей реинкарнационной мозаике. Оккультизм всюду видит лишь некую Единую Энергию, безличную и даже не знающую и не рефлектирующую себя. Частные же сознания – это не более чем случайные всплески на ее поверхности.

Непонятно, однако, как эту космологию можно сочетать с декларациями об «этике», «творчестве» и «ответственности» человека. Откуда же в человеке, который есть не более чем сочетание прежних событий, может взяться та независимость от былого, которая может позволить ему самому сотворить свое не-кармическое будущее? Что во мне или в мире может сделать меня столь независимым от моего прошлого, чтобы не оно, а я сам смог создать и избрать свое будущее? Как может творить человек, если «карма творит свое» (Беспредельное, 463)?

По утверждению еще одной современной продавщицы «карма-колы», «что происходит с нами сейчас, не зависит от нас, что же касается нашего будущего, то оно исключительно в наших руках»1093. Но в том-то и дело, что только сейчас, только в моем настоящем я могу создать свое будущее. Будущее творится не в будущем, а в настоящем. А если все, что в настоящем окружает меня, и все, что наполняет меня, мои мысли и мои желания «не зависят от нас», то тогда не я творю мое будущее, а прошлое создает свою вечность.

Это как раз тот взгляд на мир и на человека, с которым христианство вполне сознательно вступило в борьбу. Если есть судьба, если «карма творит свое» – то мы марионетки. Тогда «напрасно после этого и доискиваться мне, что за странное животное я представляю – я, жребий коего необходимость, который от судьбы наделен желаниями, однакоже возбуждаемыми какой-то чуждой мне силой» (Климент Александрийский. Строматы, II,3). Христианство выступило в защиту свободы человека. Но этика человеческой свободы может быть обоснована только антропологически. Чтобы обосновать способность человека самому, а не под тиранией прошлого, из коего исходят все его части, создавать свое будущее, должно признать, что в человеке есть личность. Есть та надвременная и надмирная целостность его сознания, которая обладает способностью к свободному самоопределению. Но раз теософия видит в человеке лишь «комплекс сочетаний» – то и не может она заметить того, что делает меня свободным от кармического прошлого и от универсума.

Когда Е. Рерих не занимается морализаторством, она высказывает ясное понимание сути проповедуемой ею системы. «Не легко человеку принять истину о его зависимости. Ведь ту цепь существований не прервать, не выделить себя, не приостановить течение. Как один поток Вселенная!» (Беспредельное, 193). «Предопределение есть следствие заложенной причины»1094. Закон кармы можно назвать «слепым в силу его неизменности, непоколебимости, когда он действует космически непреложно. Закон кармы становится разумным в действиях человека с пробужденным разумом»1095. Последнее, кстати, очень близко сердцу советского человека, воспитанному на диамате: «свобода – это осознанная необходимость».

Клизовский же это описывает еще прямее: признав, что «Закон Кармы, или закон причин и следствий, есть то, что в обычном понимании значится как судьба или рок», он утешает тем, что карму можно изучить и увидеть в ней «порядок, к которому можно приспособиться»1096. В самом деле, если человек изучил распорядок лагеря и научился жить строго по режиму – вот он уже и свободен.

Познав закон Кармы и его непреложность, человек должен восславить свои цепи. «Когда дух поймет, как беспрерывно текут проявления жизни, тогда можно указать на беспрерывность всех цепей. Цепь мысли, цепь действия, цепь следствий, цепь стремлений, цепь жизней – одна цепь предопределяет другую!» (Беспредельное, 451). Когда Е. Рерих думает, она приходит к логичному выводу: «Нарушить цепь нельзя, но заменить железные кольца более тонким металлом можно» (Беспредельное, 48). Но стоит ей заняться пропагандой, – и лозунги забывают о всякой философии: «разорвите цепи и откажитесь от кармы быть порождением» (Беспредельное, 63). В другом же месте она вновь вспоминает о том, что теософия давно уже преодолела христианский невежественный предрассудок о личности и свободе: «Творчество магнита жизни состоит из этих цепей. И дух должен содрогнуться при мысли о нарушении цепи. Если проследить, как несутся в пространстве рекорды порванных цепей, то содрогнется, истинно, дух. Достигнет тот, кто примкнул к единству эволюции» (Беспредельное, 451).

