Яд для королевы - Жюльетта Бенцони

В спальне королевы все пребывали в прекрасном настроении, как это обычно случалось после ночи, когда король навещал свою супругу. Новую графиню встретили улыбками и поздравлениями. Королева поцеловала Шарлотту, пожелав ей жить в добром согласии и покое, тактично не промолвив ни слова о счастье. После чего все отправились в часовню, настроившись на подобающий серьезный лад.

На лестничной площадке Шарлотта почувствовала вчерашнее сердечное волнение. Но сейчас там несли караул швейцарцы в красных, шитых золотом мундирах, а слуги, которые вчера держали канделябры, исчезли. Они появятся вновь, как только стемнеет, но среди них не будет одного, того единственного, кого бы она так хотела увидеть, но не увидит никогда. Эта мысль была так горька, что Шарлотта, преклонив колени, поспешила закрыть лицо руками, словно погрузилась в глубокую молитву. Но она не слышала ни единого слова священника.

Толчок локтем вернул ее к действительности, и она услышала шепот:

— Обратите внимание! На вас смотрит король!

Шарлотта невольно вздрогнула, отняла от лица руки и увидела рядом мадам де Монтеспан.

— Боже мой! Да у вас такой вид, будто сердце у вас рвется на части! Неужели вы так огорчены вашей брачной ночью?

Вспомнив о прошедшей ночи, Шарлотта чуть было не рассмеялась.

— Нет, ни капельки, — ответила она. — Вы были совершенно правы!

— Со мной это часто случается. А все дело в том, что я прекрасно изучила здешний край и все виды человекообразных, какие тут водятся.

— Тогда скажите, почему именно меня выбрали в жены? У вас должно быть хоть какое-то предположение на этот счет.

— Есть, и не одно, а даже два. Во-первых, ваша семья гораздо богаче, чем вы думаете. А, во-вторых, при дворе муж, на чью жену заглядывается хозяин, может извлечь из этого немалую выгоду... Если он только не носит фамилию Монтеспан! — закончила она со вздохом.

— Но вы-то, как мне кажется, надеетесь что-то получить от этой сделки? — спросила Шарлотта с самым невинным видом.

— Да, конечно, — энергично кивнула мадам де Монтеспан. — И я от вас никогда этого не скрывала. Мы с вами вдвоем будем трудиться на благо человечества и избавим Версаль и короля от старой ханжи, которая задумала превратить это чудо в очередной монастырь. Один совет, пока не забыла, — не совершайте ошибки бедняжки Фонтанж, не ложитесь в постель после первого взгляда короля. Не сдавайтесь сразу. Чем дольше вас желают, тем сильнее и влиятельнее вы становитесь.

В эту минуту священник завершил освящение даров и поднял гостию[86], разговоры разом смолкли, и все опустились на колени. Впрочем, маркизе уже нечего было добавить. А Шарлотта вовсе не собиралась сообщать, что сдаваться она не намерена. Ни сразу, ни потом.

Год 1683-й начался весело и, казалось, сулил одни только радости. Король, королева и ближайшие избранные королевского двора сначала отправились погостить к брату и невестке в Виллер-Котре, потом к дофину с дофиной в Компьень, потом в Муши к маршалу д'Юмьеру, и только ближе к Страстной неделе и Пасхе вернулись в Версаль. И где бы они ни были, Мария-Терезия всегда находилась во главе всех церемоний и праздников. К ней вернулось кокетство, и она, одетая, как картинка, счастливая, нарядная, с ясной улыбкой отправила в темноту прошедших лет ту серую, трепещущую и боязливую тень, какой прожила долгие годы. Никто не радовался счастью королевы больше Шарлотты. Она и сама становилась счастливее, видя, как с каждым днем все радостней улыбается ее королева.

Черное платье мадам де Ментенон теперь все реже мелькало среди нарядных дам. И, например, в Виллер-Котре она с королевской четой не ездила. Король уделял ей теперь гораздо меньше времени, зато охотно задерживался в покоях жены и беседовал с юной графиней де Сен-Форжа, только шутил и только разговаривал, никогда не опускаясь до двусмысленного шепотка. Все могли слышать, о чем они говорят и над чем смеются. Казалось, и Людовик тоже помолодел...

В начале лета королевская чета отправилась в серьезное путешествие, пожелав навестить Эльзас и Бургундию. Два месяца в дороге — на коне и в карете! Мария-Терезия оказалась великолепной наездницей. Таланты ее изумляли окружающих, никто никогда и не видел ее такой, блеск фавориток всегда затмевал ее, а теперь ей все рукоплескали. Даже гвардейцы, когда в Сарлуи она упрямо объехала весь лагерь, несмотря на жару, как в пустыне Сахара.

«Удушающая жара. Печь. Жаровня. Каждое утро с пяти часов Мария-Терезия уже на ногах. Она поднималась раньше всех и была безупречна, как всегда. Отъезд. Все глотают версты и пыль. Королева в прекрасном расположении духа, кажется, она никогда не чувствовала себя лучше. 10 июля проезжали Мец, 12-го Верден, 15-го — Шалон-сюр-Марн, 18-го Лаферте-су-Жуар и 20-го наконец-то вернулись в Версаль...»[87]

С неподдельной радостью королевский двор вернулся под сень фонтанов и тенистых рощиц. Все дамы были изнурены долгой дорогой. Все, но не королева, она, ко всеобщему изумлению, цвела, как никогда, и Шарлотта, следуя за своей госпожой по пятам, как собачка, с восхищением ею любовалась.

Беда пришла внезапно. Мария-Терезия очень плохо спала и 26 июля утром, чувствуя жар, решила остаться в постели. Вскоре пришел ее главный врач Фагон, осмотрел ее и объявил, что не находит ничего серьезного:

— Легкое недомогание. Через денек и следа не останется!

Но на следующее утро у королевы поднялась высокая температура, а на левой руке обнаружился фурункул. Нарыв причинял королеве большие страдания. Его лечили влажными горячими примочками. К Фагону присоединился Дакен, главный врач короля. Он сразу же стал настаивать на оперативном вмешательстве. Оба врача пришли к согласию, что необходимо пустить кровь. Но не могли решить, в каком именно месте.

Разгорелся горячий спор. Фагон считал, что нужно сделать надрез на руке, Дакен настаивал на ноге. Видя, что им никак не договориться, врач короля отвел коллегу в сторону.

— Давайте обсудим наши проблемы в более спокойной обстановке, — предложил он, — а не здесь, на глазах у всех.

И увел его в маленькую подсобную комнатку возле спальни.

— Я главный врач короля,— заявил Дакен, — поэтому мое решение должно быть определяющим. Надрез мы будем делать на ноге!— Но в этом нет ни малейшего смысла! Вы только будете способствовать тому, чтобы инфекция распространилась по всему организму.

— Ничего подобного. Я знаю, что говорю. Пойдите и прикажите хирургу Жерве приготовиться к операции. Так вы принесете гораздо больше пользы... королевству, и даже не представляете себе, какой пользы! Не говоря уж о том, что и для нас с вами это будет гораздо лучше. Вы должны слушаться меня! Так надо! Пригласите сюда Жерве!