Мудрость веков - Людмила Шапошникова

Страну очищали от всякого рода «странников Светлого Града», тех, на которых держалось энергетическое поле Духовной революции.

Изменения, которые произошли во время социальной Революции, не несли ничего нового по его истинному смыслу, в сравнении с тем, что было уже сформировано в недрах Духовной революции. Последняя была отторгнута вождями социальной Революции, чья свободная воля не приняла ее.

Возможности, которые были предоставлены России Космической эволюцией, соединившей в едином времени и пространстве две Революции, Духовную и социальную, использованы не были… Но тот подвиг, который совершила Россия, несмотря на все драматические обстоятельства, и в той и другой Революции, был оценен создателями Живой Этики по самому высокому духовному счету:

«В безмерных страданиях и лишениях, среди голода, в крови и поте, Россия приняла на себя бремя искания истины за всех и для всех, Россия — в искании и борении, во взыскании Града Нездешнего… Пафос истории почиет не на тех, кто спокоен в знании истины, кто доволен и сыт. Пламенные языки вдохновения нисходят не на „Erat i possedentes“, но на тревожных духом; то крылья Ангела возмутили воду купели»[682].

К середине 20-х годов тоталитарные тенденции в России получили свое дальнейшее развитие. События в стране принимали угрожающий характер, чреватый тяжелыми последствиями для ее народа. Россию теперь уже окончательно повели по пути, идущему вразрез с Космической эволюцией и ее законами. Летом 1926 года Николай Константинович и Елена Ивановна Рерихи, отклонившись от маршрута своей Центрально-Азиатской экспедиции, появились в Москве. Они привезли известное всем нам письмо Учителей советскому народу, рукопись очередной книги Живой Этики «Община» и серию живописных полотен Николая Константиновича «Майтрейя». Картины повествовали о Новом Мире. Об этом же говорила и книга. На Рерихов была возложена особая миссия — предупредить Родину о гибельности пути, по которому она уже начинала двигаться. Понимания в советском правительстве они не нашли. Надежды на публикацию книги в Москве не оправдались. Год спустя она увидела свет в Монголии, где пролегал дальнейший маршрут рериховской экспедиции.

«Община» затрагивала важнейшие моменты Русской социальной революции и послереволюционного периода России. Создатели Живой Этики писали о том, что без прошлого нет будущего. Каким бы путем ни шел тот или иной народ, — утверждали они, — его дальнейшее развитие немыслимо без тех духовных накоплений, которые были сделаны этим народом за предыдущие века. Только такие накопления являются реальной опорой в эволюционном восхождении. «Так надо строить, чтобы все прошлое совпало с будущим. Разрушается все ошибочное и случайное, но нить знания не должна быть нарушена. Не уступки прошлому, но поток вечности»[683]. Такой поток нельзя прерывать, иначе взбунтовавшаяся энергия Времени снесет рискнувших это сделать. «Роскошь разрушения отошла на страницы истории. Мир нуждается не в новых элементах, но в новых сочетаниях. И путь нового завоевателя озарен не заревом пожаров, но искрами вновь привлеченной энергии»[684]. В этих словах был заключен важнейший смысл. В течение тысячелетий культурно-духовная эволюция готовит новые комбинации элементов, чтобы в определенный момент придать им то необходимое энергетическое качество, которое сформирует новый, более высокий виток в эволюции человечества. «Вновь привлеченная энергия», соответствующая такому энергетическому качеству, становится творческим началом предстоящего витка.

Смысл эволюции всего живого заключается в восхождении от низшего к высшему, от простого к сложному, от несовершенного к совершенному. Объединение как один из основных принципов эволюции является механизмом этого восхождения. В человеческом обществе объединение требует развития сотрудничества, или кооперации, как называет этот процесс «Община». Община, или коммуна, являясь одной из основных эволюционных тенденций обустройства человеческого общества, содержится в объективной энергетике человека, как бы заложена в ней. «Как из наблюдений земного пути рождается представление об эволюции, так каждый человеческий организм носит общину в своем строении»[685]. Иными словами, идея общины, или коммуны, есть элемент объективного природно-энергетического уровня. «Учение Общины должно идти в согласии с явлениями энергии»[686]. Но можно ли считать, что община, или коммуна, о которой пишут Учителя, есть тот же самый коммунизм, который содержится в доктрине Маркса и Ленина? Конечно, нет. Понятие это, трактуемое Учителями с позиций нового мышления, носит в «Общине» более широкий и глубокий философский смысл, нежели просто социально-экономическая категория.

