Тейлор XVII - Виталий Хонихоев

- Ты подлая, бесчестная, ужасная и … - в этот момент на том конце канала связи, у моего червячка – раздается шум, червячок чувствует, что его перестали гладить и накрыли чем-то мягким. Тряпкой? Полотенцем?

- Эми! – раздается голос с той стороны, но чуть глуше чем голос Панацеи: - долго еще собираться будешь? Меня мама попросила тебя до больницы отвезти! На машине! Все еще запрещает мне летать, представляешь?

- Я сейчас. – снова Панацея. Червячок ощущает, что его поднимают и несут куда-то. Интересно, а Эми отдает себе отчет, что я – все еще слышу ее? Если нет, то я не собираюсь это упоминать, у меня есть шанс хоть немного узнать ее. Потому что praemonitus, praemunitus, кто предупрежден, тот вооружен. Информация — это ключ к миру. В данном случае – ключ к моей жизни, если я хочу жить. Я слышу ее, она положила мой маячок в нагрудный карман и теперь я не только слышу голоса, но даже чувствую ее дыхание, слышу, как бьется ее сердце.

- Опять где-то замаралась. – снова раздается голос, на этот раз ближе и я узнаю этот голос. Слава. Виктория Даллон, Славная Девочка, Барби Сопутствующего Ущерба и мой личный спарринг-партнер. Как она там говорит «мой прямой правой – залог успешной коммуникации между людьми». Да, прямой правой у нее и в самом деле что надо. Интересно, задаюсь я вопросом, это я ею искренне восхищаюсь, или мне по мозгам ее аура ударила, а я с тех пор хожу как пыльным мешком по голове из-за угла огрели? Ведь объективно говоря, Слава – не такая уж и красотка. Да, симпатичная молодая блондинка, а как говорил один преподаватель колледжа для девушек – «молоденькая девушка всегда красавица». Хм, посмотрел бы он на меня.

- Иди сюда. На щеке у тебя, вот тут. Стой смирно. – моего червячка притискивают в этом мягком пространстве, и я чувствую, что дыхание Панацеи перехватывает, а сердце наоборот – начинает биться с сумасшедшей скоростью, учащается. Тук-тук-тук-тук-тук, словно выстрелы из пулемета, когда пулеметчик решил добить ленту одной длинной очередью.

- Вот. – удовлетворенный голос Виктории: - а то ходишь тут как замарашка. На тебя же люди в больнице смотреть будут. Что они подумают?

- Мгфхм… - издает невнятный звук в ответ Панацея, а ее сердце бьется так, словно решило прорвать грудную клетку, словно ему тесно в ее груди. Что это? Почему она так переживает? Стресс? Но судя по голосу с Викторией все в порядке, она жива, бодра и готова отвезти ее в больницу. Конечно, Панацея очень остро восприняла угрозу жизни и здоровью своей сестры, это как раз понятно. Как бы я среагировала, если кто-то избил бы Дэнни до полусмерти? О, я бы пришла в такой праведный гнев, что Семь Казней Египетских показались бы смешной шуточкой по сравнению с тем, что я обрушила бы на тех идиотов, кто решился бы повредить моему отцу. И с этой точки зрения мы с Эми Даллон – похожи. Она отстаивает близких ей людей любыми способами и средствами, и я такая же. Тем более, что Слава – обычно неуязвимая и Эми если и приходилось латать кого после ее стычек на улицах – так это ее жертв, тех самых, которые попадали в категорию Сопутствующего Ущерба.

Так что праведный гнев Эми как раз понятен. Мне жаль, что так, ведь я не хотела сделать ничего плохого ее сестре. Мне она даже нравится. Не знаю, из-за ауры, или потому что она, несмотря на свой внешний вид Барби из розовой коробки с бантиками, продающейся в магазине – она не такая, как про нее думают. За несколько минут драки узнаешь человека лучше, чем за годы знакомства. Вот потому у меня такое ощущение, будто я ее сто лет знаю. Знаю, что ей все это дается не так уж и легко, несмотря на первое впечатление «девочки с серебряной ложкой во рту». Знаю, что ее не понимают родители, друзья, учителя и скорей всего даже ее любимая сестренка. Знаю, что внутри у Славной Девочки, у примерной героини и яркой звездочки – таится темное чувство, которое толкает ее вперед. Знаю, что внутри ее – живет тот же самый Зверь, что и во мне. Что ей до жути охота отдаться горячему безумию битвы, окунуться в него с головой, дать себе волю… но она боится этого. Боится, что тогда она станет Зверем. Боится за своих близких. Я знаю кто такая Слава. Я и сама такая же, идущая на грани света и тьмы, только я намного дальше зашла в определении грани и отстаивании границ. Мы с ней – соперницы. Но не враги. У меня столько способов убить Викторию Даллон… но я не сделаю этого. Потому что … это чувство сложно объяснить. Это точно не любовь или привязанность. Любовь – это когда ты хочешь, чтобы человеку было хорошо, а тут – скорее желание видеть, как жизненные невзгоды и трудности обрушиваются на нее, а она – с честью и прямой спиной – выносит все не моргнув глазом. Чтобы можно было сказать «как и ожидалось от Виктории Даллон». В этом чувстве нет жалости. Есть уважение. И желание продолжить нашу с ней драку. В прошлый раз она отделала меня любо-дорого, если бы не регенерация Мясника, там бы мне и конец настал. Вики – крутая. Хм. Надеюсь что я так думаю сама по себе, что это не влияние ее ауры.

- Ладно, погнали! Давай по дороге в кафешку заглянем? Твоя больница никуда не денется. Поедим сладостей! Но