Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века) - Владимир Мавродин

Таким образом, при Всеволоде Чермном Ольговичи сосредоточивают в своих руках всю Северскую землю, овладевают Киевом и Галичем. На время они превращаются в грозную силу, бороться с которой не в состоянии даже Всеволод Юрьевич Суздальский. Но закрепить за собой Галицкую землю им не удалось, и наспех сколоченное объединение распадается. Могучее, сильное галицкое боярство, владельцы громадных латифундий, имевшие свои полки и самовластно распоряжавшиеся Галицкой землей, было только временным и при этом очень ненадежным союзником северских князей. Игоревичи были приглашены известной группой галицкого боярства лишь для того, чтобы, опираясь на новых князей, она смогла осуществить свою старую политику ограничения княжеской власти. Уже в конце первой половины XII в. галицкое боярство добивается уничтожения уделов, и управление отдельными областями князем поручается боярам — «державцам», которые, во главе собственных сильных дружин, опираясь на многочисленную вооруженную челядь и черпая своё богатство из эксплуатации громадных земельных владений, являются фактическими хозяевами отдельных областей, городов, своевольно ими распоряжающимися. Боярство фактически управляет землей и заменяет собой ту совокупность удельных князьков, которая, например, имеет место в Северской земле. Подавление городских движений, восстаний берладников и смердов подготовляет господство боярской олигархии, в процессе укрепления которой постепенно исчезает примат княжеской власти. Княжеская власть, разгромив движение горожан, часто выступающих ее союзниками и противниками боярской олигархии, теряет и эту опору. Начинается растаскивание галицких земель, примером чего может быть хотя бы отторжение от Галича Коломыи. Инициаторами этого дела были все те же бояре, распоряжавшиеся во вверенных им для управления городах и областях, как в собственной вотчине. Бояре распоряжаются и княжеским столом, на котором одно время сидит боярин Владислав. Встав на этот путь, боярская олигархия Галича и приглашала северских Игоревичей с целью ликвидировать с их помощью притязания на Галич сыновей Романа, а самих Игоревичей имела в виду прибрать к рукам и сделать послушным орудием для осуществления своих целей. По-видимому, Игоревичи были приглашены по инициативе наиболее крупного, родовитого боярства, к тому времени уже замкнувшегося в касту.[1020] Но расчет бояр не оправдался. Владимир Игоревич после занятия галицкого стола роздал все остальные крупные города Галичины своим родственникам, северским князьям, и, таким образом, боярство было отстранено от управления княжеством. Нанеся такой удар боярской олигархии, смотревшей на всю землю Галицкую как на свою собственность и основывавшей свою силу и власть в значительной мере на системе управления городами и областями, которой она добивалась, ликвидировав уделы и лишив единственного галицкого князя прерогатив княжеской власти, северские Игоревичи, естественно, должны были в скором времени столкнуться с боярской оппозицией. Могучее галицкое боярство не собиралось сдавать позиции без боя и оттертое в управлении княжеством на второй план Игоревичами, реставрировавшими в Галиче уделы, таким образом копировавшими политический строй Северской земли, естественно стремилось вернуть потерянное. Еще ранее усобица между Владимиром и Романом по сути дела была спровоцирована все тем же боярством, которое стремилось по-прежнему оставить одного князя в Галицкой земле. Боярством в Галич приглашен был только один Игоревич, но такова уже была общая политическая тенденция северских князей, что вскоре в Галицких городах их оказалось целых пять. Когда Галич, Звенигород, Перемышль, Теребовль оказались потерянными для старых хозяев Галицкой земли — бояр — и они почувствовали, что их собираются низвести до положения княжей дружины, хотя бы и «старшей», их, галицких бояр, значительно превосходивших по силе, богатству и значению в военной и политической жизни земли боярство едва ли не всех прочих русских княжеств, — то естественно в их среде рождается заговор против ими же приглашенных князей. Бояре-заговорщики вначале пытались расправиться с Игоревичами при помощи яда, но неудачно. В ответ на покушение Игоревичи, имевшие в своем распоряжении северские дружины, решают одним ударом покончить с боярской оппозицией и казнят пятьсот крупнейших бояр из числа недовольных, в том числе главарей боярской олигархической оппозиции — Юрия Витановича и Илью Щепановича. Боярин Владислав, будущий князь галицкий, некогда сторонник Игоревичей, поняв, что при Игоревичах сопротивление боярства будет сломлено и оно низведется на положение княжих дружинников и навеки потеряет то исключительное положение, которого добилось сперва в совместной борьбе с князем против народных масс, а затем в борьбе против своего недавнего союзника — князя, — бежит с другими боярами, Судиславом и Филиппом, к венгерскому королю и просит у него помощи якобы для того, чтобы восстановить на галицком столе законного наследника Даниила Романовича. Венгры воспользовались случаем, и началась интервенция. Игоревичи не успели еще объединиться, как половина Галицкой земли оказалась уже захваченной; вскоре был осажден и взят Перемышль, а Святослав Игоревич очутился в плену. Более серьезным было сопротивление Звенигорода, где сидел Роман с подоспевшими к нему на помощь половцами, приглашенными Владимиром Игоревичем. В войну против Игоревичей вступили Мономаховичи и, наконец, поляки. Таким образом, Игоревичам пришлось иметь дело с сильной коалицией галицких бояр, Мономаховичей, поляков и венгров. Роман бежал из Звенигорода и был схвачен в Шумске Мономаховичами. Взят в плен был и Ростислав. Удалось скрыться лишь Владимиру с Изяславом. Галицкие бояре попросили у венгров, задарив их подарками, выдачи пленных князей, и в сентябре 1211 г. Роман, Ростислав и Святослав были повешены.[1021] Галицкая политика Ольговичей сорвалась. Естественно, что Всеволод Чермный снова начал опасаться захвата Северской земли суздальским князем. Родственные связи, установившиеся между обоими Всеволодами после женитьбы Юрия Всеволодовича на дочери Чермного, ровным счетом ничего не гарантировали. Чермный пытается крутыми мерами сохранить за собой хотя бы Киев и укрепить свое положение на юге. Переяславль, где сидели одно время Ольговичи — Михаил Всеволодович и Глеб Святославич, находился под влиянием князей чернигово-северских.

