Зажечь звезду - Софья Ролдугина

— Добрый вечер, Ками. Ты сегодня поздно, — бросила миссис Кларсен, оценивающе оглядывая нас с Ханной. Особенно долго ее взгляд задержался на моих вызывающе распущенных волосах. Наверное, нечасто здесь видят такую гриву — ниже талии, да еще аккуратно уложенную. Спасибо маминой магии. — Твои подружки?

— Ага, сразу обе. Ханна и Найта, к твоим услугам. Знаешь ведь, какой я сердцеед… — беззлобно съязвил Ками. — Девочки, это Клара, знакомьтесь. Привет, мам. Ты сильно устала после работы?

— Денек был трудный, — кивнула она. — Этот идиот Кустовски опять наворотил дел. В тот раз он завалил речь перед иностранными партнерами, перепутав Австрию с Австралией, теперь не глядя подмахнул бюджет… А кому приходится вытягивать ситуацию? Правильно. Ату, Клара! Честно говоря, я думала, что дурнее Кустовски-отца не найдешь, но сыночек, похоже, его переплюнул. Династия, мать ее.

Во время этой прочувствованной речи я не удержалась и хихикнула: теперь понятно, от кого Кайл перенял манеру общения.

— Короче, ты уходишь отдыхать, — подвел итог Ками. — Понятно. Получается, кухня занята. Ладно, моя комната тоже сойдет, надо только захватить бутерброды и чего-нибудь запить.

— Сынок, ты что, какая мать позволит своему чаду питаться всухомятку? — патетически провозгласила Клара, сцеживая зевок в ладонь. И неохотно добавила: — Мы за здоровую пищу… Иди, что ли, разогрей пиццу.

Я сдавленно хрюкнула, глотая смешок. Определенно, миссис Кларсен — это нечто.

— Ну, как скажешь, — с притворным огорчением согласился Кайл, прыгая на одной ноге в бесплодной попытке сдернуть ботинок. Шнурки развязать парень не удосужился. — Так, девушки, проходите вон за ту дверь, там будет диван, Билл и телефон, — ботинок наконец-то поддался и отлетел в угол, где уже лежал другой. — Вам нужен телефон, так что смотрите не запутайтесь. Я за пиццей! — он махнул рукой и понесся по коридору галопом — видимо, на кухню. Миссис Кларсен еще раз зевнула, пробурчала нечто среднее между «чувствуйте себя, как дома» и «я сваливаю» и последовала за сыном.

Со звонками мы разобрались быстро: у Ханны трубку так никто и не снял, а мне ответил мистер Грэймен, довольно равнодушно отнесшийся к словам о том, что я задержусь. Кайл просунул лохматую голову в комнату и позвал нас наверх.

— Располагайтесь, — он широким жестом бросил куртку на кресло. — Мои шикарные апартаменты.

— Да уж, — пробормотала я, с осторожностью обходя горы книг на полу.

Комната Ками оказалась… примечательной. Впрочем, странно, если бы это было не так.

В дизайне интерьера преобладало два цвета — черный и серый. Черная рельефная краска на стенах, угольного цвета потолок с наклеенными звездами из фольги, коврик, смахивающий оттенком и фактурой на волчьи шкуры, и такое же покрывало на кровати. Два книжных шкафа, платяной во всю стену, стол для компьютера, стул и два кресла — все непроглядно-темное, как январская ночь. И везде разложены книги: стопками, баррикадами, развалами, неустойчивыми башнями, увенчанными немытыми кружками и смятыми бумагами. На столе — какое-то подобие порядка. Тетради и учебники разложены по отдельным стопкам, карандаши смирно отбывали службу в стаканчике, не пытаясь уйти в самоволку. Между монитором и кактусом, покрытым нежно-голубыми цветочками, стояла фотография в металлической рамке. Я хотела рассмотреть ее поближе, но Кайл буркнул: «Извините», и быстро положил ее лицом вниз.

— Это старая, все забываю выкинуть, — равнодушно пояснил он. — Мне не нравится, как я на ней получился. Урод уродом.

Парень улыбнулся, как ни в чем ни бывало, и плюхнулся на сиденье, заложив одну ногу на подлокотник, всем видом своим показывая, что ничего особенного не произошло. И почему-то мне показалось, что лучше бы нам притвориться, что мы ему верим.

— Ну что, рассказывай, — предвкушающе ухмыльнулся Ками, вальяжно развалившийся в кресле. Я устроилась в таком же напротив, кутаясь в серое мохнатое покрывало, а Ханна задом наперед оседлала стул за компьютерным столом. — Что сегодня случилось с нашей храброй Семтемор?

«Храбрая Семтемор» одарила Кайла испепеляющим взглядом.

— Не сегодня, — педантично поправила я. — Почти месяц назад. Сегодня всего лишь стали очевидны последствия.

— Подожди-подожди, так вы же всего месяц, как познакомились? — парень нахмурился. — Или я чего-то не понимаю? Объясните убогому.

Мы с Ханной переглянулись. Похоже, девочка начинала понимать.

— Тогда, в столовой. Когда Эшли ко мне прицепилась, а ты увела за свой стол… Что тогда произошло? — ресницы задумчиво опустились, скрывая странный блеск в серебряных глазах. — Знаешь, как я тогда удивилась, когда среди запахов столовой вдруг повеяло сиренью? В первый момент мне даже показалось, что это мама вернулась.

Ками, до сих пор беспечно покачивавший ногой, застыл, как изваяние.

— Это была инициация, — медленно произнесла я. — Первая ступень — признание старшинства и верховного ранга, осознание своего места в системе мира и подчиненности более сильным.

Хани подбросило на стуле, как от удара электрическим током.

— Не признавала я ничей верховный ранг!

— Разве? — мои брови иронично выгнулись. — Тогда скажи мне, милая равейна, о чем ты думала, когда стояла перед Эшли, стиснув зубы и пытаясь не заплакать?

Ханна гневно открыла рот… и растерянно закрыла его, так ничего и не сказав. Предельно аккуратно опустилась на стул, утыкаясь лицом в сложенные на спинке ладони.

— Я думала… я думала тогда: хоть бы это прекратилось. Хоть бы пришел ну кто-нибудь, и прекратил это. Кто угодно. Мне все равно было, — тихо прошептала она.

Ками дернулся было, но я жестом попросила его молчать. Не тот это разговор, в который может влезть посторонний. Тем более — посторонний парень, понятия не имеющий о равейнах и их заморочках.

— Ты позвала, Хани, — улыбка получилась мягкой, почти извиняющейся, — и я пришла. Просила защитить — значит, не могла справиться сама, оказалась слишком слабой. Это не хорошо и не плохо, просто так получилось. Для того и существуют сильные, чтобы защищать слабых.

— Я — слабая? — растерялась Семтемор. Несколько витых прядей выскользнули из прически и теперь ложились на ее плечи, как ядовитые змеи. Аура девочки все меньше напоминала человеческую. Сейчас мало кто из способных видеть не сумел бы разглядеть в ней равейну, сестру иллюзиона.

— Ты — не слабая, ты просто слабее меня, — подчеркнула я. Ох, эти разговоры по душам явно мне не даются. Кажется, все только запуталось еще больше. — Теоретически и номинально. А практически… у тебя даже больше возможностей совершенствовать свою магию.