Сорванная маска - Саманта Шеннон

твоя вина, если он затупил ее, чтобы влезть тебе в доверие. Каждый из нас обманывался. Кордье, например, вечно ищет, кто бы затупил для нее бритву. – Дюко перевела дух. – Она исчезла. Судя по пятнам крови возле явки, убита или захвачена в плен. Стефан временно перебазирован в «Статуэтку». Боюсь, с «Манекеном» покончено.

Дюко извлекла серебряный портсигар, достала сигарету.

– Любопытно, кто же все-таки нас предал. Вероятно, твой подручный. Хотя не факт. – Она чиркнула зажигалкой. – Теперь мне одной держать оборону. Мы делаем большое дело, и я не для того провела тринадцать лет в Сайене, чтобы вот так запросто отступить. Еще не все потеряно.

– Одной, значит. – Я выдавила улыбку. – Получается, меня отстранили.

– Да, – сухо обронила Дюко. – Ты спалила дворец, построенный в семнадцатом веке. Разумеется, тебя отстранили.

– Кто бы мог подумать.

– Начальство согласилось с моим заключением. Ты не годишься на роль разведчицы, поскольку в борьбе против Сайена руководствуешься личными мотивами. Соответственно, начиная с завтрашнего дня тебя лишают доступа к явкам, документам, Уверена, тебе есть куда податься.

– Да.

Я отрешенно выслушала вердикт. Внутри ничего не екнуло. Очередная утрата в длинном перечне.

– Также руководство солидарно, что у Касты мимов огромный потенциал, – уже мягче добавила Дюко. – Как, впрочем, и у тебя. – Она выпустила тонкую струйку дыма. – Тебе моя работа не по плечу, Пейдж. Не твой формат. Однако из тебя выйдет толк. «Домино» сотрудничает не только с агентами, но и со сторонними людьми, способными со временем внести ценный вклад в программу. Я убедила руководство заключить с тобой взаимовыгодный союз.

Я не верила своим ушам.

– Тебе не станут стирать память белой астрой, – объявила Дюко, – а если твоя организация докажет свою профпригодность, вы гарантированно получите субсидию. Ты по-прежнему будешь числиться в «Домино». Будем сотрудничать. – Она посмотрела на меня в упор. – Все в выигрыше.

С дополнительным финансированием расхлябанное сборище воров можно превратить в грозную армию.

У нас еще есть шанс низвергнуть Сайен.

– За профпригодностью дело не станет, – откликнулась я. – Встречаемся завтра на Лебедином острове в полночь.

– Зная твои подвиги, приходить надо вооруженной до зубов. – Дюко пристроила сигарету на край тумбочки и снова полезла в карман. – Я собираюсь нарушить должностную инструкцию и вручить тебе кое-что. Ты мне нравишься, Пейдж, хоть ты и потрепала мне нервы.

Она протянула мне герметичную упаковку с конфигуратором.

– Не потеряй, – напутствовала Дюко. – Новых поступлений не предвидится.

– Изор, спасибо тебе огромное. Спасибо за все.

– Не благодари. Лучше… вымойся.

Она вытащила досье из моего рюкзака и, забрав сигарету, ушла не оглядываясь. Я долго сидела не шелохнувшись, сцепив покрытые ссадинами руки.

Каким-то чудом мне удалось встать и доковылять до ванной. Из зеркала на меня взирала опухшая, пепельного цвета физиономия с воспаленными глазами, волосы свисали сосульками, краска почти слезла. Тут же, на полочке, стояла маска. Я медленно провела большим пальцем по холодной, застывшей поверхности и, отвернувшись от пустых глазниц, стянула ночную рубашку.

После душа я тщательно вытерлась и вернулась в спальню, с мокрых волос капала вода. Спрятав их под шерстяную шапку, накинула пальто, сунула ноги в сапоги и, подхватив рюкзак, толкнула балконную дверь. Закинув ногу на балюстраду, вскарабкалась на карниз, а с него – на крышу.

