Новый год плюс Бесконечность - Сергей Челяев

— Ну, что? Пошли?

Вадим поначалу слегка поежился: теперь его уже здорово беспокоила проснувшаяся совесть. Плюс еще несколько самых разных чувств, и далеко не во всех из них он мог бы себе признаться. Поэтому он тут же подбоченился и сказал как можно решительнее и голосом пониже, помужественней.

— Ладно. Только давай скорее, что ли…

Нюта посмотрела на него с удивлением. А он, собрав в кулак всю решимость, ухватил ее за руку и потащил за собой по заснеженным ступенькам. Несколько мгновений замирающего сердца — и дети прошмыгнули мимо солдат и дежурного офицера. Те не обратили на подростков никакого внимания, очевидно, приняв их за детей кого-нибудь из штабного начальства. Еще наябедничают своим папашам, потом хлопот не оберешься!

Нюта отлично знала расположение дворца, но внутри он был огромен; к тому же основательно заставлен разрисованными тумбами, занавесками для выдачи подарков, а также горами всяческого циркового реквизита и театральных декораций — концертная программа сегодня ожидалась обширная. А до утра времени было еще очень много.

— Ты, кстати, любишь духовой джаз? — неожиданно спросила она, когда они пробирались по темным коридорам, на цыпочках минуя лестничные клетки и широкие фойе.

— Не знаю даже, — честно сказал Вадим. — Откровенно говоря, я вообще никогда не задумывался об этом. Он какой-то… гремящий. Все эти трубы, рояли, саксофоны, негры… Я другую музыку люблю. Чтобы побольше электрогитар, ионика чтоб играла, ударная установка бы — целое море всяких барабанов…

— А я бы хотела, чтоб в моей жизни всегда звучало как раз такое, — она даже остановилась на миг, не то прислушиваясь к музыке, доносящейся из зала, не то сама сейчас была поражена этой внезапной и свежей для нее мыслью. — Чтобы в квартире играла классическая музыка — скрипки, фоно, клавесины. А по вечерам со старых пластинок играл джаз. Его ведь можно сделать потише — я знаю, это у музыкантов называется «под сурдинку».

На третьем этаже как раз было тихо. Банкет бушевал на первом, а второй дворцовый этаж был наполовину сплошным балконом, с которого можно было наблюдать за танцующими парами внизу, в фойе. Дети скользнули по темному, изрядно намастиченному паркету, свернули в боковой коридор, и Вадим увидел тонкую с виду белую дверь. На ней красовалась большая и строгая табличка: «Районная библиотека областного комитета профсоюзов моторостроительного объединения „Венибе“».

Мальчик замер перед запертой дверью, а девочка расстегнула шубку и через минуту вынула откуда-то, чуть ли не из-за пазухи, желтый английский ключ на красном шнурке.

— Вот, — произнесла она, слегка задыхаясь.

— А сигнализации тут нет? — с опаской спросил Вадим.

— Была, — кивнула она. — Но чего-то там сломалось, еще месяц назад, и с тех пор никак не починят.

— Наверное, мыши кабеля погрызли, — предположил Вадим и грубовато отстранил девочку, все еще копающуюся в замке.

— Ну-ка, дай мне!

Она осторожно отстранилась, глядя на него все с тем же выражением удивления и робости, как и тогда, перед крыльцом, в виду солдатского патруля. И послушно передала ему ключ. Тот был еще теплым, и это было тепло Нютиной руки.

«Только бы он открылся! — молил про себя Вадим, тупо ковыряясь в замке, который дышал и ходил под его неумелой торопливой рукой. — Чтобы как-нибудь не сесть в лужу перед ней. Чтобы она мною хоть немножко гордилась. Может быть, даже сказала бы что-нибудь эдакое, вроде: молодец, я так на тебя надеялась; а знаешь, у меня бы не вышло ни за что на свете! И еще чтобы…»

В этот миг ключ, точно услышав его отчаянный призыв, звякнул и повернул замок. Белая дверь, едва Вадим осторожно потянул ручку, тотчас бесшумно отворилась. Перед ними открылась библиотека, и теперь они в ней были хозяевами. Пусть и всего лишь на несколько коротких, как им пока еще представлялось, часов стремительно уходящего года.

Глава 40

В библиотеке

Они закрыли замок и для верности укрепили дверь, просунув за ручку длинную швабру, найденную в простенке возле входа.

— Между прочим, мне только сейчас пришла жуткая мысль, — сказала Нюта, не поворачивая головы.

— Какая еще? — спросил Вадим.

Она обернулась. Глаза ее были огромные, округлившиеся, и там даже в полутьме Вадим увидел отзвуки далекой, только что проснувшейся боли.

— Что, если все — этот день, ночь, эта библиотека, и то, что мы с тобой тут оказались, и так легко сумели пробраться… Что, если это все подстроено? Специально?

— Кем? И для чего? — пожал плечами Вадим.

— Ну, чтобы мы очутились тут, — ответила она. И вдруг зло улыбнулась, точно досадуя на саму себя за какую-то допущенную ею и неведомую Вадиму оплошность.

В то же мгновение замок сам собою щелкнул, изогнутая дверная ручка повернулась, швабра упала на пол. И дверь открылась.

На пороге библиотеки стояли два волшебника. Белоснежный и красно-черный. Из-за их спин вытекал мутный лунный свет, которого было вполне достаточно, чтобы разглядеть все, что нужно. И тем не менее, они медленно поводили глазами из стороны в сторону, точно собирались помимо двух детей увидеть здесь кого-то еще, более могущественного и опасного. Такие уж привычки у волшебников — они всегда и во всем, прежде всего, ищут для себя опасность и угрозу. И очень часто бывает, находят.

Затем красно-черный осторожно перешагнул порог. Он остановился, внимательно вглядываясь в темноту, после чего вкрадчивым тоном произнес:

— Мальчик по имени Вадим! Всем будет лучше, если ты выйдешь на свет. А девочка пусть пока остается там, где есть.

Нюта в отчаянии закусила губы и вцепилась ему в плечо.

— Не выходи, — умоляюще прошептала она.

— Не выйду, — упрямо мотнул головой Вадим и оглянулся, что-то выискивая у себя за спиной.

Волшебники переглянулись и переступили порог.

— Чего вы хотите от меня? Что вам еще нужно? — как можно смелее, но с предательской дрожью в голосе крикнул Вадим.

Однако волшебникам, похоже, было наплевать, боится он их или нет.

— Ты должен уйти отсюда. Вместе с нами, — ответил белый волшебник. — И дальше все будет хорошо.

— Зачем? И куда? — последнее слово мальчик уже только прошептал. Как только он впервые услышал голос белого волшебника, его мгновенно покинули и силы, и решительность, и даже остатки храбрости, столь необходимой ему сейчас, в присутствии этой девочки.

— Нельзя объяснить, — медленно покачал головой красно-черный. — Ты все равно сейчас не поймешь.

— А вдруг?! — вновь крикнул Вадим. Обида и отчаяние словно придали ему силы.