Лицедей. Зловещий миттельшпиль - RedDetonator

и мины, замаскир̀ованные под игр̀ушки или боепр̀ипасы, даже дивер̀сионные патр̀оны есть, внешне не отличающиеся от обычных — чтобы выводить из стр̀оя ору̀жие врага. Много чего понапр̀идумывали за эти восемьдесят лет...

Хай-тек французики тоже, наверное, имели, чем меня удивить, это просто я оказался достаточно невежливым, чтобы не позволить реализовать весь их потенциал. Не удивлюсь, если с ними в каком-нибудь авиадесантном контейнере летели штурмовые роботы или роботизированная артиллерийская система для выкуривания всяких шальных Тесеев из дымовых завес. Но вот ирония-то, сука: контейнеры в том мире упали, а десантники нет, ха-ха.

— Не могу поверить, что у вас не догадались до такого, — произнёс я.

— У нас были мины с натяжной проволокой, я их пару раз видел у сапёров, — поделился Старонос. — Может, использовали и обычные гранаты — я от сапёрного дела далёк. Интересный способ, надо запомнить.

— Товарищ старший сержант, поиск трофеев завершён! — отрапортовал красноармеец Ахметов.

— Вольно, — приказал Георгий Никитич. — Строй личный состав.

— Есть!

— Далеко до Коммуны? — спросил у меня старший сержант.

— Тут до пер̀вой линии обор̀онительного пер̀иметра идти — как р̀учей пер̀ессать, поэтому пешочком дойдём, не сахар̀ные, — ответил я. — Энфан де пют, как же я скучал по стр̀оевым мар̀шам!

Красноармейцы построились на относительно чистой от трупов площадке с торца жилого здания.

— Товарищ старший сержант, личный состав по вашему приказанию построен! — доложил красноармеец Ахметов. — Докладывает помощник командира взвода красноармеец Ахметов! По списку шестнадцать, налицо шесть. Трое выбыли ранеными, трое погибшими, четверо в охранении.

Значит, без жертв не обошлось.

— Вольно! — приказал Старонос. — Встать в строй!

— Есть! — красноармеец, в точном соответствии со строевым уставом, вернулся в строй.

— Скоро мы окажемся в безопасном месте, — заговорил старший сержант. — Товарищ Верещагин, принимайте командование.

Киваю ему, после чего оглядываю вверенных бойцов. Взгляды суровые, но усталые, не помешало бы лечь спать прямо сейчас, хотя бы на пару часов.

— Р̀аненых и погибших в автобус, — приказал я. — Пожитки тоже. Уезжаем отсюда.

Сборы заняли минут пятнадцать. Большую часть боеприпасов мы безнадёжно потратили, поэтому уходим теперь налегке.

Окидываю взглядом поле боя, в которое превратилась улица Гаванская: пулевых отверстий прорва и в зданиях вокруг, и в асфальте, участок перед обороняемым домом плотно усеян телами зомби, но выделяются две воронки — одна где-то метр глубиной, а вторая чуть больше полуметра. Вероятно, на глубину воронок повлияла высота подрыва — точно помню, что первый заряд имел время для оседания под ноги мертвецов, а второй взорвался на высоте человеческого роста.

Когда всё было готово, сел за руль немецкого автобуса и завёл движок. Удивительно, но бой это детище германского автопрома пережило относительно неплохо: осколками выбило заднее стекло и незначительно потрепало корпус. Доедем.

— Огонь не откр̀ывать, даже если увидите кадэвр̀, (2) — произнёс я, переключая скорость. — Тут недалеко!

Мчу со скоростью шестьдесят, сбиваю запоздалого мертвеца, отлетевшего в чей-то парадный, а затем вижу причину, почему вообще стало возможным появление здесь целого табора мертвецов.

Семиэтажка на перекрёстке Гаванской и Шкиперского отсутствовала как явление, а за ней высилась десятиметровая стена с колючкой на венце. Разобрали к хренам, на железобетонные панели, даже фундамент частично сняли, видимо, и ему нашли применение. Вот по этой открытой площадочке и прошло скопление мертвецов, прямиком к нам.

И это всё, сука, Некромант накапала... Не было причин им идти сюда, буквально вопреки заложенным в мертвецов инстинктам: живые на стенах, мало того, что видны, так ещё и стреляют, а мертвецы продолжали идти мимо, именно на Гаванскую, чтобы встретить там меня. Она целенаправленно пытается меня убить, применяя с каждым разом всё большие количества зомби. Ей очень важно избавиться от меня. Но почему?

Со стороны главных ворот доносятся выстрелы и негромкие взрывы, что свидетельствует о продолжении противостояния с Бригадой.

Ворот тут нет, со стены мне машет какой-то парень с автоматом и указывает в сторону двора.

Пришлось развернуться и заезжать во двор, где был выезд на запад.

— Что происходит? — подошла к водительской кабинке Шув.

— Тут нет вор̀от, надо пр̀оехать в западную часть, там точно были, — ответил я, крутя баранку.

В этом направлении мертвецов было немного, единичные представители, пришедшие с северной части острова — на этих я даже не реагировал.

Поворачиваю налево на Наличную, где всё тихо и спокойно.

— Вон там! — Шув указала захомутанными руками в сторону укреплённых ворот.

Ворота эти были стальными, но закрывали арку во двор, то есть присутствует риск, что автобус не пройдёт и придётся тащить раненых на руках. Хрен с ним, протащим, если понадобится.

Окна и любые иные уязвимости на домах закрыты бетоном и кирпичом, а всякие кафешки и прочие плохо защищённые места вообще перекрыли железобетонными плитами с разбора. Коммуна времени зря не теряла, уделяя укреплению границ первостепенное значение.

— Откр̀ывайте! — выглянул я из водительского окна.

Из амбразуры над аркой выглянул Вадим, радостно помахал мне рукой и кивнул.

— Сейчас! — крикнул он.

Где-то через полминуты, завибрировал телефон.

— Дима, это ты у западных ворот? — спросила бабушка.

— А кто же ещё?! — спрашиваю я саркастически. — У нас р̀аненые, гр̀он-мэр̀! Пр̀ошу ускор̀иться с откр̀ытием вр̀ат!

— Я распоряжусь, — ответила бабушка.

Спустя пару десятков секунд, заскрипел металл и самодельные стальные врата поднялись, едва не перекрыв амбразуру.

Начинаю маневрировать, выравниваю автобус и пытаюсь затолкать его в очень узкую арку.

Удаётся мне это прямо впритык, но я всё равно лишился боковых зеркал. Похрен.

Въезжаю на бывшее футбольное поле, оказываюсь на улице Опочинина, где ещё одни врата. Пересекаю их, после чего проезжаю мимо памятника Мусе Джалилю.

Опять Гаванская улица, но уже безопасная её часть, а далее поворот и я во дворе дома бабушки. И тут было очень неспокойно.

Во дворе многолюдно, вооружённые люди, гражданские с боеприпасами в ящиках и прочими грузами, у здания медпункта развёрнут пункт приёма раненых, где лежит уже приличное количество людей.

Останавливаю автобус.

— Товар̀ищи, несите р̀аненых в медпункт, — указываю я на армейские палатки. — Двоим остаться в качестве охр̀анения.

Мы не знаем, какова обстановка, а раненых убить легче всего, поэтому пара-тройка здоровых и вооружённых людей лишней не будет.

— Погибших вон туда, там покойницкая, — указал я новое направление. — Товар̀ищ стар̀ший сер̀жант, дальше сами, но не советую р̀азбредаться.