Александр II и его время: Кн. 1 - Евгений Петрович Толмачев

сожительству или прямое насилие над крестьянками, в том числе и малолетними девочками. Нередко здесь жестокость переплеталась с извращенным сладострастием. Издатель-редактор журналов «Русская беседа» и «Сельское благоустройство» А. И. Кошелев рассказывает в своих «Записках», что в селе Смыкове Рязанской губернии поселился молодой помещик С., страстный охотник до женского пола и особенно до свеженьких девушек. «Он иначе не позволял свадьбы, как по личном фактическом испытании достоинств невесты. Родители одной девушки не согласились на это условие. Он приказал привести к себе и девушку, и ее родителей; приковал последних к стене и при них изнасильничал их дочь. Об этом много говорили в уезде, но предводитель не вышел из своего олимпийского спокойствия, и дело сошло с рук преблагополучно»65. Жалобы крестьян на изнасилование женщин и растление малолетних не приводили ни к чему. В статье о положении крестьян Юго-Западного края во второй четверти XIX столетия приводится типичное заключение суда по такому делу: «Поелику помещик Н. до изнасилования и растления означенных девок не провинился и притом в поведении одобрен, то на основании 1169 ст. XV тома Свода законов оставить это дело свободным; а понеже означенные девки, по удостоверению свидетельствовавшего их лекаря и собственному сознанию, лишены девства и подверглись противозаконному сожитию, то представить духовной консистории подвергнуть их духовной эпитимии»66. Воистину «у сильного всегда бессильный виноват»67.

На некоторых казенных заводах и фабриках царил военно-каторжный режим и безотчетный произвол. На основании Горного положения68 дисциплинарная власть горных начальников была совершенно безгранична. В 1848 г. возник даже особый вопрос о дефиците палачей, которые должны были осуществлять эти наказания, т. е. бить и пороть рабочих. Министр юстиции Панин 27 августа 1848 г. препроводил государственному секретарю специальную докладную записку по этому поводу69. После рассмотрения вопроса в сенате и Государственном совете появился закон «О порядке назначения палачей на казенные заводы Восточной Сибири»70. Закон рекомендовал использовать в качестве палачей преимущественно вольнонаемных. За отсутствием таковых разрешалось назначать палачами «способных к сему» ссыльных, подлежащих телесным наказаниям без ссылки на каторгу. Срок службы палача был установлен трехлетний, «если долее в оной оставаться не пожелает...» Даже накануне «воли», когда в разгаре была либеральная «весна» конца 50-х годов, на Юрюзанском заводе генерала Сухозанета людей засекали палками и розгами до смерти. Было даже возбуждено дело «О жестоком обращении с крестьянами Юрюзанского завода». Но Сухозанет избежал ответственности, раздав обильные взятки в центральном аппарате.

В то же время следует отметить, что в первые годы царствования Александра II продолжалось сокращение области телесных наказаний посредством смягчений и изъятий. В 1857 г. было предписано наказывать ссыльных не публично, а в местах заключения71. В 1859 г. определено для беременных женщин заменять телесные наказания заключением в рабочем доме или тюрьме72.

Помимо этого, до 1863 г. состоялся ряд изъятий для воспитанников и учащихся различных специальных учебных заведений73. От телесных наказаний по приговору волостного суда или по распоряжению вотчинного правления были изъяты крестьянки Лифляндской губернии74. Люди, ратовавшие за отмену крепостного права, подняли вопрос и об уничтожении телесных наказаний, как совершенно несовместимых с понятием свободного человека.

2. Борьба за отмену варварского возмездия

Джаншиев говорит, что провозвестником мысли об отмене розог явился председатель Редакционной комиссии Я. И. Ростовцев, проведший большую часть службы в военно-учебном ведомстве, где, как и в других учебных заведениях, порка детей была самым заурядным явлением. Из писем, посланных Ростовцевым Александру II из-за границы летом 1858 г., видно, что уже при первых набросках плана крестьянской реформы мысль об уничтожении розог, как одной из естественных принадлежностей крепостного состояния, выступала довольно четко. В письме от 3 сентября 1858 г. Ростовцев, между прочим, пишет Александру II: «Относительно наказаний осмелюсь еще присовокупить, что во всяком случае о наказаниях телесных не следует упоминать вовсе: во-первых, это было бы пятном настоящего законодательства, законодательства об освобождении; во-вторых, есть же в России места, где телесные наказания, к счастью, вовсе не употребляются. Некоторые говорят, — продолжает Ростовцев, — что русский мужичок розгу любит (!). Точно ли это справедливо? Если же он к ней и привык, то не надобно ли от нее отучать... Сверх того, исправительные меры, постановленные Высочайшей властью, как и всякий закон, должны действовать долгое время. Со смягчением нравов и меры исправительные сами собою должны смягчаться; если же меры эти смягчаться не будут, не будут смягчаться и нравы»75.

В конце 50-х годов вокруг Ровинского сложился в Москве актив, который, по его предложению, высказался за уничтожение в будущем строе крестьянского дела телесных наказаний как «бесполезного само по себе орудия возмутительного произвола»76.

В 1859 г., когда возник вопрос об освобождении женщин от публичного наказания рукою палача, правительство, не находя возможным сделать это немедленно, обратилось к главным начальникам губерний с запросом, как велико число женщин, подвергавшихся за последние годы публичным наказаниям, какое впечатление последние производят на публику и можно ли отменить такое наказание, не рискуя ослабить страх законной кары. Почти все отзывы свидетельствовали, что в этих случаях в толпе зрителей обнаруживается выражение сострадания к наказываемым, желание спасти их предложением вступить с ними в брак, подкупить палачей и пр. Губернаторы же — с.-петербургский и новороссийский — указали прямо на желательность полной отмены телесных наказаний «как для женщин, так и для мужчин»77.

Необходимо сказать, что человеколюбивое влияние литературы русской, всегда стоявшей за гуманность и поднятие в людях человеческого достоинства, оказалось успешным. Во главе благородных защитников, призывавших к милосердию и человеческому отношению к преступникам, во главе рисовавших леденящие душу ужасы телесных наказаний и всю физическую и нравственную муку их, был Ф. М. Достоевский, испытавший на себе весь мрак каторги. Его роман «Записки из Мертвого дома», печатавшийся в 1861—1862 гг., бесспорно готовил почву для отмены телесных наказаний, так же как «Записки охотника» И. С. Тургенева или «Хижина дяди Тома» Г. Бичер-Стоу — для освобождения от рабства78.

Становилось ясно, что в этой области необходима крупная реформа. Несоответствие телесных наказаний внутреннему состоянию России стало