Итак, просвещенный теософ должен делать свои выводы.

Во-первых, каяться некому – потому что нет личности, а «комбинация сочетаний» не может стать чем-то иным, нежели она есть. Во-вторых, каяться не перед Кем, потому что Карма не слышит и не желает, а Бога, свободного от мировой и собственной кармы, просто нет. В-третьих, каяться бесполезно, потому что покаяние не может изменить тех следствий, что были порождены прежде происшедшими грехами. «Около понятия прощения много непонимания, – пишет Е. Рерих. – Простивший полагает, что он совершил нечто особенное, между тем, он лишь сохранил свою карму от осложнений. Прощенный думает, что все кончилось, но ведь карма остается за ним. Сам закон кармы остается поверх обоих участников»1097. Не важно – просишь ты прощения у человека и Бога, или нет. «Карма остается за тобой».

Выбора не избежать: либо есть Личный Бог и человек призван к познанию его воли, либо и познавать-то нечего, потому что человек нигде не встретит Собеседника, нигде не встретит тепла любви и свободы, но будет натыкаться лишь на безжалостные законы. И здесь уж поистине – «удовольствия мало, если монах и за гробом не находит никого , а только идеи. Может быть, лучше уж было бы не столь идеально жить и умирать, но было бы устроено так, чтобы там, за гробом, оказался кто-нибудь , живая личность, а не общая идея»1098.

Так что перед нами две внутренне прочные связки: или есть свобода человека – и есть Бог, трансцендентный по отношению к нашему космосу. Или – нет Бога и нет свободы. Итак, дано: христиане фанатично, со свойственным им невежеством и средневековым мракобесием отстаивают свободу человека. Рерихи веротерпимо и современно уверяют, что свободы нет и быть не может. Задача для прессы: доказать, что «Живая Этика» более гуманистична и демократична, чем христианство…

Как возвестили сами оккультисты, с появлением теософии темное средневековье кончилось. Никаких «личностей» не обнаружено не только «там, за гробом», но и в мире людей. А потому – «настал час указать, что Величайший Бог – это Бог непреложного Закона, Бог Справедливого воздаяния, но не произвола в Милосердии»1099. Теперь больше не будет звучать невежественных суеверий типа того, что пересказывалось в христианских монастырях: «Спрошен был старец одним воином: принимает ли Бог раскаяние. И старец говорит ему: скажи мне, возлюбленный, если у тебя разорвется плащ, то выбросишь ли его вон? Воин говорит ему: нет, но я зашью его и опять буду употреблять его. Старец говорит ему: если ты так щадишь свою одежду, то тем паче Бог не пощадит ли Свое творение?»1100. Не будет больше таких старцев.

Теософская наука точно установила, что Великие Учителя человечества, в числе которых она особенно ценит Иисуса Христа, считали безнравственной проповедь покаяния. Теософская наука с помощью безупречно выверенной оккультной методики доказала, что даже Евангелие не проповедовало ничего, кроме Кармы.

Рерихи не вместили новизны христианства – и поэтому обвинили его в отсталости. Не теософия, а Евангелие обладает подлинной новизной. Кармические идеи были известны до Христа. Идеи, проповедуемые ими, повергали в ужас еще античный мир. Вспомним Софокла: «Ты спрашиваешь меня, к какому богу я сойду? К богу, никогда не знавшему ни снисхождения, ни милости, но постоянно облеченному в строгую справедливость» (цит. – Строматы, II,20).

И все же даже не в этом самая темная тайна теософской Кармы. Последняя (или, как все в оккультизме – «предпоследняя») тайна состоит в том, что от вести о бессилии Бога в прощении, от уверения в том, что никакое покаяние не способно ни на йоту изменить жизнь человеку и его «карму», надо все-таки придти к выводу, что Карма не безлика. Живым олицетворением Кармы являются Дхиан-коганы: «эти Высокие Существавыбирают для каждой развивающейся души соответствующие условия и место рождения»1101. Как всегда, в теософии вслед за философски-обосновываемым запретом на обращение к Богу следует эзотерический совет: там, где не сможет помочь Бог, там космические духи смогут по своему выбору помогать тебе.