Суздальские Мономаховичи пытаются ослабить Ольговичей. Из Новгорода в Поднепровские земли на Всеволода Чермного двинулся Мстислав Мстиславич Удалой, разгромивший Черниговское Приднепровье и осадивший Чернигов и Киев. Вскоре смерть Всеволода Юрьевича Большое Гнездо внесла расстройство в ряды Мономаховичей. Начались раздоры и споры между ними, вспыхнула усобица, вылившаяся в грозную Липецкую битву.

Мономаховичи вынуждены были снять осаду южных городов и заключить в 1214 г. мир с Ольговичами.[1022]

В 1214 г. умер Всеволод Чермный, а через год скончался в Чернигове Рюрик, и черниговский стол занимали последовательно Глеб Святославич, Мстислав Святославич и Михаил Всеволодович.

Изменилось положение Ольговичей на юге — Переяславль попадает в руки суздальских князей. В 1215 г. Владимир Всеволодович Суздальский получает Переяславль, доставшийся ему от его тестя Глеба Святославича.[1023] Правда, суздальские Мономаховичи, сидевшие в Переяславле, с этого момента выступают в качестве союзников черниговского князя, причем этот союз носил оборонительной характер и направлен был против половцев. В княжение Владимира Всеволодовича в 1215 г. было два налета половцев. Один из них кончился поражением половцев, а другой — разгромом переяславльских дружин на Хороле, причем сам Владимир попал в плен. Выкупленный из плена лишь в 1218 г., он вернулся в Суздаль, а в Переяславле вторично сел Владимир Рюрикович. После Владимира Переяславль попадает к Ольговичам, и Татищев говорит о князе Переяславля Южного, Ярославе Мстиславиче, очевидно, сыне Мстислава Черниговского.[1024]

Что касается внешних врагов, то северским князьям в это время, кроме половцев, пришлось бороться, отстаивая присоединенную Галицкую землю, с поляками и венграми. Северо-западная окраина Северской земли подверглась нападениям со стороны усиливавшихся литовцев, и ответом на эти налеты были походы на Литву, предпринятые в 1203 и 1220 гг.[1025]

7. Левобережная Украина перед нашествием татаро-монголов. Бродники. Болоховские князья

В 1223 г. северские князья впервые столкнулись с новым грозным врагом — татаро-монголами.

