Мемуары генерала барона де Марбо - Марселен де Марбо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Среди депеш, которые я вёз, было письмо, в котором император официально объявлял принцу Мюрату о возведении его на трон Неаполитанского королевства. В течение нескольких дней Мюрат был очень мрачен, а потом заболел так сильно, что Наполеон, уведомлённый об этом начальником штаба Бельяром, послал генерала Савари взять на себя распоряжения передвижением войск, что было ему не по силам, особенно в тех трудных обстоятельствах, которые уже вырисовывались.
Болезнь Мюрата была настолько серьёзной, что угрожала его жизни. Как только он начал выздоравливать, он поспешил покинуть Испанию, где ему не суждено было царствовать. Его перевезли во Францию. Перед отъездом он позвал меня в свой кабинет и спросил, хочу ли я остаться в Мадриде при генерале Бельяре, который уже высказал желание видеть меня при себе. Я предвидел этот вопрос, но после того, как я уже послужил при нескольких маршалах и принце, мне совершенно не хотелось оказаться безвестно затерянным в толпе штабных офицеров, чтобы продолжать исполнять роль курьера, без славы и надежды на повышение. Я ответил, что маршал Ожеро, у которого я был адъютантом, согласился отпустить меня на службу к принцу Мюрату, но с его отъездом я считаю мою миссию законченной и прошу разрешить мне вернуться к маршалу Ожеро.
17 июня я выехал с Мюратом из Мадрида. Его несли на носилках, которые сопровождали офицеры и многочисленный эскорт. Мы двигались медленно и прибыли в Байонну только 3 июля. Император и новый король Испании находились ещё там.
В Байонне принц Мюрат получил титул короля Неаполитанского. Офицеры штаба поздравили его. Он предложил нам следовать за ним в Италию, обещая быстрое повышение тем, кто перейдёт к нему на службу. Все согласились, за исключением начальника эскадрона Ламота и меня. Я решил никогда не изменять форме французской армии, оставил своих лошадей на постое в Байонне и отправился к моей матери и маршалу Ожеро в Париж, где провёл счастливых три месяца.
Сражение 2 мая и похищение королевской семьи ожесточили испанцев. Всё население восстало против правления короля Жозефа. Тот прибыл в Мадрид и 23 июля был провозглашён королём, но не пользовался никаким авторитетом в стране. Особенность Испании в том, что Мадрид, где обычно находится резиденция государей, не имеет никакого влияния на провинции, каждая из которых раньше была отдельным маленьким королевством и во многом сохранила свою независимость. Все эти бывшие государства имеют свою столицу, свои обычаи, свои законы и свою администрацию, что позволяет им быть самодостаточными, когда Мадрид оказывается во власти врага. Что и случилось в 1808 году. Каждая провинция завела свою хунту, свою армию, свои склады и свои финансы, хотя хунта Севильи была признана центральной руководящей властью.
Глава V
Капитуляция в Байлене и её последствия. — Наши войска отходят к Эбро. — Эвакуация Португалии. — Я получаю награду и начинаю служить в штабе маршала Ланна
Как один человек поднялась Испания против французской армии, которая оказалась бы в критическом положении, даже если бы она была в этот момент сильнее и ею командовал более опытный военачальник. Мы испытали поражение и на суше и на море — одна эскадра вынуждена была сдаться на рейде в Кадисе, маршалу Монсею пришлось уйти из королевства Валенсии. Хунта Севильи объявила войну Франции от имени Фердинанда VII. В начале июля генерал Дюпон, которого Савари неосторожно отправил без поддержки в Андалузию, за горы Сьерра-Морена, оказался в окружении всего восставшего населения. Узнав, что 10 тысяч человек из лагеря в Сан-Роке — единственные испанские регулярные войска, сведенные в армейский корпус, — двинулись против него под командованием генерала Кастаньоса, он решил отойти к Мадриду и послал дивизию Веделя занять перевал Сьерры-Морены и наладить коммуникации с Мадридом. Но вместо того чтобы быстро следовать за своим авангардом, генерал Дюпон, из блестящего командира дивизии превратившийся в плохого главнокомандующего, принял решение сражаться на месте и послал приказ дивизии Веделя, уже отошедшей более чем на 10 лье, вернуться обратно!.. К своей первой ошибке Дюпон добавил то, что он рассредоточил оставшиеся с ним войска и потерял драгоценное время в Андухаре на берегах Гвадалквивира.
Испанцы, усиленные несколькими швейцарскими полками, воспользовались этой задержкой и послали часть своих сил на берег, противоположный тому, где стояла наша армия, которая оказалась между двух огней!.. Ещё не всё было бы, однако, потеряно, если бы сражались мужественно и упорядоченно, но Дюпон так плохо организовал свои войска, что, подойдя к ущелью возле Байлена, хвост колонны находился в 3 лье от головы!.. Генерал Дюпон, вместо того чтобы объединить все свои силы, задействовал полки поочерёдно, по мере того как они прибывали. То же самое касалось артиллерии. Наши молодые солдаты, очень уставшие после марша и восьми часов сражения, падали от изнеможения под жгучими лучами андалузского солнца: они не могли больше ни идти, ни нести своё оружие. Вместо того чтобы сражаться, они просто ложились на землю… Тогда Дюпон попросил временного перемирия, на которое испанцы согласились с большой поспешностью, так как опасались, что ситуация обернётся не в их пользу.
Действительно, дивизия Веделя, которая накануне получила приказ вернуться к командующему, как раз подходила сзади к испанскому корпусу, который преграждал проход Дюпону. Генерал Ведель успешно атаковал испанцев, но те выслали парламентёра и сообщили, что они заключили перемирие с генералом Дюпоном. Ведель не обратил на это никакого внимания и упорно продолжал сражение. Уже два испанских полка сложили оружие, несколько других бежали, и генералу Веделю оставалось какое-нибудь лье до войск Дюпона, которые он полностью мог освободить, когда вдруг прибыл адъютант Дюпона. Пройдя через вражескую армию, он принёс Веделю приказ ничего не предпринимать, потому что обсуждается перемирие. И генерал Ведель, вместо того чтобы снова ослушаться приказа командующего, окружённого врагом и вынужденного посылать через него приказы своим подчинённым, остановился на полпути к победе и отдал приказ прекратить огонь. У испанцев