От иллюминации Триумфальной арки в небе полыхало зарево. Внизу бушевал автомобильный поток: ревели клаксоны, урчали двигатели. Устроившись на кровле, я открыла рюкзак и принялась перебирать скудные пожитки. Гроссбух в кожаном переплете, отцовское наследство и музыкальная шкатулка тонкой работы. И как только уцелела после падения из окна!

Пальцы сомкнулись на резной коробочке. А в следующий миг она зависла над пропастью.

Надо лишь разжать руку. Шкатулка разобьется о мостовую, заключенная в ней мелодия умолкнет навеки. Последнее материальное свидетельство наших отношений исчезнет.

– Slán[96], – шепнула я.

Грудь словно взяли в тиски. В приступе малодушия я еще крепче ухватила ларчик. Пускай он невольный соучастник обмана, но у меня рука не поднималась уничтожить такую красоту. Всхлипнув, я порывисто прижала шкатулку к сердцу.

В ней запечатлелся образ Арктура, каким он мне грезился, с кем я надеялась провести остаток дней. Настроила воздушных замков, нечего сказать. Вместе с порывистым дыханием изо рта вырывался пар; окутанная белыми клубáми, я запихнула шкатулку на самое дно рюкзака и накрыла гроссбухом. Такая прелесть не должна пропасть зря. Лучше попробую сбыть ее какому-нибудь антиквару.

Оставался только подарок отца. Вытащив из внешнего кармана рюкзака нож, я поддела крышку и, помешкав одну-единственную секунду, подняла крышку. Петли оказались тугими.

На темной бархатной обивке белел сложенный листок. Я трепетно развернула послание. Почерк знакомый.

Но принадлежал он не отцу.

Было любопытно, оставил ли зануда-папаша тебе хоть что-то. И – о чудо! – оставил! Наследство дожидается тебя в уютной ячейке Английского банка.

Встретимся там. Поспеши, Бледная Странница.

Поспеши.

Ветер сметал налипший снег с крыши. Я таращилась на записку, пока не порвала ее на клочки. Порыв подхватил обрывки и унес прочь.

С балкона я двинулась прямиком в ванную. Взяла маску и приложила поверх своего лица. Вскоре Пейдж Махоуни, с ее страхами, бедами, тревогами и слабостями, заслонили темные крылья. Из зеркала на меня смотрел кто-то другой.

Черная Моль.

Лебединый остров ютился в тени Эйфелевой башни. Отделенный от набережной узкой лентой воды, крохотный островок служил пристанищем для складских помещений, предназначенных под снос. Раньше до острова добирались по мосту, потом через пешеходный тоннель, но и его давным-давно закрыли. К счастью, у Леандра был ключ.

Эйфелева башня сверкала, словно новенькая фальшивая монета. Глядя на нее, я старалась не вспоминать свои первые впечатления. Предвкушение, решимость, новизна – все это привилегия той, что таилась под маской.

Скитальцы ждали у ржавых ворот в тоннель. Притворив их за собой, мы зашагали вдоль испещренных граффити стен. Анку освещал дорогу сигнальным фонарем. В конце туннеля нас встречал Леандр.

– Дряхлый Сиротка уже здесь, – сообщил он. – И кураторы подоспели. – Мы двинулись за ним по склону. – Темная владычица, посиди пока в уголке. Ты наш главный козырь.

– Видел мою связную?

– Да. И похлопотал, чтобы ей не перерезали глотку.

Леандр вывел нас через посадки к мощеному участку в окружении развалюх. Там стояла женщина – лицо незнакомое, но в лабиринте безошибочно угадывалась Дюко.

Заметив нас, она напряглась, рука метнулась в карман.

– Свои, – успокоила я, пропуская скитальцев вперед. – Даже не верится, что ты здесь.

– Взаимно. Я думала, ты решила и дальше отлеживать бока. – Взгляд Дюко утратил настороженность. – Ты теперь птица вольная и не обязана отвечать, но, ради всего святого, почему тебе приспичило вырядиться беглой преступницей?

– Скромный налет театральщины. – Я кивнула на