Разложение родового строя и зарождение кочевого феодализма среди татаро-монгольских племен Азии вызывает крупнейшие изменения в экономике, быте и политической организации кочевников. Война, становящаяся источником существования для выделяющейся имущественной аристократии, стремление ее к захвату пастбищ и земель начинают эру татаро-монгольских завоеваний. Объединительные тенденции, свойственные эпохе варварства, переживаемой татаро-монголами, приводят к власти Темучина, провозглашенного в 1206 г. Чингиз-ханом. Чингиз-хан объединяет татаро-монгольские племена, стирает с лица земли своих соперников Джамуги и других и начинает завоевания. В 1213–1214 гг. татаро-монголы захватывают Северный Китай, в 1219–1220 гг. — Бухару и Хорезм, в 1220–1221 гг. — Хорасан, Иран, Армению, Грузию, а в 1222 г. два полководца Чингиз-хана, нойоны Джебе и Субэдэ (Субутай), подчиняют ясов и обузов, нападают на половцев и разбивают Юрия Кончаковича. Половецкий хан Котян, тесть Мстислава Галицкого, просит помощи, указывая на ту опасность, которой подвергаются русские княжества. В Киеве собирается съезд князей обсудить предложение половцев. На съезде присутствовали три старшие князя: Мстислав Романович Киевский, Мстислав Святославич Черниговский. Мстислав Мстиславич Галицкий и, кроме них, Михаил Всеволодович, племянник Мстислава Черниговского, Даниил Романович Галицкий и Всеволод Мстиславич, сын Мстислава Киевского. Князья решили выступить на поддержку половцев. Послы Чингиз-хана уверяли князей, что их не тронут, что поход татар направлен только против половцев, их «холопей и конюхов», что они знают о давних распрях русских и половцев и поражаются, почему вдруг князья переменили свое отношение к половцам, и предложили им ударить на последних с тыла. В ответ князья убили татарских послов. По-видимому, все же к тому времени походы князей в степи настолько ослабили половцев, что они были не так опасны, как новые враги, силу которых половцы правильно оценили и собственную оценку внушили и князьям. С другой стороны, руссификация и христианизация половцев вырывала отдельных половецких ханов и даже отдельные половецкие колена из рядов врагов русских и превращала их в союзников. С половцами можно было договориться, даже часто использовать в своих целях, а в случае необходимости и дать отпор, а татары были сильны и сами способны были превратить князей в послушное орудие в своих руках. Настоящую же силу татаро-монголов, очевидно, русские князья все же недооценили, что видно из вызывающего поведения князей по отношению к послам. Русские дружины двинулись в степи навстречу завоевателям. У Олешья, на низовьях Днепра, снова к русским князьям явились татарские послы и предложили им не вмешиваться в их борьбу с половцами и прекратить военные действия. И на этот раз князья не послушались, но послов отпустили. Пока русские князья, двигаясь дальше на восток, имели дело с передовыми отрядами татар, «татарскими сторожами», им удавалось их разбивать и даже захватить татарского военачальника Гемябека, которого они отдали половцам. Но когда у р. Калки завязалось решительное сражение, татары разбили наголову и половцев, и русских князей. Сказалось отличие двух войск. Войску кочевников, конных воинов, с твердой дисциплиной и централизованным командованием, подчиняющихся единому плану военных действий, противостояло сборное войско князей, войско времен феодальной раздробленности, не имеющее ни единого плана сражения, ни верховного командования, ни дисциплины. Пестрое войско князей было раздроблено на отдельные части, каждая из которых подчинялась только приказам своего князя, а князья действовали каждый на свой страх и риск, сводили личные счеты на глазах у врага и стремились за счет других увенчать себя славой победителя татар. Татары громили князей одного за другим, и единству действий татар князья противопоставляли лишь удаль отдельных лиц, вроде Мстислава Мстиславича Удалого и Даниила Романовича. Оба храбреца, кстати, были разбиты на глазах предпочитавших выжидать и обороняться князей Мстислава Киевского, Андрея и Александра.