Осознание. Пятый пояс - Михаил Павлович Игнатов

меня, заставляя меня снова прорываться сквозь их техники, чтобы суметь дотянуться до них Когтём.

Я рублюсь, сделав выводы, с каждым вдохом получая всё больше и больше ран.

Спустя шесть убитых становится совсем уж тяжко.

Указы — больше не ложатся, хотя я и пытался в отчаянии.

Стоит рядом со мной остаться меньше трёх сектантов, как остальные тут же бьют всем, чем могут. Если это марионетка, так бьют, вообще, без раздумий и все.

По-прежнему радуют только змеи, стихия, которую они мне возвращают, скоро переполнит меня, я трачу меньше, чем они приносят. А вот с духовной силой все не очень. Удары по Покрову буквально высасывают средоточие.

Влево, вправо, отбить меч, пырнуть в ответ Когтём, наполнить стихией Кровавые Плети, которые хоть на несколько мгновений, но сдерживают сектантов, а главное, их Марионеток.

Какой-то хитрый ублюдок прыгает на меч и взлетает вверх, готовясь безнаказанно садить по мне Сутями Стихии уже оттуда. Приходится использовать последний козырь. Я впиваюсь в него взглядом, сжимаю буквально в иглу то, чему научился в кристалле огня — удар духа — вкладываю в него всю свою ненависть, добавляю мысленный вопль:

— Сдохни!

Это, конечно, не Указ, но действует неплохо. Сектант валится набок и падает вниз вместе со своим мечом, бестолково махая руками. Меч долетает, сектант лишь кусками, я всаживаю в него Штормовое Копьё, разменявшись за это дырой в боку от ближней марионетки.

Скалюсь, жалея лишь о том, что не успел выучить ничего из того, что заполучил в городе Ян. Сейчас все эти техники оказались бы, как никогда, к месту. Впрочем, кто бы мне дал время их использовать?

Волна стихии земли, наполненная бритвенно острой пылью и огромными копьями из камня, сносит меня с ног, несёт куда-то, крутя кубарем.

Но восприятие и боевая медитация не подводят, дают мне подсказку, и я ухожу Рывком прямо сквозь чужую стихию.

Это больно, но я забираю ещё одну сектантскую жизнь и выигрываю себе ещё пять вдохов, вдохов, наполненных болью.

Опасность слева.

Все, что успеваю — подставить под удар руку, наруч Клатира.

Руку… не оторвало, уже хорошо.

Влево, от этой меткой твари подальше. Ублюдки, давят числом и Марионетками. Дарсовы твари. Эх, я бы вам показал!

Я выхожу из Рывка и осознаю, что подловили, вылетел прямо на накатывающие стеной бритвенно острые шипы. Никакой наруч здесь не поможет, никакой нагрудник здесь не…

Что? Как? Поче…

Мысли исчезают, когда я осознаю, что привычно кручу перед собой Пронзатель, отбивая всё, что должно было попасть в меня.

Вот как, да?

Я кровожадно скалюсь, делаю шаг в сторону и срубаю вылезшее из песка щупальце Пронзателем, который всё так же крепко сжимаю в руке.

Так, значит, в этом испытании можно использовать кольцо?

Ну, твари, держитесь.

Через миг я рвусь в одну сторону, а Летающие Убийцы в другую.

Кинжалы были слабы, но до своего разрушения сумели выиграть мне несколько спокойных вдохов.

Я же… Я же вбиваю на бегу в песок Флаг, не особо заботясь — ровно, неровно — и рявкаю.

Сражайся!

Призрак сгущается позади, позади же становится незримым Флаг, а через миг исчезает серой тенью и сам Призрак, зато слева из-за стены огня доносится вопль ярости.

— Ублюдок! Ты смеешь использовать против нас наше же создание? Тупица!

Я оборачиваюсь на полный бешенства крик, ухмыляюсь, а через миг ухмылка застывает у меня на губах.

— Подчинись. Подчинись!

Действительно, дарсов тупица, сейчас он ещё и обернёт его против мен…

— Нет! Нет! Как это… А-а-а!..

Полный боли вопль сектанта оборвался, и я выбросил все сомнения из головы. Никто не сумеет отобрать у меня Призрака. Никто.

Я и Призрак бушевали отдельно, я только и успевал, что улавливать его скольжение в своём восприятии, да ощущал, как исчезают враги, и появляются вместо них новые.

Если бы в этом испытании можно было выиграть — мы бы выиграли, мы бы убили всех врагов, а потом, может быть, даже полюбовались бы, как их тела заносит песок.

Но разве можно выиграть там, где враги бесконечны?

Первым пал Призрак, я же бился еще двадцать вдохов и три сектантских жизни.

Не знаю, какой силы был в итоге тот, что сумел остановить меня.

По ощущениям, не меньше чем Повелитель Стихии, для него мои змеи были словно безвредная мошкара, а мои удары словно удары младенца, но думаю, я всё же слишком хорошего о себе мнения.

Сойдёмся на том, что он был просто силён и свеж, а я уже слишком вымотан битвой и ранами.

Небо было всё так же бездонно, но теперь к его бездне добавилась и бездна алой боли.

Я корчусь на песке, а голос над головой полон яда:

— Ублюдок Феникс, как иронично, что ты в итоге сдохнешь в огне, стихии своего основателя.

Я, пробитый в нескольких местах каменными остриями, которые пригвоздили меня к песку, лишь растягиваю губы в ухмылке и пытаюсь влить остатки сил в кольцо.

Нет, не сменить сломанный Пронзатель на копьё, а достать кисет. Но этого у меня не выходит. Ещё вдох я пытаюсь, стараясь не кричать в огне, что охватил меня, а затем сдаюсь:

— А-а-а!

Ору от боли, ощущая, как снова пузырится лицо, и делаю то, что делал последний раз в подземелье Тёмного — сжигаю жизнь, разменивая её на силу и, наконец, проламываю ту странную преграду, что не давала мне дотянуться до кольца. Миг, и я сжимаю в руке кисет.

Ещё вдох я вливаю эту прорву пережжённой жизни в кисет, а затем всё исчезает в ослепительной вспышке.

Глава 16

— Кха-кха-кха!

Несколько мгновений я учился заново проталкивать воздух через сожжённое горло, учился заново дышать, уговаривая тело, что больше в нём нет лишних дыр в груди, а лицо больше не пузырится, сползая с меня.

Справившись, сделав полноценный вдох чистого, прохладного, не отдающего нестерпимой вонью палёного мяса воздуха, выпрямился и наткнулся на ледяной взгляд духа. Сразу замер. Как-то и без подсказок понял, чем вызван этот обжигающий лёд. К чему я в испытании Стражей использовал Призрака? Неужто к моей жажде схваток добавлено и безумие? Где тот мальчишка, что просчитывал каждый свой шаг в безымянной деревне, строя план мести? Там за два года никто не заподозрил, что я двигаюсь по пути Возвышения, теперь же я словно самый упёртый искатель, только и ищу, как надёжней потерять свою пустую голову.

Дух медленно, делая паузы между