Второй шанс в Эдене - Питер Гамильтон

– Возможно. Но для чего блокировать внутренние секции?

– Представления не имею. Ты хочешь еще спуститься?

– Конечно. Я настолько оптимист, что верю в призраков, таящихся в подвале.

– Напрасно ты так говоришь.

Десятая палуба тоже оказалась заблокирована.

– Мои ноги выдержат еще один уровень, – датавизировала Вэй. – Потом я возвращаюсь.

Одиннадцатая палуба встретила их дверью. Это была первая закрытая дверь на корабле.

Вэй вложила пальцы в выемку, и композит разошелся. Она осторожно шагнула внутрь и при помощи сенсоров сделала круговой обзор.

– Черт побери. Надо вызвать Маркуса.

Девятая и десятая палубы когда-то были попросту демонтированы, чтобы построить огромный зал. С уровня пола, глядя наверх, Маркус мог видеть в стене очертания проемов лестничных клеток. Если судить по стандартам ксеносов, то это был их храм. Единственный алтарь находился в центре. Тороид из какого-то тусклого металлического материала диаметром восемь метров, с внутренним отверстием в пять метров. Окружающий его воздух испускал слабое фиолетовое сияние. Сам тороид лежал на пяти угольно-черных изогнутых опорах высотой четыре метра.

– Позиция выбрана не случайно, – датавизировала Вэй. – Они поместили его почти в самом центре обломка корабля, где безопаснее всего.

– Согласна, – ответила Катерина. – Вероятно, это сооружение имело большое значение. После крушения корабля никто не станет тратить силы и ресурсы на второстепенные задачи.

– Что бы это ни было, – продолжил обсуждение Шац, – оно потребляет огромное количество энергии. – Он обходил тороид с опущенным к самому полу сенсорным блоком, держась на почтительном расстоянии. – К каждой из опор подведен силовой кабель.

– От него есть излучение в каком-нибудь спектре? – спросил Маркус.

– Только видимый свет, уходящий в ультрафиолетовое излучение. Кроме этого, сооружение можно считать инертным. Но энергия все же должна куда-то уходить.

– Ладно.

Маркус подошел к опоре и активировал сканер своего скафандра. Внутреннее отверстие тороида застилала серая дымка, словно там затвердело облачко тумана. Осторожный шаг вперед вызвал странное явление: как будто на жидкость в полукружных каналах его внутреннего уха подействовала приливообразующая сила. Ноги заскользили вперед и вверх. Он рванулся назад и едва не упал. Хорг и Карл вовремя его поддержали.

– Под ним нет искусственной гравитации, – датавизировал он. – Но вокруг существует какое-то притяжение. – Он помолчал. – Нет, не так. Меня словно толкнуло.

– Толкнуло? – Катерина поспешно подошла ближе. – Ты уверен?

– Да.

– Боже.

– Что? Ты знаешь, что это было?

– Возможно. Шац, подержи меня за руку, пожалуйста.

Космоник крепко сжал ее левую ладонь. Катерина медленно шагнула вперед, оказавшись почти под самым тороидом. Держа сенсорный блок в вытянутой правой руке, она попыталась прижать его к поверхности. Это было все равно, что сближать два одинаковых полюса магнитов. Блок приближался к поверхности не дальше, чем на двадцать сантиметров, а потом проскальзывал и поворачивался в воздухе. Катерина постаралась удержать его в неподвижности, насколько это было возможно, и датавизировала команду провести анализ молекулярной структуры тороида.

Результаты заставили ее отпрянуть.

– И? – нетерпеливо спросил Маркус.

– Я не совсем уверена, что тороид вообще твердый, насколько мы понимаем это состояние. Его поверхность может быть пограничным эффектом. Нет никаких спектроскопических данных, сенсор не смог выявить даже атомную структуру, не то что валентные связи.

– Ты хочешь сказать, что это кольцо энергии?

– Не требуй от меня определенных выводов, но я думаю, что это может быть каким-то видом экзотической материи.

– В каком смысле экзотической? – спросил Хорг.

– Она обладает отрицательной энергетической плотностью. И можешь не спрашивать, это не означает антигравитации. Нам известен только один способ использования экзотической материи – это открытие червоточины.

– Бог мой, это портал червоточины? – воскликнул Маркус.

– Должно быть.

– А можно определить, куда она ведет?

– Точных звездных координат я дать не могу, но знаю, где должен был возникнуть выход. Маркус, ксеносы не вызывали спасательный корабль. Они воспользовались экзотической материей и протянули червоточину, по которой и ушли. Это вход в тоннель, ведущий к их родному миру.

Шац отыскал Маркуса в кают-компании пассажирского отсека С. В приглушенном свете можно было видеть, что капитан парит в нескольких сантиметрах от кресла.

Космоник поставил ногу на фиксирующую накладку рядом с нижним люком.

– Ты и впрямь не любишь ошибаться, да?

– Не люблю, но и не делаю из этого трагедии. – Маркус слабо улыбнулся. – Я все еще уверен, что прав насчет антенны, только не знаю, как это доказать.

– Портал червоточины сам по себе убедительное свидетельство.

– Очень тактично. Но на самом деле это ничего не решает. Если они могли открыть червоточину к самому дому, зачем строили антенну? По словам Катерины, после катастрофы никто не станет отвлекаться на второстепенные мелочи. Или они звали на помощь, или ушли в свой мир через червоточину. Они не могли сделать и то и другое.

– Может, это не их антенна, а они только исследовали ее.

– Трудно поверить сразу в две неизвестные древние расы, странствующие со сверхсветовой скоростью. Кроме того, это возвращает нас к первоначальной проблеме: если антенна не была аварийным маяком, за каким чертом она здесь построена?

– Я не сомневаюсь, что со временем ответ найдется.

– Знаю, мы всего лишь экипаж коммерческого корабля с очень ограниченными исследовательскими возможностями. Но мы не можем отмахнуться от главных вопросов. Почему они держали червоточину открытой на протяжении тринадцати тысяч лет?

– Потому что таковы принципы их технологии. Возможно, им самим это не кажется странным.

– Я не говорю о том, что она не должна так долго работать. Я хочу знать, зачем так долго поддерживать связь между родным миром и доисторическим обломком кораблекрушения?

– Нашей логике это трудно объяснить. Видимо, ответ надо искать в их психологии.

– Слишком уж похоже на отговорку: вали на ксеносов все, что не в силах понять. Но тогда возникает последний вопрос. Если ты способен протянуть червоточину на бог знает сколько световых лет, да еще с такой точностью, зачем вообще нужен космический корабль?

– Ладно, Маркус, ты меня поймал. Зачем же?