Народы моря (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Они накинулись дружно. Впереди шли большие военные гребные суда, широкие и плоскодонные. У многих был навес посередине, что усложняло работу наших «дельфинов», приходилось ронять их на носовую или кормовую часть. Как ни странно, с большими нам было легче справляться. Одно удачное попадание — и плоскодонное корыто начинало стремительно погружаться. Гораздо труднее было потопить маленькие, особенно связанные из пучков папируса. Надо было несколько раз уронить «дельфина» на это странное средство передвижение, чтобы оно распалось на составные части. Утонуть оно не могло в принципе. Впрочем, на таких суденышках не было укрытий, если не считать щиты у членов экипажа, которых мои лучники быстро наловчились расстреливать до того, как кто-либо умудрялся забраться к нам. Это было не просто и по той причине, что надводные борта моих парусников были выше вражеских на два-три метра. Разве что, встав на крышу надстройки, вражеские воины оказывались примерно на одном уровне с моими.

А вот галерам нашим доставалось больше. Надводный борт у них был примерно одной высоты с египетскими речными судами, которые благополучно протиснулись между моими парусниками. Разобраться сразу со всеми, навалившимися на нас, мои суда не успевали. Рубилово на галерах шло жестокое. Моих воинов выручало то, что у многих были хорошие доспехи, в отличие от египетских, у которых, особенно у ополченцев, в лучшем случае была кожаная нагрудная броня.

На берегу дела тоже шли не очень хорошо. Построившись в фалангу и выставив пики, мои воины давили на вражеских копейщиков, но те пока удерживали позиции. Тем более, что к врагу постоянно прибывало подкрепление — выплывшие на берег с потопленных судов. Правда, у многих не было оружия. Надо быть очень хорошим пловцом, чтобы добраться до берега в доспехе, пусть и легком, и с длинным и тяжелым хопешем или копьем.

Ситуацию на береге я особо не отслеживал. Главное — победить на воде. Тогда и с береговыми отрядами расправимся. Я стрелял из лука в первую очередь по шкиперам и командирам, угадывая их по более качественным доспехам, а также тем, что пытался перерезать наши якорные канаты. Последнее мероприятие было не из легких, потому что канаты пружинили и «играли», то натягиваясь, то провисая. Перерубить их было практически невозможно, оставалось резать толстую носорожью кожу туповатыми бронзовыми кинжалами и ножами. Зато египтяне сумели поджечь два крайних парусника из второй линии и несколько круглых кораблей, стоявших на мелководье. Скорее всего, это сделали лучники с берега горящими стрелами, пробравшиеся в тыл нашим отрядам.

Мы в долгу не оставались, выбивая экипажи атакующих нас судов. Наши тяжелые пехотинцы в прочных доспехах орудовали копьями длиной метра два-два с половиной, мечами и топорами из железа, запросто проламывая даже бронзовые египетские шлемы. Редкому врагу удавалось подняться на палубу парусника, где он быстро находил смерть. Особенно результативными были лучники из бывших хеттов. Луки у них были туже египетских, а стрел у нас почти полные трюма. Юнги еле успевали подносить новые пучки по шестьдесят стрел в каждом. Длинные для моего лука вскоре закончились, и я перешел на более короткие, которыми стреляли мои лучники. Бить надо было на дистанцию от десяти до пятидесяти метров, считай, в упор, так что, даже натянув тетиву не до уха, я запросто пробивал кожаный египетский щит. Про кожаные доспехи и вовсе молчу.

У меня уже заболели обе руки, а враги все не кончались. Казалось, убитых выбрасывало на сушу, где они оживали, переходили по берегу вверх по течению и садились на другие суда, ожидавшие там, чтобы снова атаковать нас. Бой был такой напряженный, что я не сразу заметил, как зашло солнце и начало темнеть. Словно где-то выше по течению остановили конвейер по изготовлению речных суденышек с экипажами, вражеский напор начал слабеть, а потом и вовсе иссяк. Уцелевшие египтяне погребли вверх по течению или пристали к берегу возле городских стен. На реке остался только наш флот и лишившиеся экипажей или разбитые египетские суда. Вдоль обоих берегов на отмелях застряли пучки папируса, части деревянных судов, обгоревшие или нет, а по самой кромке сплошной полосой лежали трупы, по большей части египетских воинов. Возле них то и дело появлялись крокодилы и утаскивали под воду очередную добычу

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я окинул взглядом палубы «Альбатроса», залитые кровью и заваленные трупами и ранеными воинами, и остальные суда, которые были не в лучшем положении. Потери у нас были большие, но у врага — еще больше. Мы не проиграли, но и не победили. Все решится завтра. О чем я и объявил своему флоту, приказав готовиться ко второму раунду.

