Перед бурей (СИ) - Артем Лунин

— Ты куда? — поинтересовался брат. Отвечать было лениво, мальчишка вяло махнул рукой в сторону раненых.

— А, может…

Гарий мотнул головой. И застыл, ожидая, пока пройдёт головокружение и слабость.

— У тебя сажа, — Алек потянулся, указывая на лицо. Прикоснулся, стирая, и вдруг легко щёлкнул пальцем в лоб. Гарий успел только удивиться. Мир заволокла туманная пелена, он смутно почувствовал, как подкосились ноги, как брат подхватил его и бережно уложил у огня. Рыжие пряди напомнили волосы Моны, потом — пёстрые ленты, повязанные на ветви черёмухи.

На другой стороне костра Норик приподнялся на локтях. Выглядел он ужасно, обычная жизнерадостность словно утекла из него вместе с кровью. Даже рыжина как будто потускнела. Борода свалялась паклей, волосы торчали во все стороны, лицо с запавшими провалами глаз и тёмным разрубом рта было бледно.

— Как он? — вполголоса спросил охотник.

— Не слишком хорошо, — Алек поводил ладонью над лицом мальчишка, осторожно потрогал его за нос. Холодный. — Надорвался.

Норик откинулся на свой лежак, помотал головой.

— Я, наверное, не буду возражать, если девочка на самом деле… — он замолчал и попытался пятернёй расчесать бороду. — Странные люди целители. Готовы последнюю кровь отдать, чтобы человек, даже и враг, остался жив.

— Знал бы — дорезал бы своего, — отозвался кто-то из темноты.

— И я тоже. Но сейчас ведь уже нельзя?

Алек пожал плечами, как будто извиняясь. Осторожно потянулся в темноту собственного существа, прикидывая, смог бы он хладнокровно убить пленных. Зверь недовольно заворчал. Убийство безоружных не вызвало у него особого интереса. Однако если необходимо для дела — не станет колебаться и мгновения.

— Мы их не будем убивать, — сказал он. Пленники, подслушивающие разговор, снова обрели дыхание. Легкораненые и те, кому повезло остаться с целой шкурой, сидели в стороне, неудобно связанные жёсткими ремнями, и с повязками на лицах. Довольно трудно чудодеять, если твоё тело находится в странном положении, а глаза завязаны.

— …Убивать не будем. Мы их подарим церковникам, — продолжил Алек. Среди пленников произошло шевеление, кто-то тихо вскрикнул. Один крикун, которого в конце концов заткнули кляпом, принялся грызть кожаный свёрток, словно намереваясь проглотить его и удавиться. На всякий случай Алек подошёл к нему и освободил от "затычки".

— Убей меня, добрый господин!.. — зачастил крикун, отчаянно гримасничая — то ли для пущей убедительности, то ли ему было больно говорить.

— Проводник тебе господин, — буркнул Алек, прилаживая кожаную полоску. — И я бы с удовольствием тебя к нему отправил…

— Лучше к нему, чем к церковникам, не хочу, они меня сожрут, запытают насмерть, не хочу… — пленник извивался, отползая. Алек придержал.

— А тебя никто не спрашивает. Думать надо было перед тем, как выходить на татьбу… — Пленник лязгнул зубами и получил по ним. — Балуй!.. — прикрикнул вой, словно на норовистого коня, который кусается, стремясь избежать узды. Затянул узел на затылке.

Пока они возились, повязка на глазах сбилась, норовистый пленник бешено таращил на Алека глаз, другой заплыл огромным синяком, и мычал. Пихнул какого-то товарища по несчастью, что-то попытался сказать.

Молодой вой вздохнул, нежно взял его за шею и слегка придавил. Крикун забился и утих. Алек поправил ему повязку и прогулялся к Пегасу.

Возможно, тати устроились здесь надолго — хозяйство они завели. Небольшой загон, где обитали овцы и поросята. И конь. Взбесившись от бурления Узора, живность сломала загородки и разбежалась. Тех, кто имел глупость остаться на острове, переловили и определили на жаркое. Другие, предводительствуемые жеребцом, устремились в реку.

Времени искать коня у Алека не было, но тот вернулся сам. Побродил по берегу, когда хозяин его окликнул, радостно заржал и бросился в воду.

Вой потрепал коня по морде, Пегас фыркнул, тыкаясь мягкими ноздрями, шумно вздохнул и положил башку ему на плечо. Алек поморщился, ощущая боль животного.

— А ведь это ты, — тихо сказал, поглаживая гладкую шкуру. — Длинный пытался тебя укротить. Если бы ты не… что ты сделал, сбросил его, или копытом? Он бы не хромал. И тогда бы я не отделался так легко.

— Ну, так что будем делать? — поинтересовался Джурай. — Поведай нам, витаз…

Алек засмеялся от неожиданности. Шарахнулся, когда Пегас ржанул ему в ухо.

— Я не витаз, — открестился от почётного звания.

Молчун криво ухмыльнулся.

— Конечно, за тебя не кричали слово в круге войев, тебе не набили татуировку. А он, — двинул локтём перебинтованной руки в сторону Гария, — не носит чётки и жёлтый платок… и потому он — не целитель, так?

Молодой вой растерянно оглядел остальных.

— Но я не могу…

— Заткнись, — доброжелательно посоветовал Джурай. — Кто командовал? Дрался? Вот и доканчивай, что начал, расхлёбывай последствия!.. А испытания, татуировки — всё потом, успеется…

Алек запаниковал, поняв, что отвертеться не сможет.

— Конечно, витаз из тебя тот ещё, — продолжил балагурить Джурай. — К сожалению, придётся довольствоваться тем, что есть…

Он с такой скептической миной воззрился на друга, что Алек сразу почувствовал себя лучше. По крайней мере, этот расслабиться не даст.

— Командуй, ты чеф, — тихо донеслось из темноты — или эти слова прозвучали из глубины его собственной души, зверь снова подал голос?..

— Мне снилась черёмуха, — сказал Гарий. — Та, с лентами. Я сидел под ней, и…

Алек, сидящий рядом, с тревогой заглянул в его лицо. На фоне светлеющего неба засеребрились седые волосы.

— Ты собираешься отправить меня назад? — поинтересовался мальчишка. Алек виновато пожал плечами.

— Придётся. Ты же видишь, что творится на землях Радона — а что ещё происходит в империи. Возможно, это местные волнения, мы выясним и продолжим путешествия, но…

Алек суетливо говорил, пытаясь оправдаться перед братом и перед собой. Гарий закрыл глаза и перестал слушать.

— Замолчи, — тихо попросил. Алек заткнулся. Гарий попытался усмехнуться, но вместо этого получилась гримаса боли.

— Не надо утешать и оправдываться. Я понимаю, — он действительно понимал, и ему не нравилось это понимание. — Твоё обещание — я возвращаю тебе его.

От Алека донеслась волна облегчения… а потом — отрицание и злость, на самого себя, на мальчишку, которому он неосторожно обещал трудновыполнимое.

— Я не приму этого, брат, — прорычал Алек. — Мы найдём твою семью…

— …Но пока придётся отставить поиски, — докончил за него Гарий. — Ты должен разобраться со всем этим, что творится на нашей родине. А мне нужно учиться целительству…