Пресловутая эпоха в лицах и масках, событиях и казусах - Борис Панкин

Король охотно и как-то по-человечески искренне закивал в ответ и еще раз повторил, что Горбачев – очень яркая фигура.

Естественным было спросить короля, нет ли в его хотя бы отдаленных планах намерения еще раз посетить нашу страну? (Король с супругой были с официальным визитом в СССР в 1967 году. – Б. П.) Он ответил, что нет, во всяком случае, если не произойдет чего-нибудь чрезвычайного. И тут же уточнил:

– Я имею в виду именно государственный визит. А так, по какому-либо специальному поводу, неофициально – кто знает…

Чтобы поддержать разговор, я высказала предположение, что график короля чрезвычайно плотен. Он опять упомянул государственные визиты. Их в году бывает три.

– Два за границу. Один ответный – к нам. Но хотя и всего три в год, они требуют очень тщательной подготовки и все вместе отнимают очень много времени.

В году бывают, – с удовольствием развивал он тему, которая ему, видимо, импонировала, – и неофициальные, то есть негосударственные визиты.

Например, он недавно был в Италии, по линии связей инженерно-технических академий двух стран. Это было очень интересно.

– А вообще, – совсем свойски вздохнул он, – протокола много. Очень много. И ничего с этим не поделаешь. А ведь хочется и спортом заняться, и детьми, и телевизор вечером вместе с семьей посмотреть. Правда, не всегда-то телевизор радует.

Тут он рассказал, что видел накануне по первому шведскому каналу репортаж о стихийном бедствии – наводнении в Таджикистане. Его внимание привлекло поначалу, что это было неподалеку от тех мест, где он был во время своего визита в Советский Союз. Поездка была фантастической. А тут – такой ужас. С природой делается что-то невозможное. Везде стихия и везде горе. И не только из-за природы. В те дни трагические события в Ливане не сходили с экранов телевидения, и король упомянул о них:

– Сколько слез и горя. Как это бессмысленно и жестоко. Тронутая его неприкрытым огорчением, я произнесла тираду, смысл которой он вначале не понял.

– Ваше величество, – сказала я, – если бы в моей стране был король… – Он посмотрел на меня озадаченно, и я повторила: – Если бы… я бы обратилась к нему с предложением созвать конференцию и организовать движение «Короли – за мир». Но у нас нет короля, и я обращаюсь к вам, хотя, быть может, это и не по правилам, почему бы не сделать Стокгольм местом такой встречи и не обратиться к королям с таким предложением.

Он ответил серьезно:

– Идея интересная, но нас, королей, так мало…

И вообще, он не совсем понимает, зачем они. Просто дань традициям и привычкам нации и народа. Он и сам так сейчас думает, а что будут думать и говорить его дети? Ведь они растут совсем в ином мире. И когда придет пора Виктории стать королевой, их, наверное, будет еще меньше и еще яснее будет, что это просто еще одна странность в этом крэзи мире.

– Сейчас, – сказал он, – мне бывает невозможно объяснить моим детям, почему происходят все те ужасы, которые они видят по телевидению. Они плачут, когда видят разрушения, убитых и спрашивают: «Папа, ты же король, почему ты позволяешь все это?» И объяснить это им невозможно.

Я вздохнула сочувственно и сказала немного спустя, что слышала о его спортивных увлечениях. На что он заметил:

– Люблю движение, занимаюсь многими видами спорта, но никаких достижений ни в одном не показываю. В спорте я не фанатик.

Тут я сказала, что быть фанатиком в любой сфере, по-моему, опасно и недостойно.

Он бросил на меня заинтересованно-одобрительный взгляд и согласился. В свою очередь, он спросил, имеем ли мы возможность путешествовать по Швеции, на что я ответила, что да, конечно, и немного некстати напомнила ему о нашей встрече на Готланде. (Дело было четыре года назад. На Готланде открывалась выставка, посвященная викингам, открыть которую согласился король. На выставке экспонировались и предметы, присланные из советских музеев. Естественно, что пригласили советского посла. Пресса, охваченная «подводно-лодочными эмоциями», забеспокоилась по поводу того, что король и посол встретятся в столь праздничной обстановке.

На открытии выставки не успели еще предоставить слово королю, как над толпой встал какой-то парень в джинсовой куртке и с распахнутым воротом и стал кричать: «Господин посол, возвращайтесь домой и заберите с собой свои подводные лодки».

Журналисты, подозреваю осведомленные заранее, только этого и ждали. Засверкали вспышки, защелкали затворы. Одни с ручками и блокнотами наперевес бросились к королю, другие – ко мне. Скандал в присутствии королевской персоны – ситуация всегда нештатная, если даже происходящее к королю не имеет никакого отношения. Обеспокоенная свита пыталась увести своего повелителя. Но он, видимо решив, что это было бы еще большим скандалом, не двинулся с места, спокойно перебирая в руках листочки непроизнесенной еще речи.

Скандалиста тем временем выводили, и я видел, как женщины в толпе, сквозь которую его вели, лупили его сумочками по широким плечам. Я был отомщен.

Через десяток минут все стихло, и король как ни в чем не бывало приступил к речи. – Б. П.)

Король многозначительной улыбкой дал понять, что помнит все связанное с этой поездкой очень хорошо, а я, чтобы исправить неловкость, сказала, что наши поездки порой связаны с охотой, на которую нас приглашают.

Тут он оживился, как мальчишка, стал расспрашивать, на кого охотится мой муж, и был отослан к нему с этим вопросом, благо тот сидел напротив него. Король сказал, что он обожает охоту, это его любимое занятие и что обычно он охотится в обществе личных друзей, которых приглашает сам.

Обед шел к кульминации, и беседа наша коснулась, естественно, того, что было на столе. Подали фазанов, которые поддавались ножу с трудом, тем более что и ножи по этикету могли быть только тупыми.

Пиля своего фазана, он не без озорства посмотрел в мою сторону:

– По-моему, он довольно старый, не так ли? – и чуть было не подморгнул.

С удовольствием пил вино, особенно красное, и, постепенно разогреваясь, пару раз громко засмеялся.

Похвалил русскую водку, которую, кстати, мы ему регулярно по праздникам посылали. Одобрил, что за пьяниц взялись, но спросил дипломатично, что, может быть, это правило все-таки будет смягчено для нормальных людей и протокольных мероприятий.

Когда, кажется, все уже возможные темы по ходу четырехчасовой трапезы были обсуждены, он, воспитанный, видимо, в понимании, что в разговоре с дамой не должно быть пауз, спросил, видела ли я, какой огромный парень вводил их, королевскую пару, в зал.

– У нас всегда такие парни, но сегодняшний – особенный. Я его вижу впервые. Шел за ним и думал: какой же у него размер одежды? А обуви?