Глава 109

В утренние сумерки на реке зябко. Кажется, будто ко всем открытым частям твоего тела одновременно прикасается что-то холодное и сырое. Руки болели после вчерашнего, особенно левая ниже локтя, точно по ней долго били тонкой палкой. Я сделал зарядку на палубе, размял и разогрел мышцы, после чего нырнул с борта в реку. Крокодилов не боялся. Во-первых, они вчера обожрались; во-вторых, предпочитают плавать в прогретой воде. Сейчас была бодрящая, аж дух у меня перехватило. Проплыв вразмашку вверх по течению, потом сплавился, лежа на спине к «Альбатросу», к штормтрапу, спущенному для меня. Сразу показалось, что в воде было теплее, чем на воздухе. Нецер подал мне широкое полотенце из плотной хлопчатой ткани, завернувшись в которое я затрусил в свою каюту, шлепая мокрыми ступнями по холодным, сырым доскам палубы, которые еще не высохли после того, как вчера с них смыли кровь. В каюте оделся в сухую и чистую льняную рубаху и штаны и завернулся в плащ из темно-синей шерстяной ткани. После чего приступил к завтраку, состоявшему из вяленого мяса, сыра, сухих лепешек, фруктов и белого вина из Газы. Ел не спеша. Часовые следят за рекой. Если заметят движение в египетском флоте, сразу доложат. У меня будет минут пятнадцать-двадцать, чтобы приготовиться к бою.

Египтяне тоже не спешили. Уже взошло солнце, уже я расхаживал в доспехах и с оружием на шканцах, а они всё не появлялись. Мои воины, настроенные на бой, уже начали поглядывать на меня, ожидая, наверное, команду сниматься с якорей и двигаться вверх по течению. Я собирался делать это. У меня появилось нехорошее предчувствие, что впереди засада или еще какая-нибудь подляна.

— Передайте вниз по течению, чтобы ко мне подошла легкая, быстрая галера, — приказал я.

Галера оказалась с острова Айнок. Обычно островитяне предпочитают придерживаться нейтралитета, навариваясь на всех сторонах конфликта, но на этот раз то ли поверили в нашу победу, то ли, что скорее, жадность благословила. У шкипера от правой руки осталась только культя, к которой был прикреплен деревянный протез с замысловатым бронзовым крюком. И нос у шкипера был несколько раз сломан, благодаря чему приобрел форму не менее замысловатую, чем крюк.

— Поднимись вверх по реке и посмотри, что там делают наши враги, сколько у них судов, — приказал я.

— Будет сделано, мой повелитель! — бодро прогундосил шкипер.

Если бы я не догадывался, что услышу в ответ, то не сразу бы понял, что он изрёк.

Галера ловко отошла от борта и резво понеслась вверх по Х’ти, мимо Пер-Амона, на стенах которого стояли воины и мирные жители, приготовившиеся, как подозреваю, смотреть вторую серию фильма «Великое сражение великих людей великой реки с людьми моря». Едва она скрылась за поворотом реки, как снова появилась, теперь уже развернутая носом вниз по течению, благодаря чему неслась быстрее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Приготовиться к бою! — скомандовал я.

Вслед за айнокской галерой появилось плоскодонное судно средних размеров с надстройкой посередине и двумя дюжинами весел по бортам. Оно следовало в гордом одиночестве и было явно не военным. Судя по богатым украшениям и золотым иероглифам на передней стенке надстройки из белой ткани, принадлежало богатому вельможе или даже самому фараону Рамсесу. Метров за пятьсот от «Альбатроса» на этом судне начали размахивать флагами из ткани золотого цвета, сигнализируя о мирных намерениях.