Истоки Нашей Реальности - Медина Мирай

что не осмелился бы произнести вслух. Но истощенный разум бывшего короля не мог выдать ни одной догадки.

– Я буду выступать в суде как пострадавший и буду вынужден перечислить некоторые преступления, совершенные Делиндой, но я хочу, чтобы ты знал: я на твоей стороне, пусть и не смогу этого продемонстрировать.

Почему ему так отчаянно пытались помочь? Рискуя репутацией, рискуя положением? Неужели он заслужил такое заступничество?

Впервые за долгие дни Александр ощутил, как слезы щиплют ему глаза.

– Это может прозвучать эгоистично, но я… Не смогу спокойно прожить остаток дней, если не попытаюсь. И ты можешь отпираться, но я сделаю все, что в моих силах. Я не могу потерять еще и тебя. Тем более что… – Он прикусил нижнюю губу. – Я этого себе просто не прощу. Я знаю, о чем ты думаешь, – продолжил Клюдер сдавленным тоном, словно каждое слово давалось ему с трудом. – Тебе бы хотелось закончить все это сейчас. Но ты… должен продержаться как минимум до суда. Ты должен.

Саша встал, придерживая котенка, но стоило попробовать отлучить его от своей руки, как тот вцепился в рукав его пальто коготками и издал жалобное мяуканье.

Александр не понял, как подскочил с кресла. К моменту, когда он стал отдавать себе отчет, Кэсси уже была на его руках, а сам он стоял перед Сашей, уставившись прямо в его глаза.

Что в них читалось? Вина? Жалость? Печаль?

Что бы это ни было, Александр понял, что должен что-то сказать. Хоть что-то.

Саша положил ему руку на плечо, погладил Кэсси за ухом и направился к двери.

– Саша! – прорезался голос Каннингема.

Он тотчас обернулся к нему.

– Когда меня не станет, прошу, позаботься о ней.

В глазах Саши мелькнула непонятная эмоция. Он опустил расстроенный взгляд, поджал губы и кивнул.

Дверь глухо закрылась за его спиной.

* * *

Не прошло и часа, когда кто-то постучался к нему. Открывая, Александр ожидал увидеть кого угодно, но только не того, кто предстал перед ним, спрятав руки за спиной и выпрямив плечи. Серебряный атласный костюм совсем не подходил для визитов в гости, но разве это волновало Дирка?

От шока Александра бросило в холодный пот, в глазах помутнело, и внутренности закрутились в тугой узел, пробуждая тошноту.

– Здравствуйте, – произнес Дирк, стушевавшись. – Знаю, я обещал больше не тревожить вас, но у нас назрел серьезный разговор.

Неконтролируемая дрожь охватила все тело Александра, и он непредусмотрительно отступил, что было принято Дирком как приглашение зайти, чем мужчина тут же воспользовался. Знакомый восточный шлейф, до отвращения тяжелый и маслянистый, тянулся вслед за ним, мгновенно заполняя и будто оскверняя комнату.

Джин, одна из служанок, сопровождавшая нежеланного гостя, встала в дверном проеме, пряча удивительно спокойный взгляд.

– Ч-что он здесь делает? Как в-вы могли его впустить? – спрашивал Александр одними губами: голос его куда-то пропал. – Я не хочу, слышите? Н-не хочу оставаться с ним в одной комнате.

– Я буду наблюдать за вами через камеры.

– Нет, нет, я… Я сейчас же выйду отсюда. И не пожелаю возвращаться сюда, пока он здесь… – выдал он непрерывной дробью. – Нет, я хочу сменить комнату, раз он уже побывал в этой. Я не хочу его видеть и слышать, не хочу, как вы не понимаете?

– Мистер Марголис желает всего лишь поговорить с вами.

– Он дождался, пока Саша уедет, – продолжил юноша жалобным голосом, нисколько не опасаясь, что Дирк его слышит. – Будь здесь Саша, он бы и носа сюда не сунул. Кто сказал этому монстру, что я остаюсь один?

– Александр, вы не один. Я буду за дверью.

– Где Джоан? Неужели она не знает о том, что он здесь?

– Она спит.

– Разбудите же ее!

– Увы, не могу, – продолжала Джин ехидным голосом. – Видите ли, из-за вас у нее плохой сон, а сейчас она уснула как никогда крепко, и будить ее жестоко.

– Я боюсь этого человека. Я знаю, на что он способен. Пожалуйста, не оставляйте меня с ним. Вы не успеете мне помочь!..

Он твердил это, медленно отпуская всякую надежду достучаться до нее. Твердил в порыве тупого страха, полностью заполнившего голову и не дававшего сразу принять: его страдания лишь забавляли Джин. Чем дольше он противился ловушке, которую она ему устроила, тем отчетливее проступало в ее черных как смоль глазах сладкое чувство отмщения.

Слезы текли по его щекам. Он хотел выбежать из комнаты, но Джин намертво вцепилась в дверной косяк, преграждая путь. Когда он попытался пролезть под ней, свободной рукой она толкнула его в грудь. Теперь девушка уже не скрывала своего удовольствия: края ее припухлых губ подрагивали в недоброй улыбке.

Умом он понимал, что к нему не проявят ни сочувствия, ни жалости, ни понимания, и потому его терзания и страх могли выглядеть несущественными и глупыми, если вообще были заметны. Никто не собирался ничего предотвращать, и помощи следовало ждать только в моменты настоящей опасности, а пока все тихо, сиди и терпи, как велено.

– Идите же сюда. Я не причиню вам вреда, – махнул Дирк в свою сторону.

Александр не мог найти в себе ни капли смелости, чтобы отпустить ручку. Стоит только убрать ногу от двери, как она закроется со зловещим грохотом, и он останется с Марголисом один на один. Джин не поможет ему, даже если случится беда и он будет звать на помощь. Она мстила, и мстила оправданно, но так жестоко, что от ужаса Александр был готов с мольбой упасть перед ней на колени или проползти под ее ногами.

Резким движением она вырвала ручку двери из его рук и захлопнула дверь.

Два щелчка отдались в голове похоронным звоном.

– Право же, Александр, не ведите себя словно дикарь. Я пришел поговорить, а не запугивать вас. – Дирк расселся в кресле – том самом, в котором привык сидеть Александр, – и указал юноше на кресло напротив. – Ну же. Присаживайтесь.

Неосознанно, словно во сне, по велению все того же тупого страха Александр направился к своему месту. Почему он слушался его? Почему бы не закричать что есть сил и не забарабанить в дверь?

Боже, где же Джоан? Она бы не стала подвергать его таким пыткам. С ней одной он с самого начала чувствовал себя в полной безопасности, ведь даже держи телохранительница на него явное зло, – а она держала его в душе, – девушка бы не навредила ему из уважения к Саше. Но что он знал об остальных служанках? Они оказались теми же тюремщицами, только пытку могли выбрать изощреннее.

И все же он сел напротив Дирка. Колени его уже не дрожали, они подпрыгивали от страха.

– Говорите быстрее, – повелел он. – Говорите и выметайтесь отсюда.

– О, мой король…

– Не смейте называть меня так!

Дирк опустил голову и провел по волосам, зализывая выбившиеся пряди. Так сложно было свыкнуться с мыслью, что человек