Коммуна, по мысли Учителей, является пространством для духовного совершенствования человека и развития его свободного творческого труда. В связи с этим возникает важнейшая проблема собственности. Однако подходы к решению этой проблемы у авторов «Общины» и руководителей Русской революции были кардинально противоположными. Первые брали в основу Дух, внутренние побуждения человека и уровень его сознания, вторые же грубо вмешались в уже сложившуюся экономику России, директивами ликвидировали частную собственность, создали условия для ее перераспределения в пользу классов и партий, пришедших к власти. Такие насильственные и поспешные действия, совершаемые в стране с общим низким сознанием, привели к ряду губительных последствий и в материальной и нравственной сферах.

Девиз «Грабь награбленное» создал необратимую цепную реакцию. «Чувство собственности, — писали авторы „Общины“, — измеряется не вещами, но мыслями. Так Община должна быть принята сознанием. Можно иметь вещи и не быть собственником»[687]. Большинство тех, кто упразднили во время Революции частную собственность и перераспределяли ее по своему сознанию, оставались духовными собственниками. Духовное же собственничество имеет более сильную энергетику, чем материальное. «Отказ, как мы знаем, — писала некоторое время спустя Елена Ивановна Рерих, — должен быть проявлен в сознании, в духе, и все остальное приложится. Также и отказ от собственности. Можно жить в полной нищете и быть привязанным к собственности; так же, как находиться среди вещей и не быть связанным ими. Решительно все измеряется лишь степенью сознания»[688].

Только внутренняя духовная перестройка может избавить человека от синдрома собственника, и пока этого не произошло, он будет им всегда, причем в самом грубо материальном смысле этого слова. Подмена чувства собственности, являющейся духовной категорией, материальной субстанцией этого процесса, представляется одним из крупных и бедственных искажений в духовном движении социальной Революции.

Есть вещи — ты собственник, нет вещей — не собственник. Эта примитивная «плоская» концепция сдвигала и нарушала этические и нравственные ориентиры самой Революции. Зависть, порождение неверно понятого экономического равенства, и канонизированный государством грабеж (крестьяне грабили помещиков, комбедовцы «справных» крестьян, репрессивные органы — арестованных активистов по борьбе с кулачеством и т. д. и т. п.) губили в самом зародыше ростки новых комбинаций жизнеустройства страны и укрепляли старые, стыдливо, как фиговым листком, прикрытые громкими лозунгами.

«Современные вожди считают, — проницательно отмечено в одной из книг Живой Этики, — что строят Новый Мир, но никому не приходит на ум, что их Новый Мир есть оскал старого. Новый Мир идет новыми путями»[689]. Для самой России общинное устройство не было чем-то новым. Еще в XIV веке святой Сергий Радонежский создал первые монашеские общины. Такое житие в значительной мере опиралось на общинное устройство русской деревни и общинную психологию русского крестьянства. Возможно поэтому, вкупе с остальными факторами, идея коммунизма, принесенная Русской революцией, нашла в русском народе с самого начала непосредственный отклик.

Учителя выступали против «рабской угодливости», против страха, против «младенческого материализма», который искажал и обуживал восприятие реальных процессов, идущих в Мироздании и человеческом обществе. Они проницательно и точно определили носителей таких качеств. «Помните, что не безграмотный народ будет яриться против действительности, но эти маленькие грамотеи свирепо будут отстаивать свою близорукую очевидность. Они будут думать, что мир, заключенный в их кругозоре, действителен, все же остальное, им невидимое, является вредной выдумкой. Что же лежит в основе этой нищенской узости? Та же самая вид изменившая собственность. Это мой свинарник, и поэтому все вне его — ненужное и вредное. Это моя очевидность, и поэтому вне ее ничего не существует»[690]. Эти «маленькие грамотеи», распространившие чувство собственности и на духовную жизнь народа, представляли самую большую опасность для культуры страны. Именно на них, тщеславных и амбициозных «первопроходцах», поднялся вождь-диктатор. Авторы «Общины» разглядели его достаточно ясно еще в 1926 году. Они не назвали его имени, понимая, что обстановка этому не благоприятствует. Отдельные же их замечания дают нам достаточно реальное представление о конкретном человеке, которого страна тогда только что начинала называть вождем. Они предвидели многие его действия. «Также непристойно для водителя переменить направление на обратное»[691], — читаем мы. «Община» обращала внимание на недопустимость у вождя низкого сознания и в то же время давала понять, что данное обстоятельство уже являлось для страны реальностью. «Сектант мечтает забрать власть для подчинения всего своему негибкому сознанию»[692].