Воин тумана (сборник) - Джин Вулф

– Несомненно. Однако и мне не следует забывать о чести. Правда, я готов прислушаться к разумным доводам. Я не настолько глуп и отлично понимаю: тебя прислал Ксантипп. Что именно тебя интересует?

Гиперид улыбнулся, снова посерьезнел и потер руки, словно предвкушая удачную сделку.

– Я… Видишь ли, Артаикт, мне надобно знать, был ли благородный Эобаз среди тех, кто вместе с тобой пытался бежать через городскую стену?

Артаикт быстро глянул на сына. Так быстро, что я едва успел это заметить.

– Не вижу никакой беды, если отвечу тебе честно. Да, был. Но теперь он уже в безопасности.

Гиперид, улыбаясь, поднялся.

– Благодарю тебя, мой друг! Можешь быть уверен, я сделаю все, что обещал. Даже больше: я постараюсь сделать так, чтобы вам сохранили жизнь.

Если смогу, конечно. Латро, мне тут надо поговорить еще кое с кем, а ты сходи к нам домой и принеси самого лучшего вина для Артаикта и его сына.

Полный мех захвати. Я скажу страже, чтобы тебя пропустили. Да факел не забудь – к тому времени, как ты вернешься, уже стемнеет.

Я кивнул и распахнул перед Гиперидом дверь, но он, прежде чем переступить порог, обернулся и задал Артаикту еще один вопрос:

– Интересно, где вы собирались переправляться? В Эгоспотамах? [170].

Артаикт покачал головой:

– Геллеспонт черен от ваших кораблей. Может быть, в Пактии или еще дальше на север… Могу я узнать, почему вас всех так интересует мой друг Эобаз?

Но вопрос прозвучал слишком поздно: Гиперид был уже за дверью. Я последовал за ним, и солдаты, что охраняли Артаикта (они ждали по ту сторону стены, пока мы не ушли), вернулись на свои посты.

Стены Сеста в разных местах имели разную высоту; здесь, как мне показалось, они были наиболее высокими, по меньшей мере в сотню локтей. Со стены открывался великолепный вид на окрестности города, освещенные закатными лучами солнца, и я задержался на минутку, чтобы полюбоваться этим зрелищем. Те, кто долго смотрит на солнце, рискуют ослепнуть, это я знал хорошо, а потому смотрел только на землю и яркие облака, но время от времени все же искоса поглядывал и на солнце – там вместо привычной глазу огненной сферы я видел золотую колесницу, влекомую четырьмя могучими конями. Я уверен, что видел бога; ведь точно так же раньше – об этом записано в моем свитке – я видел и прекрасную богиню. Это случилось как раз перед тем, как умер человек, назвавший меня Люцием. Видение божества на колеснице испугало меня, как, видимо, и тогда испугала встреча с богиней, и я поспешил по лестнице вниз и устремился к нашему дому по улицам Сеста (которые показались мне очень темными и чересчур людными, что, несомненно, вообще свойственно подобным городам-крепостям). Лишь отыскав мех с отличным вином и связав вместе несколько лучин, чтоб сделать факел, начал я полностью понимать значение увиденного со стены.

А увидел я вот что: хотя солнце уже почти коснулось горизонта, кони влекли колесницу стремительным галопом. Это выглядело столь естественно, что у меня в тот момент даже и сомнений никаких не возникло, но потом, поразмыслив, я понял: ни один возничий не станет так гнать коней, когда приближается к месту, где намерен остановиться, – как ему потом замедлить их бег без риска повредить колесницу? Хотя в боевые колесницы обычно запрягают всего двух коней, всякий воин знает, что главное преимущество конницы в том, что всадник может остановить и повернуть своего коня гораздо быстрее, чем возничий колесницу.

Стало быть, солнце вовсе не останавливается у западного предела мира, как я всегда полагал, чтобы на следующий день появиться у его восточных границ точно так же, как и все прочие известные звезды исчезают на западе и появляются вновь на востоке? Нет! Солнце, видимо, продолжает мчаться вперед, проходит под нашим миром и вновь появляется на востоке – точно так же, как бегун, который, исчезнув за каким-либо строением, вновь появляется с противоположной его стороны. Я не мог не задуматься над этим. Неужели на обратной стороне нашего мира тоже живут люди, которым солнце необходимо так же, как и нам? Это надо будет хорошенько обдумать, когда выдастся свободная минутка.

Сейчас трудно было бы пытаться привести в порядок свои мысли – некоторые еще не вполне сформировались, а иные были просто глупы. Я снова прошел через весь город и поднялся на башню. Стражники, охранявшие Артаикта, пропустили меня без звука, а один даже принес кратер, чтобы разбавлять водой принесенное мною вино. Пока они занимались этим, Артаикт отвел меня в сторонку и тихо сказал:

– Тебе нет нужды плохо спать, Латро. Помоги нам, и эти болваны никогда не узнают, что ты выступал против них с оружием в руках.

Его слова подтвердили то, что я уже и сам выяснил, прочитав первый свиток: некогда я состоял на службе у царя Персии. Я кивнул и шепотом ответил, что, конечно же, освободил бы их, если б мог.

И тут вернулся Гиперид, весь сияя и неся на веревочке шесть соленых сардин. В помещении для стражи имелась жаровня, чтоб воины могли греться, и он разложил рыбу на углях, следя, чтоб не подгорела.

– По одной на каждого, – сказал он. – Это подкрепит ваши силы. Фруктов в это время года почти нет, да и вообще в Сесте после осады есть почти нечего. Впрочем, если хотите, Латро может сходить в город и попытаться добыть яблок, чтобы было чем закусить, когда покончите с рыбой. И свежего хлеба неплохо было бы прихватить, Латро. Не ты ли говорил мне, что утром видел уже открытую хлебную лавку?

Я кивнул и напомнил ему, что купил хлеба, когда ходил на рынок.

– Вот и прекрасно! – воскликнул Гиперид. – Теперь, правда, боюсь, лавка уже закрыта, но ведь можно и разбудить хозяина, особенно если ты пару раз ногой в дверь пнешь. – Он подмигнул Артаикту. – Латро отлично умеет драться ногами, а голос у него прямо как у быка, когда разойдется. Ну а теперь…

И тут произошло нечто столь необыкновенное, что я затрудняюсь даже описать это. Боюсь, я и сам себе не поверю, когда стану читать написанное мною впоследствии. Одна из соленых ставрид, принесенных Гиперидом, вдруг шевельнулась!

У Гиперида зрение было, видимо, лучше моего, потому что он вдруг резко замолчал и уставился на жаровню; я же решил, что рыба просто съехала с угольев, на которых лежала. Но секунду спустя заметил, что ставрида бьет хвостом в точности, как только что попавшаяся на крючок; вскоре уже все шесть рыбок бились так, словно их бросили на угли живыми.

Надо отдать должное стражникам: они и не подумали бежать; если бы это произошло, я, наверное, последовал бы их примеру. Что же до Гиперида, то он сильно побледнел и отпрянул от жаровни, как от бешеной собаки. Юный сын Артаикта тоже, видно, испугался, как и все остальные. Спокоен был только Артаикт. Он подошел к Гипериду и, положив ему руку на плечо, сказал: